почти ничем от нее не отличалась. Билл попробовал откусить кусочек жареной окры, но чуть не сломал себе клык. Все, что стояло перед ним, либо представляло собой жидкую кашу, которую иначе как ложкой и есть нельзя, либо было жестко до полной несъедобности. Он вздохнул, потянулся за своим бокалом и выпил глоток свежего сока окры.
Капитан, подозрительно принюхиваясь, посматривал на Билла с таким же выражением лица, как Билл — на тарелку с этой так называемой пищей. Кроме них, за пиршественным столом сидели Кейн и старший помощник капитана мистер Кристиансон, прибывший в последний момент на борту персонального космолета с императорским гербом. Из всех четверых только у капитана на тарелке было что-то еще кроме окры.
— А что, здесь всегда так пахнет? — спросил мистер Кристиансон, вытаскивая из-за кружевного обшлага надушенный платок и помахивая им перед носом. — Запах в точности как от корабля- мусоросборщика.
Он сердито взглянул на Билла и отправил в рот полную ложку вареной окры в соусе.
— А у меня почему-то нет соуса, — сказал Билл. — Может быть, с какой-нибудь приправой эта штука пойдет лучше. Передайте, пожалуйста, хрен.
— У меня на корабле порядки строгие, — сказал капитан Блайт, отрезая большой сочный ломоть от своего бифштекса. — У каждого свои полномочия и ответственность, и точно так же у каждого свои привилегии, распределяю которые, разумеется, я сам. Это абсолютно необходимо для поддержания должной дисциплины. Вы видите, что мистер Кристиансон, будучи старшим помощником, имеет полный доступ к судку с приправами, а также получает за едой вино. Кейн тоже имел бы право на вино, но не на приправы; впрочем, обмен веществ у него такой, что он не может употреблять спиртное. Насколько я понимаю, алкоголь как-то не так действует на его управляющие схемы. А жаль, вино у нас отменное.
— А я? — спросил Билл, не спуская глаз с вина и прихлебывая кислый сок окры.
— Поскольку вы стоите ближе всех к рядовым членам команды, вы получаете в основном такое же довольствие, как и они, — сказал Блайт, разломив булочку и подбирая ею остатки картошки с мясным соусом. — Мой опыт свидетельствует, что так вам будет легче с ними управляться. Не зажиреете и будете от этого только злее. Тем не менее, поскольку вы единственный рядовой на борту, не отбывающий наказания за преступление, я решил, что вы все же имеете право на кое-какие блага. Это будет напоминать вам о вашем привилегированном положении.
— Блага? Говорите скорее, какие! — нетерпеливо выговорил Билл, живо представив себе бифштекс, а может быть, даже жирную, сочную свиную отбивную.
— Пока вы ничем передо мной не провинитесь, будете получать десерт, — сказал Блайт с широкой улыбкой.
— Десерт?
— Пончики с джемом, — пояснил Кейн. — Я думаю, после окры они вам придутся по вкусу. Хотя мои потребности в пище весьма ограниченны, даже я ем их с удовольствием. Особенно с малиновым джемом.
— Но только один пончик, — сказал Блайт, грозя Биллу вилкой. — Мистеру Кристиансону и Кейну полагается по два, мне — шесть, поскольку я чувствую себя очень одиноким на вершине власти. Но имейте в виду, рядовой: прежде чем получить десерт, вы должны доесть все, что у вас на тарелке. Я бы поторопился, будь я на вашем месте, от чего упаси меня боже.
Билл поглядел на стоявшее перед ним неаппетитное месиво. Жир от жареной окры застыл на тарелке сероватой лужицей. Билл глотнул еще сока и повернулся к старшему помощнику.
— Извините меня, сэр, — сказал он, хитро меняя тему разговора и отвлекая от себя внимание, — а где было ваше последнее место службы?
Форма на старшем помощнике была щегольская, а расшитую позументами грудь покрывали медали. Напудренный парик сидел на нем немного набекрень, но это только придавало ему лихости. Так же, как и косоглазие, свойственное, как известно, многим королевским семействам.
— Место службы?
— Ну да. Служили где? — пояснил Билл на случай, если такое понятие окажется слишком сложным для убогого офицерского мозга. — Ну, на каких кораблях? — Он сунул в рот покрытую застывшим жиром жареную веточку окры. — Может, я знаю кого-нибудь из той команды. Тогда получится, что мы с вами некоторым образом отчасти вроде как однокашники, — продолжал он в наступившем молчании. Увидев, что на него никто не смотрит, он сунул несъедобный кусок себе под салфетку и поднес ко рту ложку слизистой вареной окры. — Я ведь много кого знаю, — гордо добавил он.
— Это мой первый корабль, — сказал мистер Кристиансон, подвинув к себе судок с приправами и щедро накладывая себе поверх окры острого соуса и тертого сыра. — Мой дядя просто слышать не хотел, чтобы я получил капитанский чин, не побывав хотя бы в одном рейсе. Лично я считаю, что это очень старомодный взгляд на вещи, но раз уж дядюшка Джулиус так на этом настаивает, я решил, по крайней мере, попробовать.
— Дядюшка Джулиус? — Воспользовавшись тем, что на него опять никто не смотрит, Билл спустил комок тушеной окры себе в сапог.
— Он четырехсотдвенадцатиюродный брат Императора по боковой линии, — похвастал Кристиансон и залпом выпил бокал вина. — До сих пор ему удавалось уберечь меня от учебной муштры и освободить от всех этих сложных экзаменов, которые полагается сдавать для производства в офицеры. Знатное происхождение все же дает кое-какие преимущества. Но он потребовал, чтобы я совершил хоть один космический рейс, прежде чем получу в свое командование космолет. Глупость, конечно, после того как мое семейство добровольно, под страхом смерти, пожертвовало императору столько денег на ведение войны с чинджерами, — но надо так надо. Кстати, вам еще никто не говорил, что от вас ужасно воняет?
Билл стряхнул с себя еще несколько прилипших комков перегноя и бросил взгляд в иллюминатор. Там медленно отплывала вдаль база снабжения. Слишком медленно. Рейс обещал быть долгим.
Обед оказался еще более долгим. Биллу удалось избавиться от всего, что было у него на тарелке, распихав несъедобные куски окры по карманам и укромным местечкам и ухитрившись даже переложить несколько штук на тарелку Кейна, когда тот отвлекся. В конце концов с окрой было покончено, и он накинулся на свой пончик с малиновым джемом с такой жадностью, словно это был самый последний обед в его жизни.
Кейн объяснил Биллу, как ему найти свою каюту, и он отправился туда, слизывая с губ остатки джема. Капитан Блайт небрежно заметил, что Биллу давно пора принять душ и что, если Билл этого не сделает к тому времени, как они увидятся в следующий раз, он самолично запихнет его в шлюз, где Билл будет дышать вакуумом до тех пор, пока не усвоит хотя бы самых элементарных правил личной гигиены. Или что-то еще в том же духе.
Билл открыл дверь каюты, которая, насколько он понял, была отведена ему, и разинул рот, увидев, что на одной из двух коек сидит какой-то гигант ростом метра в два с половиной и весом килограммов на сто сорок. В руках он вертел настольную лампу, сгибая и разгибая ее кованую подставку, словно та была из мягкой резины.
— Прошу прощения, ошибся каютой, — быстро сказал Билл, проворно пятясь.
— Ты полисмен, что ли? — буркнул этот медведь.
— В общем, да, — ответил Билл с деланной улыбкой, продолжая пятиться.
— Ни хрена ты не ошибся, — заявило чудище, откусив от лампы подставку и сплюнув обломки на пол. — Мы с тобой, значит, будем соседи.
— Меня зовут Билл, — сказал Билл, неуверенно входя. — Рад познакомиться.
— Я Мордобой, — буркнул горилла. — Ничего себе клыки. Постой, у тебя, что ли, обе руки правые?
— Верный глаз, — подтвердил Билл.
— И никак одна от черномазого! — рявкнул Мордобой.
— Такая уж досталась, — заискивающим тоном сказал Билл, протискиваясь со своими костылями к свободной койке. — Ты из команды? А за что получил срок? — Ему пришло в голову, что не худо сменить тему. Оказалось, что тоже худо.
