серые валуны.
Анжелика подплыла к одному из них и взобралась на него, вода струйками стекала с ее тела. Она огляделась вокруг, потом медленно, словно вся еще была во власти чудесного сна, поднялась на камне, подставив свое белое, отливающее золотом тело лучам солнца.
Обеими руками она отжала волосы и вскинула их над собой, будто приносила этим жестом клятву в верности или заклинала кого-то; закинув голову, она смотрела в лазурное небо и вдруг, охваченная восторженным порывом, неожиданно для себя страстно произнесла:
— Благодарю тебя, о Создатель, за это мгновение… Благодарю за багрянец кленов и золото тополей! И за след оленя в подлеске, и за запах лесных ягод. Благодарю за эту тишь, и за покой, и за эту прохладную воду. Благодарю за то, что я осталась жива. Благодарю, благодарю тебя, Господи, за то, что я люблю. Благодарю за мое тело, за то, что ты сохранил его мне молодым и прекрасным.
Она уронила руки, широко открытые глаза ее восторженно сияли.
— Слава тебе. Новый Свет!.. Слава!
И вдруг гибким движением русалки бросилась в воду. Что-то неведомое мгновенно вырвало ее из экстаза. Сердце бешено колотилось в груди. Подняв лицо к зарослям, подступавшим к самому берегу, она пыталась понять, что же произошло.
«Что это могло быть? Я будто слышала, как треснули ветки и что-то черное мелькнуло в кустах… Кто там был? Кто видел меня?»
Она напряженно вглядывалась в золотое кружево листвы на фоне темно-голубого неба. Стояла такая тишина, что было слышно, как под слабыми порывами ветра чуть шелестит листва. Но теперь этот покой казался Анжелике обманчивым, она не могла отделаться от охватившей ее тревоги.
«Там только что мелькнул чей-то взгляд! И он перевернул мне всю душу!»
Она вздрогнула. Тяжкое оцепенение сковало тело, и она почувствовала, что ее начинает медленно затягивать в прозрачную глубину. С трудом она достигла берега. Держась за ветки, она добралась туда, где оставила свою одежду. Там, бросившись на песок, она долго лежала, переводя дыхание. Она не совсем понимала, что случилось. Но ее била дрожь.
Почудилось ей только или она в самом деле услышала какой-то неясный звук и видела, как что-то шевельнулось в листве, когда, обнаженная, она во весь рост поднялась на камне и ясная гладь озера отразила ее опрокинутое изображение?
Во всяком случае, взгляд, который она на себе ощутила, вряд ли принадлежал человеку. В этом было что-то таинственное.
Отряд уже начал собираться на другом берегу озера. Она слышала, как там кричат и смеются люди. Но вокруг нее раскинулось спящее царство.
И тут на память ей пришли истории, что по вечерам у костров рассказывали Перро и Мопертюи, жуткие истории, которые случаются в дебрях Нового Света, населенных еще и поныне нечистой силой; сколько раз миссионеры, путешественники и торговцы, попавшие в эти места, испытывали на себе ее злобные колдовские чары.
Здесь кругом затаились дикие чудища, здесь блуждали неприкаянные души язычников, принимающие самые неожиданные обличья, чтобы легче заманивать путников в свои сети… Анжелика пыталась убедить себя, что просто ей стало нехорошо, потому что, разгоряченная, она бросилась в ледяную воду. Но в душе она знала, что с ней произошло нечто таинственное, поразившее ее в самое сердце.
В тот самый миг, когда любовь к этому дарованному ей краю с такой силой охватила все ее существо, вмешалась другая, враждебная сила и отвергла ее.
«Уйди! — кричала она. — Ты не имеешь права жить здесь. Никакого права!» Эта таинственная сила налетела внезапно, как ураган, и так же быстро исчезла.
Анжелика неподвижно лежала, вытянувшись на песке. Потом, привстав, снова стала вглядываться в лес. Там все было невозмутимо.
Она поднялась и быстро оделась. Теперь она чувствовала себя лучше, но страх и тревога по- прежнему не отпускали ее. Эта земля отвергала ее, эта земля была ей враждебна. Она понимала, что у нее не хватает сил, чтобы бороться, чтобы без страха встретить ту жизнь, что ожидала ее здесь вместе с мужем, которого она так плохо знает!
Глава 4
Анжелика добралась до места, где Жан Ле Куеннек сторожил ее лошадь. Всадники уже были в седлах, но полураздетая Онорина все еще плескалась в воде. В руках она держала что-то белое, что, видимо, очень забавляло ее.
— Мне его дал Мопунтук, — сияя, сказала матери Онорина, выходя из воды.
Анжелика увидела пушистую шкурку горностая, причем так умело выделанную, что зверек выглядел живым.
— Мы с ним поменялись. Он мне — зверька, а я ему бриллиант… — добавила девочка.
— Тот самый, что отец подарил тебе в Голдсборо?
— Да, Мопунтуку он очень понравился. Он его приделает к волосам, когда будет танцевать. Вот увидишь, как будет красиво!
В том состоянии, в котором была сейчас Анжелика, от слов дочери у нее чуть не начался нервный припадок.
«Ну что мне с ней делать… — едва сдерживаясь, подумала она. — Жоффрей, правда, говорил, что камень стоит не дороже початка кукурузы, и все-таки… Ведь он дал его Онорине в тот самый вечер, когда сказал ей: „Я твой отец“. Иногда она приводит меня в отчаяние!»
Без лишних слов она подхватила девочку на лошадь, натянула поводья и выбралась на тропинку.
Довольно долго она ехала, как в тумане, не отдавая отчета, куда идет лошадь. Потом заметила, что глинистая тропинка, которую ступенями перерезали огромные корни, поднимается в гору. Возможно, мул нашел бы такую дорогу вполне сносной, но аристократку Волли она явно не устраивала.
Тропинка резко свернула в сторону, и Анжелику тут же оглушил грохот падающей воды. Срываясь с крутых скал тремя бурными потоками, вода с ревом низвергалась в кипящую белой пеной реку, несущуюся в глубине ущелья. Деревья, сплетаясь кронами, почти скрывали его.
Из-за густой листвы не видно было неба, но солнечные лучи пробивались сквозь медную стену леса и, пронизывая пещерный мрак, слепили глаза. Анжелика уже давно потеряла из виду индейцев, которые шли впереди. Шум водопада заглушал теперь те звуки, по которым, даже не видя никого из своих спутников, Анжелика угадывала, что караван где-то близко. Словно всадница из страшной сказки, она очутилась у пределов опасных земель, где не слышно было даже шагов ее лошади.
Грохот становился чудовищным.
Вдруг со склона, вдоль которого тянулась тропинка, скатился огромный плоский камень и, тяжело рухнув под самые копыта лошади, преградил ей дорогу. Затем, будто под колдовским действием сине- зеленого цвета, эта овальная глыба вдруг задвигалась, приподнимаясь, начала раздуваться, превратившись в какой-то морщинистый серый пузырь, и, наконец лопнув по швам, выбросила наружу маленькую головку, отвратительно раскачивающуюся на вытянутой тонкой шее.
Волли в ужасе взвилась на дыбы. Анжелика закричала, но сама не услышала звука своего голоса. Должно быть, кричала и Онорина… Вздыбившаяся лошадь била копытами в воздухе и пятилась к пропасти. Еще минута, и, запутавшись в поводьях, она скатится вниз, увлекая за собой Анжелику с ребенком. Сделав над собой нечеловеческое усилие, Анжелика бросилась на шею лошади и, навалившись всей тяжестью своего тела, заставила ее опуститься на передние ноги. Но это не спасло положения. Волли продолжала отступать к роковому обрыву.
А между тем на тропинке была всего-навсего безобидная, правда, гигантских размеров, черепаха. Но как это объяснить обезумевшему животному? Ужасный грохот вокруг заглушал все звуки. Анжелика не слышала, как трещат ветки, хотя на ее глазах они ломались, разлетаясь в разные стороны. Все ближе
