здороваясь и не ожидая приглашения, старик грузно опустился на стул для посетителей. Попытался закинуть ногу за ногу, не получилось - мешал стол. Он покосился на архитектора: что за птица? Затем свинцовым взглядом остановился на председателе:
- Ну что тебе надо, Гриша?
Апостол устало переглянулся с архитектором, мол, видишь, с кем приходится иметь дело, и, стараясь быть предельно вежливым, тихо спросил старика:
- Ты что там затеял, мош Дионис?
Тот тоже решил не терять хладнокровия:
- Да вот, строиться думаю.
- Как строиться?
- Потихоньку, Гриша, по-стариковски.
Апостол откинулся на стуле и, растягивая слова, чтобы ненароком не взорваться, начал:
- Мош Дионис, голубчик, я же тебе объяснил, что в соответствии с планом…
- С генеральным планом, - уточнил архитектор и поднял вверх указательный палец.
- С генеральным планом, - продолжал Апостол, - твой дом подлежит консервации, как памятник этого…
- Как этнографический памятник, - подсказал архитектор.
- А посему, - голосом спящего вулкана вещал Апостол, - никаких строек, достроек, надстроек, перестроек…
- Даже текущий ремонт, - подхватил архитектор, тыча пальцем в потолок, где виднелись разводы от дождя, - в вашем доме будет производить спецбригада реставраторов.
- Теперь тебе понятно, мош Дионис? - тоскливо спросил Апостол.
Статик кивнул.
- Что тебе понятно?
- Что ты, Гриша, задумал мой род опозорить, да ничего у тебя не выйдет.
Апостол грохнул кулаком по столу и застонал: в ребро ладони вонзилась невесть откуда взявшаяся кнопка…
- Какой род? - воскликнул архитектор. - Что он несет?!
Мош Дионис не удостоил его взглядам:
- Его можно понять, нездешний ин, не знает, кто такие Калалбы. А ты, Гриша, на моих глазах рос. Ты еще, не в обиду тебе будет сказано, в постели такие узоры выводил, - он ткнул пальцам в дождевые разводы на потолке, - когда мы артель нашу создавали. И что же теперь получается? Повесили нас с Лизаветой на доску «Они были первыми», а на деле выходит, что мы последние? Все село, стало быть, застроится на новый манер, а мой дом, как паршивая овца, останется?
Апостол сидел, остервенело смазывая ребро ладони пятипроцентным раствором йода. Архитектор кружил по кабинету, держа наперевес футляр с генпланом.
- Помру я, - голос старика дрогнул, - спросят люди добрые, глядя на мой домишко: это что же за голодранец там жил? А им скажут: Дионис Калалб. Нет, Гриша, позорить себя и род свой я не дам.
- Кошмар, - нервно хихикнул архитектор.
- Ладно, - Апостол закрыл походную аптечку, убрал в стол. - Квартиру с удобствами ты не хочешь. Давай мы тебе новый участок выделим, за водокачкой. С сельсоветом я договорюсь. Там хоть дворец воздвигай.
Старик поднялся:
- На окраину хочешь выселить? Меня, потомственного чукурянина? - он задыхался от негодования. - Не в обиду тебе будет сказано, гробокопатель ты, Гришка, а не председатель.
Невыносимо скрипя ботинками, мош Дионис вышел из кабинета, едва не сбив с ног подвернувшегося архитектора.
- Ужасный человек, - сказал архитектор, - надо что-то делать!
Апостол мысленно посчитал от десяти до одного, выдохнул воздух и предложил:
- Может, махнем в сауну? Месяц как построил, а все не могу выбраться. Носишься как проклятый с утра до вечера и тебя же потом последними словами…
Он поднял кулак, чтобы снова ударить по столу, но вовремя остановился: настольное стекло опять было усеяно кнопками…
Апостол взглянул на потолок: дождевое пятно с отвалившейся местами штукатуркой находилось как раз над столом. Он вскинул по привычке морской бинокль и увидел вокруг пятна кнопки и следы от кнопок.
Спаренные мегафоны были не только на председательской «Волге», но и на фасаде колхозного правления.
- Строителя Филиппа прошу срочно явиться в правление! Повторяю, бывшего строителя Филиппа… - разнеслось над селом.
…Перед Апостолом навытяжку, правда, немного» покачиваясь взад-вперед, стоял Филипп и преданно смотрел в председательские глаза.
- Твоя работа? - Апостол сунул ему под нос ладонь с кнопками, тыча другой рукой в потолок.
- Так точно, - отворачивая лицо чтобы не дохнуть на председателя, бодро ответил тот. - Сделано в порядке эксперимента.
- Что еще за эксперимент?
- Вы приказали, товарищ, председатель, срочно починить потолок. Нужно было заменить прогнившую дранку. На складе дранки не оказалось, но зато мы нашли несколько ящиков с канцелярскими кнопками. Было решено использовать их в качестве дранки и арматуры одновременно, - четко, по- военному, хотя и продолжая легко покачиваться, отрапортовал Филипп.
- Кем решено? - устало молвил Апостол.
- На бригадном собрании. Тайным голосованием. Я был за. Петрашку не было. Мереакре воздержался.
Встретив взгляд архитектора, Апостол развел руками, вот, мол, какая у меня демократия, и ничего тут не поделаешь. Филиппу сказал:
- Надо было и тебе воздержаться, раз дранки нет. Не зверь же я, в конце концов, вошел бы в положение…
- Дело не в вас, товарищ председатель, - Филипп жалобно заглянул ему в глаза. - Руки по мастерку истосковались, который месяц уже стоим, бута нет, котельца нет, дерева нет…
- Ладно, Филипп, ступай, - Апостолу осточертели эти жалобы.
Тот твердой военной походкой подошел к двери, открыл ее: оказалось, что это дверь шкафа, где висел дождевик председателя. Филипп козырнул плащу, закрыл дверь и той же подчеркнуто трезвой походкой вышел из кабинета.
- Вот так, архитектор, - уныло сказал Апостол, - у государства стройматериалов нет, у колхоза нет, у сельсовета нет, а все строятся. Даже те, кто на ладан дышит. Загадка века.
Мош Дионис лежал в постели в уже знакомой нам позе нездешнего обитателя: пятки вместе, носки врозь, руки крестом на груди. Однако, судя по вздымавшейся груди, его обуревали вполне земные страсти.
…Горит дом Калалбов, полыхает ярким пламенем. Суетятся пожарники с лестницами и брандспойтами,, полураздетые люди передают по цепочке ведра с водой и песком. Трещит, рассыпая искры, камышовая крыша. А он, Дионис Калалб, стоит поодаль, скрестив руки на груди, и смотрит на свой дом, как смотрел Наполеон на горящий Московский Кремль…
- Может, фельдшера позвать, Дионис? - слышится голос Лизаветы.
…Дионис с Лизаветой лежат в глубине виноградника. На фоне ночного неба виднеется их дом. Дионис зажигает спичку и подносит к концу бикфордова шнура. В ночной тишине слышится удаляющееся шипение. Раздается взрыв, и дом взлетает, рассыпаясь на составные части.
- Так я за фельдшером сбегаю, а, Дионис?
…На дом Калалбов надвигается «груша» - современное стенобитное орудие. Дионис машет рукой -
