Никогда в жизни!

Второй тоже был Бобик. И третий. И четвертый. И пятый.

Манька не то что я, ее ничем не удивишь, особенно с тех пор, как ее пригласила одна женщина, чтобы привить кошку и подрезать когти собаке. Манька поехала туда, дверь ей открыла старушка и с порога сообщила, что собака ее, Маньку, без сына покусает, а носит кошку черт знает где. И не могла бы Манька, раз уж она здесь, подстричь ей, бабке, ногти на правой руке, потому что ей несподручно. Она готова заплатить, как за собаку. Манька достала свои маникюрные принадлежности и обработала бабке правую руку. А взяла как за собаку.

Так вот сегодня, заканчивая прививку восьмой собаке, Манька деликатно поинтересовалась, почему всех зовут Бобиками. Ведь как-никак и запутаться можно.

Хозяин посмотрел на нее как на идиотку и ответил:

– Потому что я сам Бобик. Ежи Бобик.

На такое способен только мужчина.

Манька открыла бутылку коньяка, чтобы пропустить по одной перед сном. Мы отправились к ней в спальню. С коньяком, чаем, апельсиновым соком, солеными орешками с рекламной акции “Золотое колечко”, с пепельницей и сигаретами. Забрались прямо в одежде на кровать. Манька впустила в комнату всех своих четырех кошек, достала альбомы с фотографиями и начала искать колечко на дне банки с орешками. Высыпала содержимое на кровать, кольца там не оказалось, зато, к нашей великой радости, накрошили мы изрядно. Потом налили коньяку и закурили. Главным образом потому, что муж ей тоже не разрешал курить в постели. Манька показала мне все фотографии своего мужа. Он был совершенно нефотогеничный.

В час ночи зашел ее сын и ахнул. Топор можно было вешать, коньяк пошел отлично, музыка гремела вовсю, кошки разлеглись на подушке, все усыпано орешками, а мы трепались о сексе. Жизнь у нее тоже не удалась. Смех да и только, что человек, иначе говоря женщина, чем хуже обстоят дела с замужеством, тем больше страдает, когда все кончается. Разве это не забавно? Нас это страшно развеселило, и мы велели нашему сыну ложиться спать.

* * *

Я проснулась в половине восьмого. Манька спала рядом, повернувшись задом, у нее на спине примостился кот. Второй возлежал у меня на груди. Остальные кошки где-то попрятались. Все было усыпано проклятыми орешками. Воняло окурками. Бутылка почивала между нами.

С молниеносной быстротой я разбудила нашего сына, выпила кефир, разбудила Маньку, выпила апельсиновый сок, приняла душ, выпила стакан молока. Манька приготовила для всех завтрак и выпила сок, чай с лимоном, стакан минеральной воды, растворимый аспирин. Мы съели завтрак, я выпила два стакана чая с лимоном и дважды почистила зубы.

И все равно рабочие, завидев меня, сказали, что опохмеляться лучше пивом.

Если так пойдет и дальше, через пару месяцев мы с Тосей сможем переселяться.

* * *

Вечер. Спальню проветрить не удалось. Манька сказала, что мне нельзя запускать работу. Снова накопилась гора писем. Николай вошел ко мне и сказал:

– Мать номер два, не переживай, мы поможем.

Манька принесла нам горючее, чтобы лучше работалось. Николай сортировал письма: одна стопка – о красоте, вторая – психология, в третьей – разное.

Манька села на телефон.

Дорогая редакция!

Я бы хотела, чтобы после смерти меня сожгли, но не знаю, сколько это стоит и куда обращаться. Правда, я еще молода и ничем не болею, но мне было бы спокойнее, если бы…

Николай подал газету, Манька набрала номер круглосуточной службы ритуальных услуг. Зачем мне в одиннадцать часов ночи знать, где кого-то будут сжигать через сорок или сколько-то там лет?

Дорогая Ева!

Сообщаю тебе адреса учреждений, которые оказывают такие услуги. Однако из твоего письма следует, что ты еще учишься в институте…

Я забыла ей написать, что сегодняшние цены могут измениться через сто лет. Догадается ли она сама?

Сообща мы ответили на четырнадцать писем. Не понимаю, откуда у людей такие безысходные проблемы.

Маска, которую можно накладывать в любом возрасте, – это маска из овсяных хлопьев.

Еще бы. Мне ли об этом не знать. Это была первая и последняя маска, которую я сама себе сделала. Мне было тринадцать лет. В каком-то журнале я прочитала, что ее можно применять в любом возрасте. Сначала я обшарила всю квартиру в поисках овсяных хлопьев. Нашла их в комнате отца. Родители хранили разные вещи в разных странных местах. Мама, например, держала свой коньяк рядом с томиком Жеромского. А отец прятал привезенный из Америки “Плейбой” в ящике с носками. Честное слово, забавный у нас был дом.

Геркулес оказался в ящике у отца. Там же, где лежали носки и “Плейбой”. Залить горячей водой так, чтобы образовалась кашица. Залила. Половину коробки пришлось высыпать, чтобы образовалась кашица. Кашицу нанести на лицо и держать двадцать минут, затем смыть теплой водой. Нанесла. Держала. Слегка даже пощипывало, но и в самом деле кожа стала гладенькая и свежая, просто чудо.

Я позвонила маме, чтобы похвастаться, какая я молодчина и как за собой слежу. Мама пожелала узнать, где я взяла овсяные хлопья, потому что дома их не было. Слишком поздно я спохватилась, что выдала папу. Может быть, родители поэтому и развелись?

Мама отреагировала так:

– Ну что ж, прекрасно, хоть раз ты как следует умыла лицо.

Я взглянула, а на коробке отчетливая надпись: “Мыльная стружка”.

Ничего удивительного, что мой Эксик ушел к Йоле. Она уж точно никогда бы себе не сделала маски из мыла.

Еще шестнадцать писем. Голубая бумага. Батюшки!

Дорогая пани редактор!

Не понимаю, почему в Вашем письме ко мне столько желчи. Мне не к кому было обратиться со своими проблемами, и я подумал, что в журнале, который читает моя жена, меня поймут