право, где лево, и, прилаживая чехлы, ошибся всего пару раз. «Прекрасный результат для неофита! – с гордостью подумал он. – Интересно, сколько времени затратил бы ваш хваленый Карлос Кугель для приготовления простенького физиологического раствора? Вот так, без тренировки, а? Молчите, господа? Нечего сказать, да?…»
Неизвестно, каких господ имел в виду Курочкин. Но если американских, то им было что сказать. По крайней мере, одному.
Под возбужденный шум толпы поклонников на телеэкране возник герой дня – любимец публики в лихо заломленной ковбойской шляпе. Это был абсолютный рекорд по популярности: сериал «Трудная смерть» смотрел каждый второй, причем каждый первый хотя бы знал о его существовании.
– Ше-риф! Ше-риф!! – скандировала толпа.
Госсекретарь мистер Ламберт и премьер-министр Миронов умно сгруппировались в тени Брюса Боура и теперь тоже чувствовали себя немножко голливудцами. Претендентами на Оскара за роли второго плана.
Что касается самого героя, то он с профессиональной сноровкой купался в лучах славы. Собственно, Брюса как такового здесь не было. Улыбался, кланялся толпе и размахивал ковбойской шляпой шериф из фильма про трудную смерть. Актеру не было особой надобности становиться самим собой.
Насладившись овацией, Боур-шериф приветственно поднял руку – и толпа поклонников вмиг затихла. Курочкин у телеэкрана рассеянно вертел в руках винтовочный магазин с двумя патронами, догадываясь, что сейчас московскую публику ожидает экспромт. Заготовленный, понятно, еще в Лос- Анджелесе.
На лице актера возникла гримаса, знакомая миллионам. Рука актера плавно двинулась вверх, сжимая невидимый кольт.
Если госсекретарь мистер Ламберт заучивал по-русски целую фразу, то Брюсу Боуру оказалось достаточно знать всего лишь два слова.
– Харотший уиндеец… – мягко выговорила кинозвезда и сделала паузу.
– …мертвый! индеец!! – в восторге прокричала толпа, завершая любимую фразу киношерифа.
С неожиданным щелчком магазин в руках Курочкина сам нашел свое родное место позади рукоятки с курком и стал там, как влитой. Ящик с деталями опустел, сборка закончилась.
Теперь следовало сделать еще одно малоприятное дело – и можно ждать гостей. Согласно распорядку.
– Входите, входите!…
Открывая дверь гостям, Курочкин более всего боялся случайно выпустить из рук тяжелую и холодную, как уснувшая рыба, винтовку. Держать ее на вытянутых руках было не очень-то легко.
– Позвольте, – в замешательстве проговорил серебристый хек, опасливо глядя на дуло, – что все это значит?
Дуло – первое, что увидела троица гостей, переступив порог квартиры на восьмом этаже. По плану, минута в минуту. Курочкин оценил точность.
– Ровным счетом ничего не значит, – успокоил он вошедших.
Оказывается, целить в людей, из заряженного оружия – не такое уж кошмарное занятие, как представлялось Дмитрию Олеговичу раньше. Особенно когда твердо знаешь, что все равно не выстрелишь. Впрочем, о последнем никому, кроме Курочкина, знать было необязательно. И даже нежелательно.
– Как понять ваше «ничего»? – подозрительно спросил наодеколоненный, в свою очередь косясь на ствол. – По расписанию вы должны быть сейчас в Главной комнате… И потом, куда подевались наши ребята?…
Третий из вошедших пока не произнес ни слова. Единственный из всех троих, он был в изящной черной полумаске. Как будто бы он заехал сюда ненароком, по пути на карнавал.
– Расписание не догма, – любезно объяснил Курочкин. – А руководство к моим действиям. Я внес в него коррективы… Довольны?
Пахнущий одеколоном господин был вовсе не доволен.
– Но где мальчики? – не отставал он. – И почему вы нас…
Работодатели Сорок Восьмого все же были интеллигентными господами. Даже у Дмитрия Олеговича язык бы не повернулся обозвать четырех бугаев мальчиками. Разве что в шутку. Однако гости едва ли сейчас расположены были к юмору. Они были еще не напуганы, но уже озадачены.
– Объясняю вам по пунктам, – терпеливо проговорил Курочкин. Сейчас время работало на него, а не против. – Сначала об охранниках. Видите ли, караул устал, и я отправил его отдохнуть. Временно. Теперь о том, почему я вынужден… ограничить вашу свободу. Боюсь, моя корректировка плана вам может не слишком понравиться…
Курочкин и сам не понимал, откуда взялась у него такая хамоватая небрежность тона. Ничего подобного раньше он за собой не замечал. Неужели причиной всему – оружие в руках? «Винтовка рождает власть», – почему-то вспомнил он, хотя ни на какую власть Курочкин в данный момент не претендовал. Правда, аппетит приходит во время победы.
– Какая еще корректировка плана? – с раздражением переспросил серебристый хек. – Мы ведь договорились, вы получили аванс и через посредников дали слово… Вы же хозяин своему слову?
– Хозяин! – по-разбойничьи ухмыльнулся Дмитрий Олегович. – Хочу – даю, хочу – забираю обратно. Шестью восемь – сорок восемь.
Наконец-то Курочкин сообразил, кому он сейчас неосознанно подражает. Брюсу Боуру в «Трудной смерти» – вот кому! Нашел, называется, с кого делать жизнь. Дмитрия Олеговича уже почти настиг приступ раскаяния, однако он вовремя сообразил, что каяться, не выпуская из рук снайперской винтовки, – лицемерие, а откладывать оружие в нынешней ситуации – глупость.
«Ну, вот я и киллер», – мысленно поздравил себя Курочкин.
А вслух осведомился:
– Еще вопросы есть?
Подал голос доселе молчавший человек в полумаске. Вероятно, это и был таинственный Шеф. По крайней мере, именно он по распорядку собирался проводить с Сорок Восьмым напутственную беседу. Дескать, целься лучше, сынок, не подводи маму с папой, дедку и – в особенности – вложенные бабки. Что- нибудь в этом роде.
– Есть один вопрос, – очень недовольным голосом сказал Шеф. – Что вы собираетесь делать дальше?
– У нас в плане так и так намечена беседа, – сообщил Курочкин Шефу. – Этот пункт мне нравится. Давно, знаете ли, хотел с вами побеседовать.
– И как же вы собираетесь со мной беседовать? – поинтересовался Шеф.
– Один на один, – объяснил Дмитрий Олегович. – Ружье не в счет, оно неодушевленное.
Серебристый хек в волнении заерзал на месте. Последние слова Курочкина ему не слишком понравились.
– А как же я? – тревожно спросил он. Ему, как видно, не улыбалось оставаться третьим лишним в компании с вооруженным киллером.
– А как же мы? – тревожно поддакнул наодеколоненный. Он тоже знал арифметику, представьте себе.
Дмитрий Олегович предполагал, что Шеф явится на инструктаж не в одиночку, и потому заранее подготовился к такому повороту дел.
– Вы двое пока отдохнете, – распорядился он. – Есть тут удобное помещение. Сидячее место там, к сожалению, только одно, зато свободной площади – навалом… Ну-ка, марш в туалет!
Туалет в этой квартире оставался последним незанятым помещением с наружной задвижкой на двери. Кухня и ванная были уже заселены.
– В туалет? – не понял серебристый. В его голове особенно не укладывалась простая мысль о плене. – Но я не хочу…
– Зато я хочу! – дерзко ответил Дмитрий Олегович и указующе повел стволом в нужном направлении. Тяжелая нашлепка глушителя клонила дуло вниз, к полу. И как только террорист Карлос
