— Я так рада, что мы с отцом не отступили и не позволили тебе надеть чепец старой девы. В тебе столько любви, мое чудесное дитя, столько душевности, которую ты можешь предложить своему мужу. Я бы не вынесла, если бы ты не использовала свой шанс найти его. Не могу выразить, как я счастлива, что все так хорошо устроилось.
Эмилия закрыла глаза. Ощущение вины стальным обручем сжало ей грудь. Сердце матери будет разбито, если она узнает, что все ее замужество — это ужасная ложь.
— Боюсь, мы подчинимся твоим желаниям и в следующем году. Нельзя же заставлять Анну увядать в глуши.
Эмилия посмотрела на отражение матери в зеркале.
— Вы намереваетесь вывести ее в свет будущей весной?
Одри улыбнулась:
— Похоже, ты удивлена, моя дорогая.
— Я думала, вы будете посылать меня в Лондон, пока я не поседею. Одри тихо рассмеялась.
— Мы не хотели говорить, что это твой последний сезон. Иначе ты никогда не решилась бы выйти замуж.
Эмилия посмотрела на свою мать. Смысл сказанного заставил ее похолодеть. Она выдумала Шеридана Блейка зря. О небеса, она позволила этому типу вторгнуться в ее жизнь безо всяких на то оснований. Девушка вздрогнула, услышав, как кто-то постучал в дверь.
— О, вот, наверное, и твой очаровательный муж. — Одри заговорщицки улыбнулась, кивнув на дверь.
Эмилия встала так стремительно, что чуть не упала, поймала спинку кресла и вцепилась в палисандровое дерево.
— Что ему нужно?
Одри посмотрела через плечо, на ее губах снова появилась нежная улыбка.
— Подозреваю, что он хочет уединиться с тобой, дорогая.
— Здесь?
Мать звонко рассмеялась:
— Нет нужды скромничать, Эмили.
— Но… мама…я… он… — Эмилия искала причину для того, чтобы мать не открывала дверь.
— Не волнуйся, милая. — Одри задержалась у двери, улыбаясь, дочери. — Я понимаю, у вас с майором Блейком было мало времени до его отъезда, и ты по-прежнему немного боишься. Но все изменится. Вам понадобится целая жизнь, чтобы узнать друг друга по-настоящему.
Эмилия стояла перед зеркалом, чувствуя себя в западне, а мать уже открывала дверь. Сердце девушки встрепенулось, едва она увидела его — этого высокого широкоплечего воина, уверенно вошедшего в ее комнату. Каждое его движение было преисполнено силы и какой-то звериной грации, и сам он напоминал льва, вышедшего на охоту.
Увидев Эмилию, он улыбнулся ленивой усмешкой, а в его дьявольских глазах вспыхнули знакомые веселые искры. Эмилия внезапно почувствовала, что ей страшно хочется придушить его!
— Желаю приятной ночи, дорогая, — произнесла Одри, прежде чем покинуть комнату.
Эмилия задрожала, когда мать мягко притворила за собой дверь.
Тот, кого ей пришлось назвать своим мужем, озорно улыбнулся и весело посмотрел на девушку.
— Сердце мое, вы, кажется, встревожены?
— Это оттого, что какой-то наглец заглянул в мою спальню!
Саймон опустил руку на спинку кровати из красного дерева.
— Ну разве так говорят о своих мужьях?
— Вы мне не муж. — Эмилия запахнула пеньюар, ее пальцы потонули в голубом шелке. — А если вы думаете, что я подчинюсь…
Он поднял руку, заставив Эмилию замолчать.
— Успокойтесь. Я никогда не затаскивал женщину в свою постель против ее воли. И не собираюсь менять свои привычки, начиная с вас. Даю вам слово, что не буду заставлять вас выполнять отвратительные супружеские обязанности.
Разве он считает ее настолько непривлекательной, что даже не хочет попытаться совратить ее? Уязвленное самолюбие пронзило Эмилию, как удар молнии.
— Я чувствую себя намного спокойнее, имея слово такого надежного джентльмена, — попыталась съехидничать она.
Он приложил руку к сердцу:
— Вы в полной безопасности, мисс Мейтленд.
По какой-то необъяснимой причине Эмилия поверила ему. Что и говорить, мужчина, стоявший перед ней, был способен завоевать доверие, хотя и известно, что он настоящий шарлатан. И все же следует опасаться его. От него веяло такой силой, что его присутствие здесь, в ее спальне, напоенной ароматом лаванды и роз, было чрезвычайно опасным.
Его мужественная фигура на фоне шелка цвета слоновой кости и тонких кружев, свисавших с канапе и покачивающихся от ветра на ее кровати, тоже внушала опасность. Он и тут казался воином, полководцем, ведущим своих солдат на войну. И все же, когда он осматривал комнату, в его взгляде сохранялась какая-то тоска. Похоже, глаза были единственным уязвимым местом на его безупречном лице.
Возможно, он тосковал по уюту, которого никогда не мог обрести.
И тут Эмилия поняла, чего боялась. Не очевидная сила этого мужчины пугала ее. И не угроза быть изнасилованной. Эмилия действительно верила в то, что он не станет принуждать женщину сделать что-то против ее воли. Да ему это и не требуется, потому что этот человек может с одинаковой легкостью очаровать женщину и победить любого врага. Одного взгляда будет достаточно, чтобы любая женщина почувствовала себя красавицей.
Одним поцелуем этот мужчина может парализовать женскую волю. И вот эта-то сила и пугала Эмилию.
— Скажите мне что-нибудь, — он не спускал с нее взгляда, его глаза изучали ее лицо. — Ну, зачем вы придумали себе мужа?
— Это не ваша забота.
— Мне кажется, вы, с вашей красотой, могли бы найти человека, который даже будет терпеть ваш характер. Разве не так?
Эмилия выпрямилась от негодования.
— Многие мужчины желали жениться на мне.
— И вы все же не выбрали никого. — Он провел пальцем по бледно-желтому покрывалу, волнами спадавшему с кровати на пол. — Почему?
Эмилия следила за медленным движением его пальцев, и ее тело напряглось. Как странно было наблюдать за этими интимными движениями его тонких пальцев.
— Я не намерена объяснять вам свои достоинства.
— Понимаю. — Он отошел от кровати. — Тогда вы оставляете меня при моих собственных выводах.
Эмилия отшатнулась, едва он сделал шаг вперед.
— Что вы собираетесь делать? Он улыбнулся:
— Собираюсь проверить свою теорию. Она отодвинулась еще, когда он подошел ближе, и резко произнесла:
— Эй, держитесь от меня подальше! Он покачал головой, но его темные глаза загорелись озорным огнем.
— Не думаю, что смогу проверить свою особую теорию на расстоянии.
Эмилия еще отступила и тут же наткнулась на низкий подоконник открытого окна. В следующую секунду девушка почувствовала, что теряет равновесие и падает. Она беспомощно взмахнула руками, попыталась ухватиться за что-нибудь, но темнота распахнутого окна, словно магнитом притягивала ее
