16
Это был романтический и невеселый дом. Старый ветхий фасад стыдливо прятался за деревцами, которые позабыли подстричь.
Проржавевшая ограда со свисающими гроздьями глициний охраняла вход в сад. Все ставни были закрыты.
Я прислонился к стене напротив и долго глядел на пустой дом.
«Так, значит, вот где она жила», – подумал я.
От этого места веяло чем-то таинственным и даже тревожным. Я не мог оторвать от него взгляд.
Спустя некоторое время рядом послышался какой-то шум. Я повернул голову и увидел в окне соседнего дома старуху. Она смотрела на меня с тем жадным любопытством, с которым провинциалы гоняются за всем необычным. Вот старуха улыбнулась.
– Никого нет, – сказала она.
Я пошел к ней. Это была очень старая женщина. Во рту спереди торчал последний зуб, и от этого она сильно походила на карикатуры из «Тарелки или масла».
– Вы ищете мадемуазель Ренар?
– Гм... да.
– Она уехала. Почти месяц назад.
– А вы... вы не знаете, где она?
– Знаю, – спокойно ответила старуха, – она в Испании.
Я чуть не хлопнулся в обморок.
Старуха заметила, как я удивлен, и от этого прямо вся расцвела.
– Зайдите, – предложила она.
Я толкнул калитку. Старуха ждала меня на пороге.
– Вы ее друг?
– Нет... Я... Я из отдела по социальному обеспечению. Хотел навести кое-какие справки об ее ребенке.
– А-а...
Старуха, похоже, была чуть разочарована.
– Она одна уехала в Испанию?
– Нет, с малышом и со стариком вместе!
Я даже вздрогнул.
– Со стариком?
– Соседка буквально наслаждалась. Даже облизывалась от удовольствия.
– Ну да, с Бридоном... Со старым Бридоном. А вы что, о нем не слыхали? Ну как же, консервы «Бридон», помните? Сейчас-то в деле его сын...
Все эти сплетни она знала наизусть и теперь с радостью готовилась пересказать их новому слушателю.
– Вы не здешний?
– Нет, я из Парижа.
– Ага, ну тогда понятно. Так я вам расскажу...
Да, пусть расскажет! Я хотел знать. Нужно было опуститься до самого дна. Ведь я знал теперь наверняка: то, что она расскажет, будет не слишком привлекательным.
Самым невыносимым, конечно, было узнавать все это из уст такой старой сплетницы, для которой жизнь Марианны была только поводом для пересудов.
– Она рано потеряла отца... Он служил в отделе регистрации. Уважаемая такая была семья, поверьте...
Я весь кипел, но надо было терпеть. Она ничего не скрывала. Мне оставалось выбрать – узнать все или ничего.
– Когда он умер, Марианна была еще девочкой. Мать ее обеднела... И потом, алкоголь, знаете... Она напивалась, а прикидывалась порядочной женщиной. Хотя каждый вечер валялась без памяти, и бедной девочке приходилось все ио дому делать самой.
Неспроста я догадывался о какой-то трагедии по тоске во взгляде Марианны! И, странное дело, по мере того, как беззубая соседка вела свой рассказ, у меня появлялось ощущение, что такую историю я уже где-то слышал. Я вспоминал о портрете Марианны у меня в багажнике и теперь понимал, что все это сказал мне ее взгляд.
– У нее был любовник, старый Бридон... Настоящая свинья! Такой порочный, и вообще... Жуткие сцены они устраивали, когда она напивалась, и все это на глазах ребенка... Ведь мамаша Ренар его не любила, да только он их содержал... Как-то ночью у нее случился приступ этого... погодите, забыла, как называется...
– Белой горячки, – пробормотал я.
Соседка взглянула на меня с уважением.
– Да-да, это самое... Альбертина, это так звали мать Марианны, выбросилась из того окна, видите?
Узловатый палец указал на оконный переплет в доме напротив.
– Утром ее нашли на тротуаре... Она еще была жива... Но потом умерла в больнице... А старый' Бридон все приходил сюда. И взял в любовницы девчонку... Хотите верьте, хотите нет, но он ей даже ребенка сделал! В ее-то возрасте! Марианна больше почти никуда не ходила, ну, только за покупками. Я ее иногда встречала. А он-то терпеть не мог, если ее не оказывалось дома, когда он приходил. И бил даже... Я слышала крики... Все хотела позвонить в полицию... Да только ведь, знаете... В таких маленьких городках вмешаешься, а потом это обернется против тебя же... У бедняжки Марианны была только скрипка... Она всегда играла... Наверное, даже за малышом не ухаживала... Он был как маленький зверек, никогда не выходил за ограду...
Старуха умолкла.
– Вы плачете? – удивилась она.
– Есть от чего...
– Да-да... Когда я встречалась с Марианной и говорила с ней о старике, она всегда отвечала, что он, мол, скоро увезет ее в Испанию. Только об этом и мечтала... Прямо как наваждение...
Я в конце концов решился спросить:
– А вам не казалось, что она... ну не совсем нормальная?
– Как это?
Вместо ответа я покрутил пальцем у виска.
– Ах, вот оно что!
Она задумалась. Наверное, такой вопрос ей задавали впервые.
– Может, и так. Она была такая грустная, что, глядя на нее, плакать хотелось, добрый вы мой... Тихо так разговаривала, даже лицо не двигалось. У меня прямо сердце разрывалось...
– А потом?
– С месяц назад утром пришел молочник. Мы же здесь на отшибе живем, вот молочник и ездит... Она сказала, что не возьмет молока, потому что уезжает в Испанию. Я спросила ее просто так, для разговору, одна ли она уезжает, а она ответила – нет, вместе с Бридоном и ребенком.
– А потом?
– Потом я ее больше не видела. Когда встала утром на следующий день, все у них и в самом деле было на запоре.
Теперь я знал. Правда оказалась настолько печальной, что я даже и предположить не мог. В жизни не слышал истории ужаснее и мрачнее. И так жила женщина, которую я любил.
Я почувствовал, что очень устал. Ощущение усталости возникло внезапно. Я понял, что не могу