рутинной работе по уходу за животными, а также прививали им основные принципы охраны природы и экологии. Некоторым студентам платили стипендии направившие их страны, некоторые получали стипендию от нас. После прохождения курса обучения они возвращались к себе на родину и с нашей помощью организовывали центры по разведению исчезающих видов фауны. Схема возымела колоссальный успех: на момент написания этих строк подготовку в нашем центре прошли 282 студента из 65 стран. У такого обучения есть еще один положительный момент: обращаясь друг с другом, студенты разных национальностей приходят к пониманию, что больные проблемы — скудость средств, непробиваемая бюрократия, тупое правительство, наконец, население, для которого зверь хорош только в кастрюле, а дерево только в виде мебели — есть не только у них в стране. Это порождает в них бесценное чувство товарищества, и, разъезжаясь по родным краям, студенты не чувствуют себя в изоляции. Для поддержания контактов между нашими студентами мы специально для них основали журнал «Солитер» (так называется птица, исчезнувшая с лица земли, как и додо), чтобы они могли узнавать о проблемах и успехах своих коллег. Нам показалось особо ценным, что Жозеф, один из наших первых студентов-мальгашей, возьмет на себя заботу о редкой коллекции.
Наша схема обучения явилась первым шагом в верном направлении, но предстояло сделать гораздо больше.
В свою прошлую поездку на Мадагаскар я высказал мнение, что множество крупных, хорошо организованных зоопарков во всем мире должны бы проявить интерес к уникальной малагасийской фауне и изъявить желание посодействовать сохранению всего этого богатства. Состоятельные учреждения могли бы поддержать своих менее благополучных коллег. Совместно с Ли и моей преданной и дальновидной командой на Джерси мы разработали формулу, показавшуюся нам подходящей. Прежде всего следовало создать инициативную группу, и каждый зоопарк, желающий в ней участвовать, должен платить установленную сумму ежегодно. Эти средства помогают встать на ноги местному зоопарку, идут на оплату советов экспертов, обучение персонала, ремонт или обновление клеток.
Когда же спустя несколько лет зоопарк становится на ноги и дела в нем налаживаются, члены группы и сам зоопарк совместно запускают программы разведения исчезающих мадагаскарских животных. Тут есть еще вот какой важный нюанс. Животные и их потомство, выведенное в зоопарках за пределами страны, остаются в собственности правительства Мадагаскара и в любой момент могут быть отозваны обратно. Этот ход мы придумали, подписывая соглашение с малагасийскими властями, чтобы не дать повода для толков, будто другие страны только и жаждут разграбить богатую фауну острова и нисколько не заботятся об интересах родины вида. Этим положением мы стремились завоевать к себе доверие и показать, что ни в коей мере не намерены эксплуатировать зоологическое наследие страны.
Естественно, когда мы обнародовали наш план, к нему выказало интерес множество зоопарков, хотя иной раз мы натыкались и на непонимание со стороны директоров. Так же, как филателист не понимает, как это можно собирать марки, не приобретая их в собственность, так и директора зоопарков не могли понять, как это содержащиеся в зоопарке животные не являются его собственностью. И тем не менее набрался-таки кворум директоров зоопарков, понявших ценность идеи. Так родилась Группа в защиту фауны Мадагаскара (МФГ).
В качестве базы для осуществления первых проектов МФГ мы избрали главный зоопарк Антананариву — парк Цимбазаза, так как в столице создать условия для разведения редких видов животных легче. Это не только благотворно повлияет на животных, уже обитающих в Цимбазазе, но и будет иметь огромное воспитательное значение. Когда Мадагаскар был французской колонией, система школьного обучения разрабатывалась, естественно, во Франции. Мальгашские дети учили про разных там братцев- кроликов, дядюшку Зайца и тетушку Лису, а таких животных нет в лесах Мадагаскара. В то же время лемуры, хамелеоны и черепахи как-то ускользнули из школьной программы. Когда я впервые посетил Мадагаскар в 1970-х годах, единственным источником, откуда мальгашские дети, да и взрослые тоже, могли узнавать о местной фауне, были дрянные картинки на спичечных коробках. Было очевидно, что собрание живой местной фауны в центре столицы имело бы колоссальный образовательный потенциал, тем более что сам парк уже обладал богатой коллекцией автохтонных деревьев и растений. Им управляли наши старые друзья — Воара Рандрианасоло и его жена Бодо, которые страстно любили свое детище и горели желанием превратить его в ценнейшее национальное собрание животных и растений.
Еще до образования МФГ мы несколько лет работали с этой четой, помогая ставить на ноги Цимбазазу. Двое сотрудников этого парка (в том числе Жозеф) проходили обучение на Джерси и вернулись на родину не только с богатым опытом обращения с животными и научными знаниями, но и с тысячью мелочей, необходимых для основания питомника по разведению самых разных животных. Мы посылали в Цимбазазу и своих сотрудников в краткосрочные командировки, но, как правило, из-за финансовых трудностей дело подвигалось медленно.
Находкой для МФГ стала американка Фрэн Вудс, имевшая огромный опыт работы в различных зоопарках. Она была направлена в годичную командировку для совместной работы с Воарой и его штатом на разных этапах развития, чтобы по окончании доложить МФГ об успехах и будущих потребностях зоопарка. Когда мы приехали на Мадагаскар, перед началом экспедиции у нас были долгие беседы с Воарой и Фрэн, вселившие во всех нас уверенность, что через каких-нибудь несколько лет Мадагаскар будет располагать национальной зоологической и ботанической коллекцией, способной сделать честь любому крупному учреждению мира.
Питомник питомником, а как быть с теми несчастными кроткими лемурами, что еще живут на берегах исчезающего озера? Опыт показал, что очень многие не ведают о том, что зверек находится под охраной; другие знают, но совершенно не считаются с этим, ибо инфраструктура в столь бедственном положении, что бессильна заставить закон работать. Значит, нужна кампания, но какого рода и как воплотить ее на практике? И в этот самый волнующий момент Мианта подал блестящую идею. Дети. Если взрослые могут не слушать закон, то уж детей-то послушают. Идея заключалась в том, чтобы отбирать наиболее способных и одаренных учеников, привозить их на поезде в столицу и читать им лекции на тему защиты природы, водить на экскурсии по парку Цимбазаза и показывать им редких животных и растения. Параллельно с этим мы на Джерси выпускаем красочный плакат, объясняющий необходимость защиты безобидных лемуров, которые не встречаются больше нигде в мире. (Этот факт производил сильное впечатление на всех, с кем мы разговаривали.) Плакат этот предполагалось развесить во всех школах и общественных зданиях, а также дать его детям домой. Правительство отчаянно пытается справиться с проблемами озера Алаотра и спасти его от гибели. Если ему удастся преуспеть в своих усилиях, а нам в наших, то появится шанс спасти и озеро, и лемуров.
Теперь у нас на Джерси в полной безопасности живет единственная группа лемуров в неволе. Надеемся, что они будут размножаться и мы сможем (по разрешению малагасийского правительства) рассылать их и по другим зоопаркам, чтобы не держать всех лемуров в одной корзине. Мы надеемся, что наш опыт послужит примером, чего можно достичь в борьбе за охрану природы и обеспечение ее будущего.
Глава третья. ИНТЕРЛЮДИЯ С ИНИФОРОЙ
Пять видов черепах живет на Мадагаскаре, но самая крупная и впечатляющая — ангонока, или мадагаскарская клювогрудая черепаха
