— Видишь ли, милая, над этой проблемой веками бьются философы и религиозные конфессии, а ты хочешь, чтобы я сейчас, с куском жаркого во рту, дал тебе скорый и точный ответ!
— Ну папа, — настаивала Аманда, — действия, которые причиняют людям боль, понятное дело, относятся к преступлениям; но скажи, почему преступлениями иногда называются деяния, которые вовсе не обязательно причиняют людям боль?
— Девочка моя, — обреченно сказал генерал, — ты порою говоришь так же непонятно, как и твоя мать.
— Ну…— сказала Аманда, в раздумье подняв руку с вилкой, — например… Если ты будешь продавать свои шедевры как подлинного Рембрандта, ты же никому не причинишь страданий, и тем не менее это будет преступление. Или… возьмем похищение человека. Предположим, при этом ему никто не причинил вреда. Будешь ли ты считать, что это преступление?
Генерал сунул в рот огромный кусок мяса и стал медленно жевать, чтобы было больше времени обдумать ответ.
— По моему глубочайшему убеждению, — сказал он наконец, — похищение человека — самое тяжкое преступление после убийства, истязаний и голосования за партию лейбористов.
Дэвид с самодовольным видом взглянул на сестру.
— Однако, — заинтересовался генерал, отодвинув стул от стола и достав из кармана трубку, — чем вызван этот внезапный интерес к самым недобрым деяниям рода человеческого? Надеюсь, вы не собираетесь заниматься ночным похищением котов?
— Конечно нет, — успокоила его дочь, — мы только хотели выяснить. Ты же сам говорил, чтобы в случае сомнений мы обращались к тебе.
— Беда в том, — объяснил генерал, — что после этих расспросов меня тоже начинают охватывать сомнения.
Выкурив трубку, он принялся в быстром темпе выбивать алюминиевой ногой сложный ритм.
— Генри, милый, может, не надо? — с надеждой спросила миссис Зяблик.
— Это боевой ритм племени ваттуси, — объяснил генерал, — его играют всегда, когда готовятся к войне.
— Все это интересно, — с сомнением сказала миссис Зяблик, — но почему за столом? Ты подаешь детям дурной пример!
— Абсолютно не вижу связи, — сказал генерал. — По-моему, никто из них не курит и ни у кого из них нет алюминиевой ноги.
— Да, но когда я была девочкой, — настаивала миссис Зяблик, — джентльмены не выделывали за столом подобных штучек.
— А вот я, — твердо сказал генерал, — не джентльмен? С тех пор как ты вышла за меня замуж, ты провела двадцать бесплодных лет в попытках сделать меня лучше. Может, откажешься наконец от сизифова труда, а?
Дети незаметно отправились спать, оставив своих родителей за дружеской словесной перепалкой.
— Говорил я тебе, похищение — не дело, — сказал Дэвид, когда они взбирались по скрипучей деревянной лестнице, рассохшейся за множество лет.
— Все равно надо что-то предпринять, — твердо сказала Аманда, — мы просто обязаны решить эту проблему. Нельзя допустить, чтобы этот жирный боров отнял у Яни землю. В конце концов, у него всего два акра. Как он с них кормится, непонятно.
— Согласен, что надо действовать, — сказал Дэвид, — но, если дело сорвется, мы только навредим Яни.
— Что касается меня, — проговорила Аманда с большим достоинством, — то я предлагаю отложить раздумья на утро. Утро вечера мудренее.
Величественно, как принцесса, она внесла к себе в спальню керосиновую лампу и закрыла за собой дверь.
— Не завидую тому, кто возьмет тебя замуж, — крикнул ей вослед Дэвид, направляясь к себе в спальню. Аманда открыла дверь.
— Не думаю, что ты вообще найдешь ту, которая захочет за тебя замуж, — ответила она и закрыла дверь. Дэвид попытался найти реплику поязвительнее, но не смог. Он лег в постель и занялся пересчетом, сколько же потребуется ящериц, чтобы стронуть с места повозку.
На следующее утро ребята встретились с Яни на золотом пляже и вместе медленно поплыли к Острову Гесперид. Они поминутно ныряли, чтобы рассмотреть под водой странную рыбу или черного морского ежа, свернувшегося, словно обычный земной еж. Приплыв на остров, они стали взбираться по нагретым солнцем ступеням, и их мокрые следы тотчас же высыхали. Поднявшись до террасы, они разлеглись вокруг небольшого колодца и снова заговорили о насущных проблемах.
— Папа сказал, — начала Аманда, — что похищение людей очень тяжкое преступление, и, значит, мы не можем похитить жену мэра.
— Я рад, — улыбнулся Яни. — Представляю себе, как тяжело ее тащить. Ведь она лопает, как три поросенка!
— Слушайте, — сказал Дэвид, — этой ночью я подумал, что Ишакис порядком надоел всей деревне. Правда ведь?
— Да, — подтвердил Яни, — он всем надоел, но он мэр уже четыре года, и с этим приходится считаться.
— Так вот, — продолжал Дэвид. — Надо как-нибудь настроить всю деревню против него. Это его образумит.
— Да, но как это сделать? — грустно протянул Яни.
Дети лежали, перебирая идеи. Вдруг Яни вскочил на ноги и, улыбнувшись, наклонился к Аманде. Успевшая немного загореть, сейчас она казалась еще прекраснее, чем прежде. Ее тело и волосы золотились на солнце.
— Хочешь пить? — спросил он.
— Откуда?
— Из колодца, — лукаво ответил Яни, и глаза его искрились от смеха.
— Как из колодца? Чтоб я подхватила тиф? — недоверчиво переспросила она.
— А вот увидишь.
Яни подошел к колодцу, откинул накрывавшую его тяжелую железную крышку и потянул за веревку. Из прохладной глубины со звоном и плеском показалось ведро, в котором покоилось несколько бутылок лимонаду. Из-под камня, лежавшего возле колодца, он извлек открывалку, распечатал бутылку и торжественно подал ее Аманде.
— Откуда это?! — изумилась та.
Яни ответил широкой улыбкой.
— Я утром переплыл сюда и опустил их в колодец, чтобы не нагревались. Ну, так ты не подхватишь тиф?
— Какой ты славный, Яни. — Аманда была тронута, но глаза ее погрустнели. — Ну как бы тебе помочь!
Яни философски пожал плечами.
— Если не сможете, то ничего не поделаешь, — сказал он. — Но хоть попробуйте. В конце концов, у меня нет никого, кроме моих друзей.
Аманда выпила прохладного лимонаду и снова улеглась на солнце, но ни на секунду не переставала думать о беде Яни. Сам же он присоединился к Дэвиду в попытках решить задачу с ящерицами.
До острова долетали звуки с Мелиссы: голос крестьянки, приветствующей товарку; тенор молодого петушка, делающего первые, неуверенные шаги в искусстве пения; лай собаки и знакомые траурные звуки ишачьего рева.
Неожиданно Аманда вскочила.
— Тс-с! — шепнула она мальчикам. — Слушайте!
Мальчики прекратили болтовню и напряженно вслушивались пару секунд, но не услышали ничего,
