Роберта ДЖЕЛЛИС
НЕЖНЫЙ ПЛЕН
1.
Леди Элинор отступила на шаг и восхищенно-пристально оглядела дочь. Любая мать гордилась бы таким ребенком. Уже в пятнадцать лет леди Джоанна была исключительно хороша: огненно-рыжие волосы, уложенные тяжелыми косами, тонкие брови, нежной линией очерчивающие лучистые серо-зеленые глаза, опушенные темно-коричневыми густыми длинными ресницами, лишь подчеркивали хрупкое изящество девушки. И хотя обычно рыжеволосые девушки имеют бледные редкие ресницы, от чего глаза скорее кажутся немного воспаленными, в случае Джоанны природа сделала прелестное исключение. Вообще черты лица Джоанны — овал, тонкий нос, прелестный рот с маленькой красивой верхней губкой и полной, чувственной, нижней — казались безукоризненными. К тому же она обладала трезвым умом и прекрасными способностями, могла хорошо управлять замком Роузлинд, повелевать слугами и, в случае необходимости, воинами. В довершение всех этих достоинств девушка была добродушна, мягка и послушна. Да, любая мать гордилась бы такой дочерью — любая, но не леди Элинор, наделенная бурным, страстным характером и властным нравом.
— Джоанна, — сказала Элинор, стараясь придать своему голосу как можно больше мягкости, — я снова спрашиваю тебя: за кого ты хочешь выйти замуж? Вокруг столько разных мужчин! Неужели среди всех встреченных кавалеров нет ни одного, кто бы тебе понравился?
— Они мне все нравятся… почти все, матушка. Говорю еще раз: я выйду за того, которого вы выберете мне.
Элинор даже прикрыла глаза от раздражения, но смолчала— крик никогда не оказывал на Джоанну ни малейшего действия. Огромные серые глаза широко открылись бы, нежную белую кожу залил бы румянец — вот и все. Прелестный ротик так и остался бы плотно сжатым, а в глазах не промелькнуло бы ни тени страха или злости. Конечно, Джоанна могла гневаться на слуг, но никогда не ссорилась с матерью.
— Но наверняка кто-то нравится тебе больше других, — спокойно настаивала Элинор.
— Да… — В голосе Джоанны слышалось сомнение. — Обычно это мужчины, с которыми я лучше знакома. Мне нравятся люди, которых я хорошо знаю. С ними гораздо спокойнее.
— Джоанна, присядь. Ты поняла то, о чем говорил тебе вчера вечером Иэн?
— Конечно, матушка. Хотя это какой-то абсурд! Как король или лорд Ллевелин могут злиться на Иэна за то, что он не может разорваться на части? — Серые глаза Джоанны прояснились, а уголки рта поднялись вверх: она обладала тонким чувством юмора. — В конце концов какая разница: разорвет ли он себя вдоль, с одной рукой и одной ногой на каждой половине, или поперек, отделив обе ноги? Пользы не будет никакой.
— Джоанна! — попыталась возмутиться леди Элинор, но, не выдержав роли строгой матери, весело рассмеялась.
На этом обычно и заканчивались ее ссоры с Джоанной. Дочь заставляла ее смеяться, и проблема откладывалась, чтобы со временем возникнуть снова. Элинор с внезапной острой болью в сердце подумала о Саймоне — отце Джоанны. Он был первым мужем Элинор. Обычно воспоминания о Саймоне смягчали Элинор. Как правило, Джоанна всегда оставалась в выигрыше, когда воскрешала в матери образ отца, которого сама Джоанна почти не помнила. Элинор любила Саймона пылкой, всепоглощающей любовью. Неотступно следуя за ним по пути в Святую землю, когда он сопровождал жену и сестру короля Ричарда Львиное Сердце в крестовом походе, она всячески угождала ему, потворствовала всем его желаниям. Джоанну назвали в честь сестры Ричарда, крестившей девочку.
Двое сильных, решительных, страстных людей не могли произвести на свет «безвольную тряпку», считала Элинор. И в самом деле, Джоанна отнюдь не такая. Внешне она выглядит гораздо уравновешеннее матери, но способна на неистовую любовь. Как она любит этого проклятого пса! Элинор бросила взгляд в сторону камина, где у огня возлежало, свернувшись калачиком, нечто похожее на косматого серого пони. Тотчас же грязный, нечесаный хвост, толщиной с запястье Элинор, заколотил об пол. Как правило, если на Брайана смотрели слишком долго, он устремлялся к этому человеку, порываясь устроиться у того на коленях. Однако Элинор не видела никакого удовольствия в том, чтобы держать на коленях пса весом почти в пятнадцать стоунов [1].
Трудно было не любить это дружелюбное создание, но леди Элинор держалась мнения, что любое существо таких размеров следует содержать в конуре. Джоанна не спорила: она просто шла со своим любимцем к его будке. Элинор убеждала, умоляла, даже ругала дочь. Джоанна снова возвращалась к конуре и опять получала нагоняй, но все повторялось: Брайан появлялся, как и прежде, в комнатах замка со своей хозяйкой. Элинор пристально посмотрела на собаку: возможно, в Брайане и есть ключ к разгадке того, кому Джоанна должна оказать предпочтение…
— Да, — сказала Элинор, — хотя ты и рассмешила меня, но радоваться нечему. Не знаю, помнишь ли ты, любовь моя, но, когда Иэн женился на мне, он нажил себе врага в лице короля. Джон до сих пор не любит его, и граф Солсбери с величайшим трудом примирил их. Отправившись на службу к лорду Ллевелину в Уэльс, Иэн нарушит перемирие и подвергнет себя опасности. Но Иэн не может служить и королю. Он связан с лордом Ллевелином братскими узами… и очень любит его.
— Я понимаю это. Согласна, что ваше решение самое верное, но… О, матушка, вы действительно уверены, что между Ллевелином и королем начнется война? Ллевелин не совершил ничего такого, что обидело бы Джона! К тому же он женат на дочери короля…
— Разве обязательно что-нибудь совершать, дабы нанести королю Джону смертельную обиду? — резко спросила Элинор. — Джону достаточно убедиться в том, что Ллевелин обладает слишком большой властью. Но это несправедливо. Мне нравится Ллевелин и не нравится король — это голос сердца. По правде говоря, даже Иэн согласен, что на этот раз виноват не только Джон. Ллевелин подчинил себе почти весь Уэльс. Вне всяких сомнений, в дальнейшем он начнет мало-помалу теснить границы Англии, если не получит должного урока. Ллевелин — хороший лорд, и это еще больше усугубляет обстановку. Люди скорее и охотнее присягнут ему, нежели королю.
— Что худого, если бы Ллевелин правил Англией?
— Это невозможно! У него нет такого права. В нашей стране хватает порядочных людей, которые помешают ему, — граф Пемброкский, графы Солсбери и Арунденский, да и сам Иэн, несмотря на всю свою любовь к кровному брату. У Джона есть право на английский престол, а у Ллевелина — нет. Для хорошего человека, как я тебе часто говорила, понятия права и чести не имеют никакого отношения к тому, что лучше и проще. Иногда, по случайности, эти вещи совпадают — вот и все.
— Но вы ведь сами уговаривали Иэна поступать так, как лучше и проще. Разве нет?
— Ты сомневаешься в чести и доблести Иэна? — Карие глаза леди Элинор гневно сверкнули.
Джоанна, казалось, не заметила никакой опасности в неясных золотистых искорках, блеснувших в глазах матери. Она покачала головой:
— Нет, у меня и в мыслях не было подобного. Мне лишь интересно, насколько любовь способна так изменять человеческую природу.
Элинор помолчала, раздумывая над словами дочери, потом заговорила снова. Она нехотя согласилась с последним доводом дочери, хотя и поспешила добавить:
— Однако истинная любовь не допустит, чтобы ее объект шел по неверной дороге.
— И человек должен терзаться душой…
Снова зависло молчание. Элинор внимательно вглядывалась в лицо дочери, будто впервые уловила в нем нечто новое для себя, пугающее. Как правило, любовь и брак почти не связаны между собой. Мужчин и женщин соединяют брачными узами ради политических союзов, ради укрепления и воссоединения владений, ради обеспечения безопасности женщины, а если женщина обладает и правом наследования, да и ради средств к существованию для ее мужа. Дед и бабка Элинор, поженившиеся против своей воли, потом
