мужчина.
Овладев голосом, она ответила как можно безразличнее:
— Спасибо, я думаю, вообще удобнее, если я буду питаться вместе с Робертом, хотя, несомненно, придется пересмотреть жалованье.
Негодующее восклицание заставило ее замолчать.
— Послушайте, я не собираюсь спорить с вами о лишней ложке каши и чашке молока. Судя по вашему виду, вы едите еще меньше Роберта. Когда же вы, женщины, наконец поймете, что ни одному мужчине не нужны высохшие палки! Женщина, любящая поесть и не скрывающая этого, гораздо привлекательнее, чем какая-нибудь истеричка, которая постоянно беспокоится, как бы не располнеть, и не ест, а клюет.
Сара тяжело вздохнула, задержала дыхание и сосчитала до десяти.
— С аппетитом у меня все в порядке, — сказала она отрывисто. — А если я и похудела, так это от нервотрепки и боязни потерять работу, а уж никак не из желания морить себя голодом ради мужчины.
— Рад это слышать, — ответил Грей ровным голосом. — Мне бы не хотелось, чтобы вдобавок ко всем существующим проблемам у Роберта возникла еще и дурная привычка к воздержанию.
— Если вы действительно так считаете, то удивительно, что решили пригласить на работу меня, — возразила Сара резко.
На другом конце провода наступило молчание, которое продолжалось так долго, что она решила, что их разъединили, и уже хотела положить трубку, когда он спокойно сказал:
— Важно было мнение Роберта, а не мое, и кроме того… — Он опять замолчал, и Сара услышала, как прозвенел звонок в его доме. — Боюсь, мне надо идти. Жду вас завтра в восемь, Сара. До свиданья!
Положив трубку, она почувствовала, что ее колотит дрожь. От злости на себя она закрыла глаза, и тотчас же на ресницах повисли слезы.
Что же с ней происходит? Если уж она раньше не догадалась, то эта перепалка показала ей со всей очевидностью, как сильно он настроен против нее, как мало надежды ему понравиться, не говоря уже о том, чтобы стать для него желанной; а она, услышав его голос, ведет себя как ребенок, который получил заветную игрушку.
Какое счастье, что она не будет жить у него в доме! Она вдруг представила себе, как утром спускается с Робертом к завтраку, а он уже в кухне — пьет кофе, читает газету, на нем купальный халат, ноги голые, тело не высохло после душа.
Физическое желание затопило ее всю, потрясло тело, душу и разум, она и не подозревала, что способна на такую страсть.
Она глубоко вдохнула раз, другой, старясь собрать разбегающиеся мысли.
Сара легла спать пораньше, но спала урывками и встала задолго до звонка будильника. Спустилась вниз и приготовила кофе, потом поднялась к себе принять душ и одеться.
Она обдумала свой туалет, учитывая характер работы, и решила, что наденет юбку-штаны, яркую спортивную майку и захватит теплую кофту на случай, если день окажется прохладным. На ноги надела удобные парусиновые туфли, а в большую сумку положила бумагу, карандаши и записную книжку, чтобы, выяснив уровень знаний Роберта, можно было составить Приемлемую для него программу и совместить обучение с игрой.
Хотя Грей подчеркнул, что она должна подписать контракт на срок не менее года, он ничего не сказал о том, каковы будут ее обязанности, когда начнется новый учебный год. Наверное, он рассчитывает, что она будет отводить Роберта в школу и забирать его оттуда и оставаться с ним до возвращения Грея с работы. А что ей делать, когда мальчик будет в школе? Должна ли она взять на себя целиком заботу о нем, стать ему вроде матери: покупать одежду, стирать, гладить и решать его школьные проблемы, если таковые возникнут? Но ведь каникулы только начались, напомнила она себе, и у нее будет достаточно времени решить все эти вопросы. Одно ясно: Грей именно такой человек, который скажет ей твердо и ясно, чего он от нее ждет.
Она приехала без десяти восемь и, поставив Саллину машину так, чтобы не помешать машине Грея, направилась к дому.
Когда она остановилась в нерешительности, не зная, то ли позвонить в парадную дверь, то ли пойти к черному ходу, парадная дверь открылась и на пороге появился Грей Филипс.
Вместо пресловутого купального халата на нем был строгий темно-синий костюм, белоснежная рубашка и галстук в полоску, однако она вынуждена была признать, что на нее этот вид произвел точно такое же впечатление, как если бы на Грее не было вообще ничего.
Почему вид этого высокого, широкоплечего мужчины, одетого в дорогой костюм, мгновенно пробуждал в ней желание? Наверное, ответ крылся в спокойной непринужденности и даже самоуверенности, с какой Грей носил строгий деловой костюм.
Она помедлила, не зная, идти ли ей прямо в кухню, и он закрыл дверь.
Когда она машинально повернулась на звук закрывающейся двери, то увидела, что он смотрит на нее, приподняв бровь, как бы изучая ее одеяние.
Она тотчас же сказала, как бы оправдываясь:
— Вы не говорили, чтобы я носила форму; я не профессиональная няня, и я подумала: Робби будет чувствовать себя свободнее и проще, если…
— Если вы будете похожи на подростка, а не на взрослую даму, — докончил он насмешливо.
Подросток. Ему кажется, что она одета нелепо или не по возрасту?.. Но, к ее удивлению, когда она сердито на него взглянула, он добавил тихо:
— Послушайте, хорошо, что он мал; с такими, как у вас, ногами…
Долгий оценивающий взгляд, каким он окинул нижнюю часть ее фигуры, так не походил на его прежние взгляды, что она замерла с пылающим лицом и сверкающими от негодования глазами. Что бы она ответила ему, если бы не открылась дверь и не вбежал, буквально кинувшись к ней, Робби, она себе не представляла; но когда она обняла мальчика, подняв его на руки, и увидела радость, которая светилась на его лице, злость ее исчезла.
— Ну, теперь ты поверил мне? — спросил Грей сына, когда тот обхватил шею Сары и уже не отпускал ее.
Бросив быстрый взгляд на Грея, Сара заметила, как потемнели его глаза и он быстро отвернулся, точно не хотел, чтобы она видела его лицо.
Саре вспомнились слова Росса о том, что на первых порах Грей боролся изо всех сил за право стать опекуном мальчика. Если он на самом деле любил сына, то ему, наверное, было мучительно сознавать, что он стал для него абсолютно чужим человеком… более того, человеком, которого Робби не любил и боялся.
— Мой отец говорит, что вы будете присматривать за мной и приезжать сюда каждый день, — сказал ей Робби, и сердце Сары сжалось от этого холодного «мой отец», ведь в его возрасте обычно говорят «папа».
— Да, это верно, Робби, — согласилась она.
А Грей нахмурился и сказал ей сухо:
— Отпустите его, он для вас слишком тяжел.
Сара собиралась возразить, что она не такая уж слабая, чтобы не удержать шестилетнего мальчика, да еще такого худышку, но напомнила себе, что Грей — отец Роберта, и ради Роберта она, пока работает здесь, постарается навести мосты между отцом и сыном, чтобы Робби поверил отцу и полюбил его.
Однако, когда она попробовала передать Роберта отцу, мальчик, протестуя, крепко вцепился в нее.
— Я захватила с собой бумагу, Робби, — сказала она, не обращая внимания на его умоляющий взгляд, когда отец взял его на руки. — А завтра, если хочешь, мы купим цветные карандаши.
— Сегодня, я хочу сегодня, — ответил Робби, но Сара покачала головой и сказала твердо:
— Боюсь, что нет, Робби. Мы не сможем этого сделать, пока у меня не будет своей машины; у машины, которой я сейчас пользуюсь, нет привязных ремней на заднем сиденье. — Это было одним из решающих моментов при покупке сверкающей ярко-красной машины — без ремней в поездках с Робби она не чувствовала бы себя спокойно. — Но у нас на сегодня масса дел, — сказала она с улыбкой и спросила: —
