холодильника и поставил сковородку на огонь.
После холодного обливания и обильной еды снова потянуло в сон. На сегодняшний день Егор все равно никаких дел не планировал и поэтому, подчиняясь требованию организма, разложил диван. Постелил постель, лег и на ближайшие два часа утратил всякую связь с окружающей его действительностью.
Вторично за это утро он пробудился, когда подаренный другом Володькой Четвертаковым три года назад 'Ориент' на его руке показывал без четверти двенадцать.
Прежде чем подняться, Егор внимательно оценил свое состояние. Все оказалось в полном порядке. Голова не болела, и вообще не ощущалось ни малейших признаков похмелья. Он стал вспоминать и пришел к выводу, что последний раз организм вел себя подобным образом лет эдак девять-десять назад, не меньше.
– То ли водка случайно попалась настоящая, то ли день сегодня такой… благоприятный, – предположил вслух Егор, так и не сумев найти никакой иной более конкретной причины своего хорошего самочувствия. – Ну, раз так…
Он поднялся, оделся, убрал постель и включил на полную громкость транзистор 'Океан', который неизменно был у него настроен на радио 'Маяк', и, сам себе удивляясь, принялся за уборку.
Грязи в доме за последний месяц накопилось прилично, но решимость плюс энергия победили, и через два часа пыль исчезла, вымытые полы заблестели, а в прихожей образовались два вместительных пластиковых мешка, один из которых доверху был набит разнообразнейшим мусором, а второй – пятьюдесятью двумя пустыми пивными и водочными бутылками. Егор ухватил мешки за края, пятясь, выволок их на крыльцо и удовлетворенно закурил. Теперь предстояло оттащить мусорный мешок к мусорным контейнерам, которые располагались на другой стороне улицы, в квартале от его дома. Это уже были сущие пустяки, и ничто не мешало постоять, а то и посидеть на сухом, нагретом весенним солнышком деревянном крылечке собственного, только что чисто убранного дома и с наслаждением выкурить сигарету, ощущая себя хозяином не только вышеупомянутого дома, но также города и мира.
Он курил, оглядывая знакомый до камушка двор и привычно отмечая то, что давно необходимо сделать по хозяйству. Теперь, после благополучно завершенной уборки, он искренне верил, что с сегодняшнего дня действительно начинает – уже начал! – новую жизнь, как и обещал себе, пьяному, вчера. Кстати, а что было вчера? Он отчетливо помнил, как сначала пил днем на набережной портвейн и пиво в компании друзей-художников, чьи мастерские располагались тут же, в бывших складах некогда знаменитого дореволюционного купца Парамонова. Потом он пошел домой, по дороге прихватив, опять же, пива и водки. Дома, разумеется, продолжил уже в одиночку. Нет, решительно не вырисовывалась не только концовка довольно отвратительного вчерашнего дня, но даже его середина. Например, отчего он так сравнительно рано ушел из 'Ракушки', где они все сидели? Поссорился по пьянке с кем-то из приятелей? Вообще-то прецеденты бывали, но вчера вроде все было хорошо… Или нет? А во сколько он вырубился? Мысль о том, что с сегодняшнего дня непременно начнется новая жизнь, он помнил, но вот что происходило в голове и вокруг нее до этой мысли и сразу после… Ладно, ну его к лешему! В конце концов, новая жизнь именно для того и начинается, чтобы забыть о старой. А если он кого вчера и обидел, то можно и извиниться. Не впервой. Да, во дворе, пожалуй, тоже нужно начать с генеральной уборки – вон сколько всякого хлама за зиму накопилось… И, кстати, со вторым мешком тоже нужно что-то придумать. Как-никак – это хоть и не большие, но деньги, тем более что во всем доме вряд ли наберется и десять рублей по всем карманам. То есть выбрасывать жалко. Но и тащить всю эту гору посуды черт знает куда на собственном горбу… Конечно, можно воспользоваться садовой тележкой, но это как-то… недостойно как-то это человека, твердо решившего – более того, начавшего! – жить по-новому. С другой стороны – какого черта?! В доме жрать нечего, а ему, видите ли, неудобно бутылки пустые на тачке к приемному пункту отвезти! Чистоплюй хренов! 'Стоп, – подумал он, – ведь у меня же есть автомобиль, который еще неделю назад, кажется, двигался'. Взгляд Егора переместился на машину. Старая, еще отцовская 'копейка' образца 1974 года сияла на дневном солнце чисто вымытыми синими боками.
Чисто вымытыми….
– Это что же, я вчера машину умудрился помыть? – неизвестно у кого спросил Егор и, спустившись с крыльца, обошел автомобиль кругом, производя внимательный наружный осмотр.
Этот 'ВАЗ-2101', как уже было говорено, достался Егору Хорунжему в наследство от отца, сошел с конвейера в городе Тольятти в далеком 1974 году и за свою долгую и многотрудную жизнь пробежал полмиллиона километров всего с одним капремонтом, который был сделан этому ветерану отечественной автомобильной промышленности ровно десять лет назад. На сегодняшний день машина буквально разваливалась на части и едва дышала. Егор, в отличие от своего отца, отнюдь не был страстным автолюбителем, хотя сидеть за рулем автомобиля ему нравилось и он, в общем-то, имел понятие о том, как устроен двигатель внутреннего сгорания, и даже мог при нужде произвести не очень серьезный ремонт своему пожилому четырехколесному другу. Однако после смерти папы для Егора наступили трудные времена, а значит, и для старенького 'жигуленка' тоже. Какое-то время машина, отлично отлаженная умелыми отцовскими руками, исправно доставляла нового хозяина в нужные места, но у Егора вечно не хватало денег на самые необходимые запчасти, и, если бы не закадычный друг Володька Четвертаков, бывший автогонщик и мастер на все руки, автомобиль давно можно было бы выбросить на свалку. Впрочем, на данный момент он был недалек от этой печальной участи: вконец изношенные детали требовали уже не ремонта, а замены, хозяин же последний год только и делал, что выкарабкивался из очередного запоя, с тем чтобы впасть в следующий, и до машины, разумеется, руки у него не доходили.
Обойдя 'жигуль' кругом и в очередной раз с болью в сердце отметив грубую и длинную царапину на правом переднем крыле (не вписался по пьянке в ворота) и помятое заднее левое крыло (та же самая причина), Егор ощутил жалость к старой машине. 'Все-таки я свинья, – подумал он. – Нельзя так обращаться с механизмом, верой и правдой прослужившим семье и самому более четверти века. Завтра же хотя бы для начала клапана отрегулирую. Опять же бензонасос нужно менять срочно – вот-вот сдохнет окончательно. Колодки тормозные тоже… да и все остальное… Ох, блин, где же денег напастись на все это?! И к Вовке неудобно обращаться, и так я ему хрен знает сколько должен и деньгами, и просто… Но почему она такая чистая?'
Он отчетливо помнил, что последний раз садился за руль ровно неделю назад. На улицах было тогда довольно слякотно, и, конечно, помыть машину после поездки он так и не удосужился. Неужели он вчера все-таки… Нет, ну конечно! Егор с облегчением хлопнул себя по лбу. Вчера же прошел сильный дождь, который и смыл грязь, а он, возвращаясь домой в хорошем подпитии, этого, разумеется, не заметил, а сейчас вот протрезвел и сразу все понял.
'Ну хорошо, – шепнул Егору внутренний голос, – пусть дождь. Но ведь ты знаешь, как обычно выглядит автомобиль после городского дождя. Грязь-то, конечно, смывается. Но ведь остаются потеки! А где они, милостивые государи, а?! Где? Тут, похоже, кто-то уже после помывки прошелся по корпусу сухой тряпкой – вон как бока блестят!'
– Мя-э-у!
Егор повернул голову и увидел своего кота Тихона. Серый безобразник, видать, только что вернулся после ночных похождений.
– Что, жрать небось хочешь? – спросил Егор. Тихон, однако, вопрос проигнорировал, не отреагировав даже на волшебное слово 'жрать'. Немигающим желтым взглядом он уставился на машину, и его нервно ходящий из стороны в сторону хвост свидетельствовал о том, что кот явно чем-то озабочен.
– Тишуня! – позвал Егор, хорошо знающий характер и привычки своего любимца – Ты кого там увидел? Он присел на корточки и заглянул под машину. Так. Два пожухлых окурка, камни, щепки, пробившиеся сквозь трещины в асфальте травинки. Ничего одушевленного. Странно.
– Ну, – повернулся к Тихону Егор, – и что сие должно означать?
Но кот уже утратил интерес к тому, о чем ведал только он сам, и, гордо задрав трубой шикарный хвост, поднялся по ступеням на крыльцо, брезгливо обогнул мешки, лапой подцепил край двери, потянул ее на себя, открыл и неторопливо скрылся внутри дома.
– Вот же паразит, – с любовью сказал вслед ему Егор, поднялся и, открыв багажник, загрузил в него оба мешка.
Как ни странно, двигатель завелся сразу.
До пункта приема пустых бутылок, что располагался неподалеку от известного в этих местах
