сложных
наук, а затем открывать новые горизонты в самых различных областях материальной и духовной, производственной и общественной жизни.
Вероятно, родители Coco, у которых он был единственным ребенком, выжившим после смерти в младенчестве его старших братьев, постарались сделать все от них зависящее, чтобы передать ему духовное, моральное, интеллектуальное наследие народа, которым они владели. По сути родители (прежде всего мать) вложила в Coco все то, что должна была распределить между ним и его братьями. Это обстоятельство могло способствовать тому, что мальчик унаследовал многие личностные качества, присущие наиболее сильным людям из крестьянских общин: живость и энергию, любознательность и находчивость, умение постоять за себя.
Успехам в учебе Coco особенно способствовала его феноменальная память. Как отмечает Евгений Громов, необычная мнемоническая способность Сталина сохранилась у него «до конца дней своих, что поражало знавших его. И тут было чему поражаться». Громов ссылается на воспоминания Ворошилова, который познакомился со Сталиным в 1906 году во время стокгольмского съезда партии. К удивлению Ворошилова Сталин на память читал большие отрывки из различных литературных произведений. Громов приводит и свидетельство Р. Роллана, который записал рассказ Максима Горького о памяти Сталина. Горький говорил французскому писателю, что, «прочитав страницу», Сталин «повторяет ее наизусть почти без ошибок». Скорее всего эта способность была присуща ему с раннего детства..
Унаследовав эту и другие способности, характерные для культуры своего народа, мальчик из Гори обрел огромный потенциал, позволявший ему выйти за пределы небольшого городка, а затем и за пределы своей родины. Подобное социальное продвижение порой ведет к тому, что новые обитатели городов и столиц не только утрачивают связи со своей родиной, но и обретают снисходительное отношение к образу жизни, обычаям и даже языку своих сородичей. Зачастую такие люди, подчеркивая свое кардинальное перерождение и совершенство в овладении «городских» и «столичных» нравов и навыков, стараются устранить в своем образе жизни все признаки, напоминающие об их прошлом. Сумел ли Иосиф Джугашвили сохранить связь с древней народной, национальной культурой, наследником которой он являлся?
Глава 3.
«НАШ ОТЕЦ РАНЬШЕ БЫЛ ГРУЗИНОМ»
Многие авторы утверждали, что Грузия, в которой родился и вырос Сталин, не оставила в его сознании существенного следа и он «русифицировался». Замечая, что «квартал, в котором находится домик Бесо, называли «русским»: неподалеку были казармы, где стояли русские солдаты», Радзинский утверждает: «И Coco дети часто зовут «русским» - человеком из русского квартала. Это останется в его подсознании». Однако на самом деле нет никаких свидетельств о том, что так называли Coco Джугашвили его сверстники из Гори. Эта версия также не подтверждена какими-либо данными, как и утверждение Радзинского о «русском» подсознании Сталина.
Роберт Конквест безапелляционно заявил, что Сталин «по сути не стал ни настоящим грузином, ни законченным русским», что его «всегда раздражали грузины». Как и Роберт Конквест, Роберт Таккер считал, что у Сталина развилась «определенная враждебность по отношению к Грузии». Такую перемену, которая якобы произошла в сознании Сталина, Таккер объяснял тем, что Грузия в ходе своей истории постоянно терпела поражения, а Россия постоянно побеждала. Поэтому, полагал Таккер, Сталин «активно отверг… свою принадлежность к Грузии… Это означало переход Джугашвили от побежденной стороны к победителю». При этом Таккер ссылался на высказывание Сталина на XII съезде партии о «маленькой советской территории, именуемой Грузией». (Это высказывание в искаженном виде привел и Радзинский.)
Можно найти и более резкие высказывания Сталина в отношении Грузии. В первые годы Советской власти, когда в Грузии был установлен режим, враждебный стране Советов, Сталин не раз в довольно резких выражениях осуждал политику Грузинской республики. Он называл Тифлис «опорой меньшевистской контрреволюции», а Грузию - «содержанкой Антанты». После советизации Грузии критиковал позицию многих ее партийных руководителей, клеймил позором крестьян, восставших против Советской власти в 1924 году. На XII съезде Сталин заявил, что Грузия превратилась в «арену склоки», а на XIII съезде сказал, что «самая склочная республика - Грузия».
Для подтверждения вывода о том, что Сталин порвал со своей родиной, нередко ссылаются на то, что сын Сталина Василий сказал «по секрету» своей сестре Светлане: «А знаешь, наш отец раньше был грузином». Сталин казался своим детям таким же русским, какой была их мать и какими были они сами. На протяжении значительной части своей жизни Сталин жил вне Грузии, не пользовался ежедневно грузинским языком и писал по-грузински лишь своей матери. Также известно, что дети Сталина, жившие постоянно в Москве и в Подмосковье, были оторваны от народа, к которому принадлежал их отец. Светлана вспоминала: «Мне было лет 6, и я не знала, что такое - быть грузином». Тогда Василий объяснил ей: «Они ходили в черкесках и резали всех кинжалами». Поскольку Сталин черкеску не надевал и дети не видели, чтобы он резал людей кинжалом, то Василий и Светлана решили, что их отец уже перестал быть грузином.
И все же утверждения об отречении Сталина от своей родины, включая интерпретации его резких слов о Грузии, так же нелепы, как и высказывания его малолетних детей о «грузинском прошлом» Сталина. Заявления Сталина о том, что Грузия -маленькая советская территория, не имели целью унизить Грузию, размеры которой на самом деле были невелики по сравнению с Советским Союзом, а лишь подчеркивали ее принадлежность к СССР. Приведенные же выше высказывания Сталина о Грузии следует рассматривать лишь в политическом контексте, когда, называя ту или иную страну, имеют в виду ее правителей или ее политический строй, но никоим образом не народ, его культуру и историю.
Впрочем, даже если бы Сталин страстно захотел перестать быть грузином, он бы не смог этого сделать. Нельзя забывать о том огромном влиянии, которое оказывает родная культура на формирование сознания человека, даже если он покинул свою родину и даже если он пытается порвать с ней. Можно полностью согласиться с американским этнографом Эдуардом Холлом, который писал, что национальная «культура - это не просто обычай, который можно одеть или сменить как костюм… Как бы ни старался человек избавиться от своей культуры, он не может этого добиться потому, что она проникает в корни его нервной системы и определяет то, каким образом он воспринимает мир. Большая часть культуры остается скрытой и находится за пределами сознательного контроля, составляя основу основ человеческого существования. Даже в том случае, когда небольшие частички культуры становятся частью сознательной жизни, их трудно изменить, не потому, что они были прочувствованы и прожиты людьми, а потому, что люди не могут действовать или взаимодействовать каким-либо осмысленным способом, кроме как через посредство культуры».
Сталин с детства рос в грузинской национальной среде, а стало быть, не мог бы избавиться от своей культурной первоосновы, даже если бы захотел. Нет никаких свидетельств того, что он стремился к этому. Сталин не забыл грузинский язык и порой переходил на грузинскую речь. До конца своих дней он сохранил любовь к грузинской песне и грузинским мелодиям. Дома Сталин собрал большую коллекцию пластинок с записями народных грузинских песен. Он особенно часто любил слушать пластинку с записью «Сулико». Явно отвечая его вкусам, в фильме «Великое зарево» исполнялась другая его любимая песня - «Цицинатела».
Он любил проводить отпуск на Кавказе и не раз посещал Грузию. Как замечает Е. Громов, «на юге, куда он выезжал почти ежегодно, ему нравилось смотреть на горы». Сын «сада Картли», он разбивал сады вокруг своих загородных дач.
С. Аллилуева отмечала: «Сад, цветы и лес вокруг - это было самое любимое развлечение отца, его отдых, его интерес». Правда, сам Сталин, по словам дочери, «никогда не копал землю, не брал в руки лопаты… но он любил, чтобы все было возделано, убрано, чтобы все цвело, пышно, обильно, чтобы
