уважать, – отвечал Арей.
Когда все эйдосы оказались в одной куче, Арей бережно пересыпал их в собственный дарх, заткнул его пробкой и откинулся назад. Его бледное лицо постепенно наполнялось силой. Лоб был мокрым от пота. Арей дышал судорожно и хрипло, точно человек, вырвавшийся из душного подвала на воздух.
Лишь минуту спустя он вспомнил о чемодане и его хозяине.
– Ты знал, что там внутри? Почему молчал? – с гневом спросил он у Петруччо.
Чимоданов поспешно замотал головой.
– Клянусь, не знал. Каждый раз там бывало что-то другое!
Арея это не удивило.
– А, ну да, чемодан-телепорт... Откуда он у тебя? Чимоданов заерзал. Ему ужасно не хотелось
отвечать, однако взгляд Арея был более чем красноречив.
– Похоже, придется сказать правду. Подчеркиваю: правду и только правду. Знаете, бывают такие дни, когда к нам приходят не суккубы с комиссионерами, а вообще всякие просители по поводу аренды, – начал он.
– Да что ты говоришь? – с усмешкой произнес Арей.
Теперь, когда его дарх вновь был полон эйдо-сов, настроение мечника стремительно улучшалось.
– В один такой день вечером я хотел запереть дверь и увидел в углу, у колонн, фигуру. Ведьмак, морщинистый, как высушенный гриб. Даже не морщинистый, а как полусдутый шарик, из которого вышел газ, Подчеркиваю: пока он не заговорил, я даже не понял, какого он пола! Он спросил, не я ли Петр Чимоданов. Только, по-моему, он и так знал, что это я, – сбивчиво заявил Петруччо.
– Что ему было нужно? Какие дела могут быть у ведьмака в резиденции мрака? – с подозрением спросил Арей.
– В резиденции – никаких.
– Как никаких?
– Он пришел ко мне. Лично ко мне. Просил сделать ему слугу и оживить его, – не без гордости сообщил Петруччо.
Арей ухмыльнулся.
– Нового Зудуку, что ли?
– Не смейтесь. Он сказал, если я справлюсь, то не пожалею.
– И ты пошел с ним?
– Мне стало интересно. Я спросил, из чего он хочет слугу. Дерево? Глина? Тряпки? Он сказал, что мастерить мне ничего не придется. Он все сделал сам. Мне нужно только оживить, ибо он сам не обладает этим даром. Согласен ли я? Я сказал, что согласен, – Петруччо запнулся.
Рассказ мало-помалу приближался к неприятной части.
– Мы шли не слишком долго. Там недалеко, в одном дворе, стоял старый автомобиль. Такой грузовой фургончик вроде микроавтобуса, знаете?
Арей промолчал. Старыми машинами он не интересовался, впрочем, равно как и новыми. Интересоваться машинами – это было на уровне Мамая.
– Это была ржавая ничейная машина. Видно, ведьмак сам нашел ее недавно. Он снял замок, распахнул кузов, влез сам, впустил меня и закрыл за нами дверцы. Потом щелкнул пальцами, и все осветилось таким зеленым могильным светом. «А вот и мой слуга!» – сказал он. У меня под ногами лежало что-то довольно большое, ростом примерно... э-э... ну с Мефа, допустим.
– Поищи другие сравнения, – посоветовал Буслаев.
– Как скажешь. В общем, там лежало тело, прикрытое белой простыней. Я хотел сдернуть простыню, но ведьмак прошуршал, что этого делать не стоит. «Разве ты не можешь оживить его через тряпку? Я хочу, чтобы только я видел моего слугу!» – заявил он.
Арей склонил голову и внимательно посмотрел на Петруччо.
– И ты согласился? – с неожиданно мягким, почти психиатрическим интересом спросил он.
– Э-э... Ну да. Тряпка – не тряпка, какая мне разница? В общем, я присел на корточки, хорошо сосредоточился и...
Чимоданов неопределенно зашевелил пальцами. Меф понял его затруднение. Описать магию словами так же нереально, как нарисовать картину на воде. Особенно если речь идет не об обычной магии, а об уникальном даре.
– У тебя получилось? – спросил Арей.
– Не сразу. Я даже думал, что не получилось, потому что прошел почти час, а фигура так ни разу и не пошевелилась. Я уже отчаялся. Столько сил вбухал и все впустую. Но ведьмак, который все время держал своего слугу за пальцы на ноге, внезапно обрадовался и заявил, что все, достаточно. Остальное он доделает и сам. Я, мол, гений и все такое!
Последнюю фразу Чимоданов произнес с восхитительной небрежностью. В том, что он гений, он никогда не сомневался.
– Простыню он с лица не снимал, нет? – снова уточнил Арей.
Чимоданов покачал головой, утратив некую часть самоуверенности.
– Я стал требовать обещанной платы. Тогда ведьмак вручил мне этот чемодан и заявил, что он меня не разочарует. Только чтобы я не открывал его прямо сейчас.
– И ты, конечно, сделал это в резиденции? – спросил Арей.
– Угу.
– И что нашел внутри?
– Вначале ничего. Он был пуст, – сказал Чимоданов. – На второй день пачку исписанной бумаги. Не знаю даже, на каком языке. Что-то арабское. На третий день – кинжал. На четвертый – кошелек, но не с золотом, а с мелкой медной монетой. На пятый – вареную курицу с рыбьей чешуей. Ну и гадость же на вид! На шестой день – руку отрубленную выше локтя с перстнями на пальцах. В общем, на этом я и остановился.
– Значит, чемодана ты больше не открывал?
– Подчеркиваю: НЕТ.
– Как? А в квартире у Эссиорха? – заложила его Ната.
– Так это же не я. Это сделала та девушка.
– Какая «та»? – не понял Арей.
– Девушка, которая уравновесила свет и тьму, – пояснил Эссиорх.
– А, ну да... И что же было в чемодане, когда она его открыла? Дархи?
– Нет. Глиняные черепки.
– Что?
– Обычные глиняные черепки и обгоревший мужской ботинок, – сказал Чимоданов.
– Мужской ботинок? Зачем? – удивился Меф. Чимоданов пожал плечами.
– Представления не имею.
– И больше ничего?
– Нет.
– Странная штука... Вероятно, дархи должны были появиться в телепорте только через цикл. Сам бы Петруччо его уже не открыл. Для Арея было еще рано. Но и он не открыл бы один чемодан дважды. Значит, судьбе необходимо было еще одно звено, – предположила Улита.
Меф продолжал внимательно изучать Чимоданова. Последнее время он все чаще ловил себя на том, что становится подозрительным.
– А почему ты не выбросил чемодан, когда понял, что там нет ничего стоящего? Зачем таскал с собой? – спросил он.
Взгляд у Петруччо стал затравленным.
– Я не мог. Его нельзя выбросить. Нельзя даже надолго оставить.
– Почему?
– Не знаю. Просто чувствовал, что нельзя, и все. Это меня жутко тяготило. Хотел даже в воду выбросить, когда мы на катере плыли, но не решился. А то бы еще нырять пришлось, – уныло признался
