блокировка.
Решив, что неплохо будет пообедать, Таня положила контрабас в футляр и, собираясь закрыть его, погладила струны ладонью.
–Прости, но мне придется тебя оставить! - сказала она, слушая обиженный гул инструмента. По дороге к лестнице Тане нужно было пройти мимо комнаты Пипы. У закрытой двери с лицом часового стоял терпеливый Бульонов. В комнате что-то грохотало, вопило, буянило. Изредка дверь распахивалась и наружу вылетал ком спутанного и порванного тряпья. Узнать в этой вывернутой наизнанку и порезанной ножницами рвани одежду из дорогих московских бутиков было почти нереально.
Таня была уже шагах в трех, когда мимо ее лица просвистел и ударился о стену чемодан. Дверь вновь захлопнулась.
–Пипенция не в духе? - спросила Таня у Бульонова.
Тот подтвердил ее предположение грустным кивком.
–Хочешь, я к ней зайду и успокою? - предложила Таня.
–Не стоит. Она тебя убьет. Меня убьет. Всех убьет. На ней опять ничего не сходится. Она утверждает, что кто-то сглазил ее вещи. На самом деле она снова растолстела, но боится себе в этом признаться. Вот увидишь, с завтрашнего дня засядет на диету, будет питаться одними макаронами. Она от них худеет, как ее мамулька от ананасов, - сказал Бульонов.
Таня подумала, что Генка прав. Соваться к Пипе и правда не стоит. Интуитивная магия есть интуитивная магия. Ее всплески неподконтрольны даже самой хозяйке.
Таня спустилась в Зал Двух Стихий. Все преподаватели и большинство учеников уже были там. Медузия ругала поручика Ржевского. Поручик опять пугал младшекурсников, новый набор которых состоялся всего две-три недели назад, своими ножами в спине и прочими дебильными фокусами. На новичков почему-то всегда действует такая дешевка, как вылезший глаз, плавающий в супе.
Поклеп нервно барабанил пальцами по столу. Ему было неловко. Рядом в бочке сидела Милюля и жадно терзала белыми зубами еще живую сельдь. Если рыба билась, Милюля надкусывала ей голову и выпивала мозги. Доцент Горгонова косилась на русалку и удрученно качала головой. Она не была брезглива, но все же считала, что русалкам стоит питаться отдельно.
–Недавно подарил ей на день рождения аквариум с золотыми рыбками. Очень уж просила. И угадайте, что Милюля с ними сделала? - натянуто засмеялся Поклеп. Медузия холодно прищурилась.
–Передайте мне соль, Клепа! - попросила она.
Поклеп передал соль.
Сарданапал, удрученно качая головой, о чем-то беседовал с Великой Зуби. Зуби морщилась. Она была недовольна, что ее отчитывают как девочку. По кольцу Зубодерихи кругами бегала красная искра. Глаза за толстыми стеклами очков казались выпуклыми, пристально-проницательными. Сарданапал говорил тихо, но одна фраза до Тани все же донеслась:
–Дорогая Зуби! Умоляю: не обижайся и не пойми меня превратно. Я не ставлю под сомнение твой профессиональный опыт. Я просто хочу подчеркнуть: чтобы эффективно учить защите от сглаза, необязательно пачками отправлять учеников на больничные койки.
–Я готовлю их к реальной жизни, академик! На следующий урок, уверена, все придут подготовленными, - сердито отвечала Зуби и отмахивалась от укоризненно-назойливой бороды Сарданапала.
– Она опять сглазила трех учеников. Наложила на них собачий сглаз. Теперь они в магпункте грызут ножки кроватей. И не только грызут. Ягге говорит, что они будут воображать себя собачками еще с неделю, - шепнул кто-то Тане. Таня оглянулась и увидела Колю Кирьянова, теперь уже второкурсника. Внешне Кирьянов мало изменился. Был все такой же глазастый и бледный.
–Откуда ты знаешь?
–Они были с моего курса, - пояснил Коля и хихикнул.
Лучше бы он этого не делал.
Таня успела блокироваться, в конце концов, она была уже взрослой, но рядом двое первокурсников свалились со страшной резью в животе. Поклеп обеспокоенно подбежал к ним. Первокурсников унесли.
–Знаешь, Коля, ты лучше не смейся. И плакать тоже не надо! - настойчиво посоветовала Таня. За последние месяцы с возможностями Кирьянова познакомился уже весь Тибидохс. Когда Коля шел по коридору, все прижимались к стенам и дрожали. Когда входил в библиотеку - читальный зал пустел. Бедного же Колю все время тянуло общаться. Он боялся одиночества. Ночью он всхлипывал во сне, и вместе с ним всхлипывали еще семь-восемь ближайших комнат.
–А что мне делать? - спросил Коля грустно.
–Просто сиди и ешь. Думай о чем-нибудь в меру жизнерадостном, но ни в коем случае не смешном, - посоветовала Таня.
Вспомнив, что она пришла обедать, а не сидеть на балконе и наблюдать жизнь, Таня с любопытством уставилась на скатерть. Интересно, какая сегодня? Ага, блинчиковая. Это хорошо. На горячие блинчики с маслом соседние столики с удовольствием поменяют и печеную картошку, и плов, и спагетти. Совсем другое дело неликвидная манная каша или тертый редис с майонезом. На них никто не меняется.
Ягуна до сих пор не было. Это удивило Таню. Играющий комментатор не страдал отсутствием аппетита и пропускал обед в исключительных случаях. Обед - это вам не завтрак. К нему надо отнестись серьезно.
К Тане подплыл поручик Ржевский. За его спиной маячила укоризненная супруга.
–Этот анекдот я слышала… И самый-самый новый тоже слышала… Все слышала! - сказала Таня прежде, чем поручик открыл рот.
Последние недели Ржевский донимал ее бородатыми анекдотами. Анекдоты были не только сальные, но и кошмарно длинные. К середине анекдота Таня обычно забывала начало. Конец же анекдота напрочь заглушался гоготом самого юмориста.
Ржевский покачал головой.
–Я без анекдота, Тань. Моей жене сегодня приснилось, что ты плачешь, - сказал он серьезно.
У Тани отвисла челюсть. Услышать такое от Ржевского! Повторяю по буквам: Р-ж-е-в-с-к-о-г-о.
–Не врешь? - спросила Таня подозрительно.
–Обычно ей вообще не снятся сны, да и спит она крайне редко, а тут такое… В общем, я подумал, тебе интересно будет узнать.
Тане стало жутко. А тут еще к ней подплыла сама Недолеченная Дама и, заламывая руки, принялась завывать:
–Ты не плакала, ты рыдала. Смотрела, как он уходит, и рыдала! Мое сердце разорвалось бы вторично, если бы давным-давно не истлело в могиле. Я никогда не видела тебя такой подавленной!
–Погоди! Кто уходит? - спросила Таня.
–Этого я не знаю. Я видела только спину… Сон, дорогая моя, это совершенно особенная вещь. Иногда ты видишь спину, иногда уши - и все это абсолютно друг другу не противоречит, - назидательно заявила Недолеченная Дама.
Она вытянула губы трубочкой и, воздев глаза к потолку, продолжала:
–Но это была не спина Вольдемара, готова поручиться!… Вольдемар, немедленно наденьте голову! Лучше уж снимите носки, если вас так тянет что-то снять!… Ходить без головы в женском обществе - дурной тон! Я в шоке!
Призрак послушно нахлобучил голову. Голова Ржевского скорчила рожу и показала жене язык.
–Вы ужасны, Вольдемар! Вы превратили мою уединенную мыслящую жизнь в непрерывное страдание! Брак - это поддержка, это помощь в беде, это понимание, а не страсть и пошлое завистливое соперничество! О, как же ты счастлива, Гроттер, что не станешь женой того, кого любишь!… - надрывно сказала Недолеченная Дама.
–Че-е-его? - спросила Таня недоверчиво.
–Воспринимай это как пророчество! - щурясь, сказала Недолеченная Дама.
Она взмахнула руками - длинные рукава взметнулись, как крылья чайки, - и исчезла, оставив Таню
