Грег заулыбался:
— Скеффингемы, слышал такую фамилию?
— Что с ними?
Семья Скеффингемов владела в Англии невероятным состоянием, а в Австралии — рудниками, где добывали алюминий.
— Цена на него падает, — сказал Грег.
— Ты хочешь сказать, что необходимо пересматривать договор?
— Скеффингемы не единственные, кто владеет бокситовыми рудниками. Бокситов сейчас добывают слишком много, больше, чем нужно во всем мире.
— И цены, естественно, падают. Но на сколько?
Грег почти приблизил свою ладонь к полу, оставив крохотный зазор:
— На столько.
— О!
— Рудники останавливаются.
— Это правда?
— Полагаю, близко к тому. Надо сбросить и как можно скорее больше половины, или рудники встанут. Остальное пойдет на продажу.
— Почему ты не хочешь этим заняться?
— Ты же знаешь эту семью, не так ли? Они скорее согласятся с юридически образованным австралийцем, у которого умные глаза, чем поверят такому черному жуку, — выразительно посмотрел на меня Грег.
В наше время операция аппендицита уже не считается чем-то серьезным. На следующий день меня подняли с кровати, и очень скоро я переехал в свой отель, где еще три дня продолжал бездельничать, смотреть телевизор. Окончательно встав на ноги, я решил заняться делом Скеффингемов. Если бы они были пожилыми седовласыми леди, скромно живущими на небольшие средства, я бы, разумеется, обращался с ними очень бережно. Но, высокомерные и самоуверенные, какими являются иные англичане, они по-прежнему считали Австралию дикой нецивилизованной колонией. Однако это не помешало им разбогатеть за ее счет. Все оттуда — и ничего туда. Поэтому во мне пробуждалось чувство жесткости по отношению к членам этой семьи.
За время моей болезни пришло несколько телеграмм от Банбери, выражающих его личную заинтересованность в деле Стринджер Стейшн. Однако я по-прежнему их игнорировал. А Банбери явно был заодно с компанией, разрабатывающей рудники Скеффингемов, и уже один этот факт разводил нас в разные стороны. Уладив дело со Скеффингемами, я вернулся к переговорам с Джейн Стратт. Она уже выписалась из госпиталя и жила на базе.
— Почему вы для полного выздоровления не использовали свой отпуск? — спросил я, позвонив ей по телефону.
— Тому есть две причины, — ответила она. — Здесь куча работы, а во-вторых, я хочу сохранить свой отпуск. Вы сейчас звоните мне из Перта?
— Нет, из Харрогейта. Почти местный звонок. Вечером я буду в Лондоне. А для чего вы бережете свой отпуск?
— Для Австралии, конечно, — засмеялась Джейн. — И жду ваших рекомендаций.
Во время моею отсутствия к Перте наверняка дела не стояли на месте. И если Банбери настаивал, чтобы Джейн Стратт продала ферму, значит, в ее правах на владение наследством не было уже никаких сомнений.
— Как вы теперь ходите? — поинтересовался я.
— Можете за меня не волноваться. Боль бывает только при перегрузках.
— Чтобы решиться на поездку, вы должны быть уверены в своем здоровье. Завтра в Лондоне вы не откажетесь со мной пообедать? Солдатам не полагается рапортовать и спрашивать позволения?
— У меня автоматическое разрешение. К тому же сегодня пятница, а завтра суббота. В какой лондонской гостинице вы остановились?
— Место называется Селфридж.
— Там есть магазин. Отлично. Я куплю там себе туфли.
— Здесь не продают таких ботинок, которые подойдут для Австралии.
— Ботинки я куплю себе в Перте. А сегодня мне нужны туфельки к новому голубому платью.
Глава 3
За обедом я сказал Джейн о предложении Банбери. Она покачала головой:
— Ни за что в жизни, коббер[3].
Я объяснил, что это слово редко употребляется в нынешней Австралии, не чаще, чем пробковый шлем.
— Сколько мне предлагают за ферму? — поинтересовалась Джейн.
— не знаю, — честно признался я. Джейн подняла на меня глаза:
— Интересное предложение.
— По-моему, о цене где-то упоминалось, я пока всего лишь сообщил вам, что такое предложение сделано.
— Полагаю, цена должна быть немаленькой, — заметила Джейн.
— Может быть.
— Почему только может быть?
Я подумал, как бы разъярился Банбери от слов, которые я собираюсь сказать.
— Вероятно, какой-то ловкий пройдоха сделал это предложение в надежде, что наивная английская леди скажет: «Милые денежки», — и ухватится за него.
— Но разве вы не помогли бы мне?
— Я лично, или вы имеете в виду адвокатов?
— Вы прекрасно меня поняли.
— Капитан, не слишком-то далеко заходите в своих мечтах об этой ферме, — спокойно ответил я. — Стринджер Стейшн — это, конечно, звучит весьма романтично, но в действительности это проклятый тяжёлый труд и убийственный для европейцев климат, даже проживающих в Австралии в третьем поколении. Если вы хотите оставить себе ферму, нужно найти крепкого парня, который помогал бы вам.
— Почему парня?
— Как хотите, — пожал я плечами. — Можете собрать целый коллектив феминисток, только не удивляйтесь, когда разоритесь.
— Вы уже решили, что я феминистка? — улыбнулась Джейн.
— Вы производите именно такое впечатление.
— Я часто ссорюсь с людьми, подобными вам...
— Вы хотите сказать — с мужчинами, подобными мне? — прервал я ее.
— Совершенно верно. Я слишком хорошо знаю ваше мнение на этот счет, Джон Клоуз! «Какой из вас инженер, дорогуша, вы же обломаете свои коготки! Зачем вам в армию, милая, это не для девушки! Слушайте, когда вам говорят! Вы собираетесь в Австралию? Там не место женщине...» Я, конечно, не феминистка, но если у меня есть силы и желание, почему бы и не взяться за какое-то дело?
— Хочу предупредить: вам не понравится в Австралии.
— Почему?
— Потому что однажды, попав там на какую-нибудь вечеринку, вы обнаружите, что в одном углу комнаты сидит хозяин со своими приятелями, а все женщины — в другом.
Джейн с улыбкой покачала головой:
— Они даже вместе не могут быть столь ужасными, как вы!
