— В нем говорится, что девять лет назад в лагере дровосеков вы застрелили человека.
Глаза Картера сверкнули.
— Правда, — сказал он.
— И знаете, — продолжал Мак-Вей голосом, в котором слышался трепет гордости, — северная полиция не забывает. Дело было девять лет назад; на несколько лет мы потеряли ваши следы, но…
— Вы думаете наконец поймать меня?
— Конечно.
Картер примял большим пальцем табак в своей трубке и сжал челюсти.
— Каким образом вы надеетесь схватить меня? — спросил он.
— Это зависит от обстоятельств, — ответил Вилли. — Я уже десять лет охочусь за людьми и видел еще более странные вещи. Думаю, если вы не воспользуетесь моей беспомощностью и не убьете меня теперь, через четыре или пять месяцев я захвачу вас.
Он не смущаясь встретил взгляд Картера. Это был взгляд сильного человека и бойца. Промолчав, Вилли добавил нежно, точно говорил с другом. — Конечно, все зависит от того, как вы поступите со мной, Картер. Если вы совершенно «устраните» меня, придется кому-нибудь другому выслеживать вас.
Глаза Картера потухли, и со своеобразным легким смехом он предложил Вилли свежего табаку.
— Хотите, старина, я скажу вам, что я собираюсь сделать? — предложил Боб. — От этой хижины до ближайшего поселка шестьдесят миль, а вы по крайней мере две недели будете не в состоянии тронуться с места. Завтра утром я оставлю вас здесь одного. В хижине достаточно еды, и вам будет хорошо. Между тем ваши станут рыскать повсюду, но к тому времени, когда вы завяжете с ними отношения, мы с моей женой эмигрируем. Разве не хороший план?
— Досадно, — проворчал Мак-Вей. — Мне следовало раз шесть прострелить вас на расстоянии трехсот шагов, а я так скверно стрелял…
— Совсем не так дурно, — прервал его Картер, — вы попали бы в меня все эти шесть раз, если бы я не лежал за скалой. Вы стреляли насмерть, как и подобает доброму, мягкосердечному гражданину, подчиненному закону. Я стрелял иначе. Когда я нашел нужным обезоружить вас, я послал ровно одну пулю. Знаете, вы прострелили мою шапку, которую я поднял над снегом. Да, вам очень хотелось убить меня.
В сумерках Мак-Вей вспыхнул, уловив насмешку в голосе Боба.
Арктическая ночь быстро наступила. Картер принес лампу и зажег ее.
— Я не помню, что говорится в отчете, — сказал Мак-Вей, когда Картер, открыв дверцу печи, подложил в нее несколько поленьев. Пламя облило лицо Боба красным светом. Он затворил дверцу и выпрямился.
— Я расскажу, — начал Картер, и его голос выдал его волнение. — Этот собака Тоуель сделал для меня жизнь нестерпимой… По его милости она ужасна и теперь. Из-за него вы, ищейки, бежите по моему следу. Я пришел в лесной лагерь, покинув место учителя в одной из деревень в Огайо. Меня до полусмерти измучила легочная болезнь, и я весил наполовину меньше, чем теперь. Этот дьявол сразу невзлюбил меня и раз двенадцать исколотил; только из гордости я не ушел из становища полесовщиков. Наконец… Это случилось, когда я встретился с ним и его братом на уединенной лесной тропинке. Не понимаю, за что он так ненавидел меня. В этот раз он повалил меня на спину, схватил руками мое горло и сжал его так, что все почернело у меня перед глазами. Я вытащил из-за пояса револьвер и выстрелил в него. Мне пришлось три раза выстрелить, прежде чем его руки отпустили меня. Я стрелял, защищая свою жизнь, и убил его тогда, как убил бы теперь, случись это вторично. Но единственным свидетелем нашей борьбы был его брат, и он солгал на суде. Я бежал и с тех пор скрывался на Севере. Вот за что вы и вам подобные ищейки желаете, чтобы меня вздернули. Боже, как ужасен может быть закон!
Он подошел к двери хижины и открыл ее. За порогом стояла черная тьма. Резкий ветер выл над низиной. Его гул все приближался, походя на отдаленный грохот прибоя. Мак-Вей глянул через плечо Картера.
— Будет страшная буря, — сказал он.
III
Через четверть часа они услышали, как вихрь со стоном проносится над крышей хижины. Картер говорил. Раскалившаяся железная печка бросала красные отсветы на возбужденное лицо и блестящие глаза Боба. Трубка Мак-Вея погасла.
— Я никогда, никогда не забуду того дня, в который впервые увидел ее,
— продолжал Боб. — Я жил в форте, собираясь вести партию охотников, и однажды чинил челн, сидя на берегу реки. Было часов семь утра, солнце выходило из-за леса. Что-то зашелестело. Я поднял глаза и увидел ее… Ее волосы были распущены и в них переливались золото и медь. Она их «проветривала», как сказала потом… Позже Изабель делала то же самое каждый день, в солнечную ли погоду или в дождь. Она долго не замечала меня, а заметив, вспыхнула и убежала.
Картер не смотрел на Мак-Вея. На его лице лежало напряжение человека, созерцающего рай.
— Она приехала из Монреаля со своим дядей. Оба собирались охотиться, и им понадобился проводник. Я сделался этим проводником и… с тех пор стал верить в Бога. Она любила все дикое так сильно, как никто; любила животных, деревья, озера, реки, даже снег и бурю. Мы обвенчались до отъезда ее дяди. Время шло. С каждым днем она становилась все счастливее, все красивее и… и…
Теперь Боб говорил не для Вилли, и голос его странно замирал.
— У нас будет ребенок… вот под этим-то предлогом я и отослал ее в Монреаль. Я молю Бога, чтобы это была девочка, вроде ее. Ей хочется, чтобы родился мальчик.
Мак-Вей чиркнул спичкой. Картер вздрогнул, точно проснулся, засмеялся и вдохнул.
— Ну зачем я рассказываю вам все это? — В его голосе снова зазвучали жесткие нотки. — Иногда я сам с собой говорю о ней, и потому не думайте, что мне хочется разжалобить вас. Когда у человека есть такой ангел, ему не нужно жалости; он должен только бороться и победить… победить.
Картер поднялся, подошел к той стене комнаты, где висела полка, прикрытая кисейной занавеской, и, отдернув материю, с гордостью взглянул на Мак-Вея.
— Книги, ее книги, — произнес Картер. — Она их читала мне вслух, некоторые по два, по три раза. Одну мы почти выучили наизусть и забавлялись тем, кто из нас скажет на память большее количество строк из нее. Она каждый раз побивала меня!
Ставя книги на место, Боб стоял спиной к сержанту. Вилли взглянул через плечо Картера и увидел на полке кое-что, кроме книг. Картер повернулся и заметил выражение вопроса на лице сержанта.
— Это фотография моей жены, — сказал Боб и подал портрет Мак-Вею. На Вилли глянуло очаровательное лицо. В чистых глазах изображенной было что-то, заставившее его сердце дрогнуть. Не говоря ни слова, он отдал карточку Картеру.
Порыв метели налетел на хижину. Вилли засмеялся, и в его голосе было что-то неестественное, когда он сказал:
— По звуку ветра, мне кажется, вы отложите путешествие, которое собирались предпринять утром.
Они взглянули друг на друга. Картер улыбнулся и сел против Вилли.
— Буря меня не остановит, — сказал он. — У меня шесть хороших собак и хорошие сани. Мы двинемся на юг и скоро очутимся под прикрытием густого и высокого леса. Невежливо оставлять вас так, Мак-Вей, но что же делать…
— Готов держать пари, что вы недалеко уйдете, — возразил Мак-Вей, наклоняясь так, чтобы его лицо было в тени. — Вас ищут повсюду между фортом Черчиллем и Нельсоном. И так как вы ранили меня, с вами поступят еще строже.
Картер поднялся с места и потянулся.
— Не будем говорить о неприятных вещах, — бросил он и прибавил: — Лучше ложитесь, не то утром у вас будет лихорадка. Да не расхаживайте во сне, отыскивая ружье. Я все попрятал, кроме вот этого; оно же будет подле меня, и сплю я не очень крепко. — Он показал Мак-Вею на холодное дуло автоматического
