Другая история Российской империи

Потребуется ещё длительная работа по уточнению сроков «массового внедрения».

Нужно делать «скидку» на географическую размытость появления и внедрения изобретений: то, что стало известным в Западной Европе в XI—XIII веках, могло применяться в Византийской (она же Ромейская, она же Римская) империи на столетие или два раньше. Важно, что корректировка зависит прежде всего от времени появления коммуникаций; ведь без них ничего и быть не могло.

И всё же анализ данных этой нашей предварительной таблицы позволяет сделать три важнейших вывода:

1) интервалы внедрения параллельных по времени цивилизационных открытий и изобретений на одном и том же отрезке временной шкалы (на одном и том же этапе цивилизации) практически равны;

2) интервалы внедрения последующих по времени открытий и изобретений короче интервалов предыдущих.

3) открытия и изобретения, сделанные на одном отрезке времени, стимулируют внедрение друг друга. Например, на рубеже XX века рывок дала цепь изобретений: электрогенератор – радио – телефон и т. д., интервал внедрения каждого из которых составил до 20 лет.[2]

Несколько примеров. Параллельными цивилизационными событиями на рубеже XV—XVI веков были становление артиллерии как рода войск и распространение печатного дела; интервал внедрения каждого из этих событий составил около ста лет.

Одним из важнейших событий рубежа XVIII—XIX веков стало появление в практике человечества паровых машин. Здесь мы имеем пример ряда последовательных изобретений, сделанных в разных странах. Водяной насос (Папен, 1707 год), затем универсальный паровой двигатель (Ползунов, 1765, Уатт, 1784), паромобиль (Кюньо, 1769), паровоз (Тревитик, 1803) и, наконец, пароход (Фултон, 1807), который быстро начали применять, хотя и не везде. Россия, например, через пятьдесят лет после появления парохода Фултона проиграла Крымскую войну, в частности из-за отсутствия у неё пароходов.

Можно подумать, что интервал цивилизационного события «паровая машина» определяется величиной около ста лет, однако, поскольку водяной насос служил человечеству и сам по себе, на собственно паровую машину приходится 40 ±10 лет. Параллельно с этим событием состоялись и другие: в частности, массовая вакцинация (впервые – против оспы) и хроматический музыкальный звукоряд, ставший достоянием мировой культуры в течение тех же 40 лет после того, как Бах написал свой «Хорошо темперированный клавир». В середине же XX века для таких параллельных событий, как, например, создание ракетно-ядерного оружия и телевидение, интервал реализации составил всего примерно 10 лет.

Очевидно, что темп цивилизации со временем постоянно растёт. Во всяком случае, в 1500—2000 годах нет «цивилизационных провалов»: варварского запустения, деградации и прочего даже в случаях крупных природных катаклизмов и мировых войн. Все основные последовательные цивилизационные события (открытия, изобретения) в приведённой выше таблице расположены между условным первым событием и надёжно датированными событиями XVII века не по традиционной хронологии, а в логической причинно-следственной последовательности.

После начала применения тягловой силы – например, лошади, – не будет колесницы, пока не изобретено колесо (и действительно, до XV века в Европе применялись волокуши), а если нет стремян, то не появится конница. Пешие воины станут драться камнями и дубинами, пока не будет широко внедрена технология получения железных орудий и оружия. Если железа мало, то, значит, оно очень дорого, и ему будут искать дешёвую замену при изготовлении доспехов.

Для нас важно, что все эти рассуждения, приложенные к традиционной истории, мгновенно выдают её лживость. Нам сообщают, что стремена изобретены много позже начала н. э. (в Европе они появились не ранее XI века), и тут же мы видим в сочинениях историков древнеперсидского конника (катафрактия). За два столетия до н. э. сей могучий воин облачён в куртку-колет, обшитую железными или бронзовыми, иногда роговыми и кожаными пластинами наподобие рыбьей чешуи. На голове у него высокий остроконечный шлем. Его оружие – длинный тяжёлый меч и контос, длинное копьё, которое можно было пустить в ход только двумя руками сразу. А стремена?…

«Удивительно, каким образом катафрактий сохранял при этом равновесие, не имея стремян и лишённый возможности пользоваться поводьями, – пишет Ф. Кардини. – Как мог он удержаться в седле?» Никак не мог он удержаться в седле, скажем мы, потому что, едва его четырёхметровый контос упёрся бы в любую преграду (а его и делали как раз для того, чтобы упираться во врага, да ещё на большой скорости), и могучий катафрактий слетел бы на землю. Ведь стремян ещё не придумали!

Мы можем смело сказать: все пешие войны с применением колесниц, относят ли их ныне к «древности» или «античности», происходили от приручения первых коней и по Х век включительно. С XI века, после появления стремян, колесницы вышли из моды, поскольку всаднику догнать такую «чуду» не составляло труда, и пешие драчуны уступили место в истории войн конникам, чтобы, начиная с XIV века и появления огнестрельного оружия, постепенно опять потеснить их.

Причём и вопрос: а когда появились кони? – тоже не такой простой. В том веке, когда в Европе стали применять стремена, лошади были исключительно дороги. Согласно историческим источникам, в Италии, например, XI века лошадь (в пересчёте на сегодняшний курс) стоила 30 000 долларов. В том же XI веке «Русская Правда» Ярослава Мудрого устанавливала высшую виру (штраф) не за убийство свободного человека, не за измену, а за конокрадство.

В том же веке Вильгельм Завоеватель, перевезя на Британские острова сравнительно небольшую армию рыцарей-всадников, собранных со всей Европы, разбил превосходящую по численности, но пешую армию последнего англо-саксонского короля Гаральда.[3] И кстати, на месте этой битвы во множестве находят каменные топоры. До XI века не могло быть мобильного конного транспорта и конницы как рода войск, – и в самом деле, в более или менее достоверной истории их широкое применение началось лишь с XIII века. В знаменитой битве на льду Чудского озера погибло всего двадцать рыцарей, шестеро было взято в плен; а их в то время во всей Юго-восточной Прибалтике было около ста человек, и далеко не все принимали участие в битве.

Вывод ясен: персидский катафрактий – это рыцарь позднего Средневековья, «попавший» в древность исключительно стараниями историков. Подобных примеров приведено немало в книгах серии «Версии мировой истории»; здесь мы придём ещё один. Он связан с именем Льва Диакона, византийского деятеля якобы Х века. Вот цитатка из его речи «Энкомия, или Льва Диакона к императору Василию слова» (см. Лев Диакон, «История», М.: Наука, 1988, стр. 97). Историки полагают, что читал он это «затрапезное слово», обращаясь к императору Василию II (976—1025):

«…Но я незаметно для себя стремлюсь измерить чашей воду в Ниле; я думаю, что легче переплыть на дырявом судне Атлантический океан, чем рассказать, как следует, о силе и величии твоих добродетелей».

Как видим, за полтысячелетия до Колумба Лев Диакон как о чём-то само собой разумеющемся, – ну, просто за пиршественным столом, говорит о возможности переплыть Атлантику. Но если Америки они ещё не знали, то куда же переплывали их суда?…

Наша схема, разумеется, достаточно упрощённая. В реальности плавных цивилизационных кривых нет; процесс эволюции не линеен и сложен. Но он-то и должен стать предметом изучения, а не выдумки