после заварухи переехать. Сидеть месяц и не высовываться, пока все не устаканится.
Андрей включил двигатель, в салоне становилось холодно.
— Сразу переехать? — переспросил он, — подозрительно. Как бы не догадались, кто стукачок.
— Он сам предупредит их, что съедет. Якобы, на всякий случай. А адресок не оставит.
Угаров потер покрытые сединой виски.
— В принципе, ситуация нормальная, можно реализовать. Бывало и похуже… Так, давай раскидаем, кому что делать.
Он достал из барсетки записную книжку.
— Я «пробиваю» жертву. Кто такой, с кем проблемы. Встречусь с ним. Его все равно предупреждать придется. Сегодня же установлю «мобильник», тачку Фролова, ну, и его самого. Диктуй.
Денис продиктовал данные машины и номер мобильного телефона.
— Поставим «уши», засечем связи… Подключим «наружку». Обидно, времени маловато. У нас на одни согласования со всякими клерками по месяцу уходит. Буду бить на то, что случай особый.
— Мне что делать?
— Связь с Генкой держи. Как вы договорились?
— Он будет мне звонить, если что. Либо я. Через условный сигнал. Мобильника у него нет, придется домой.
— Понял. Прокатись прямо сейчас к месту будущей трагедии, оцени обстановку. Прикинь, где можно людей рассадить. В адрес не суйся. Кстати, какой адрес?
Денис назвал улицу и дом. Фамилию мужика он еще не установил.
— Брать придется с поличным, иначе хрен, что потом докажешь, — Андрей убрал записную книжку, — а это мероприятие рискованное… Подъезд эвакуировать нельзя — моментальная засветка. Удастся ли бомбу «заглушить», тоже вопрос. Неизвестно, что там за конструкция.
— Главное, взрывника вычислить. Иначе, все. Одно движение пальца…
— Вычислим… Слушай, ты чего мятый какой-то? Пил?
— Так, — Денис помассировал лицо ладонями, — Расул в «Устрице» клуб ночной устроил, пригласил на открытие.
— А, слышал. «Посейдон». Наших много гуляло?
— Не очень. Начальники отделов, из РУВД кое-кто… Братва, в основном. Я часов в десять умотал, а потом Генка позвонил. С ним ночку сидел… Под коньячок…
— То-то выхлоп за версту.
— Да это мелочи, — Денис достал из куртки пластик жевательной резинки, — я вчера Леху Семагу встретил. Вот где караул. Спился напрочь. Все, гуд бай, Америка… Жалко его, нормальный мужик.
Угаров о чем-то подумал, затем косо усмехнулся.
— Вообще-то, не очень нормальный… Я тебе раньше говорить не хотел, но теперь дело прошлое… Просто, там и моя вина есть…
— В чем?
— Помнишь, тебя УСБ прессовало? По зажатому материалу? В девяносто восьмом, кажется.
— Еще бы не помнить…
— Тебя тогда не Егоров сдал… Семага… Вернее, Кривцов, а ему Семага.
— Погоди, ничего не понимаю, — Денис обескуражено уставился на Угарова, — при чем здесь Семага?
— Чего там понимать?… Ты его просил за Кривцовым понаблюдать? По моей просьбе?
— Да, вроде… Они друг с другом не очень…
— Хм… Еще как — очень. На пару ларьки опекали… Для вида только собачились. Вот Семага про материальчик Кривцову и шепнул, а тот в УСБ стуканул.
— Откуда?… Откуда ты знаешь?
— Ванина, помнишь? Он сейчас банк охраняет рядом с нашей конторой. Пивка как-то попил с ним. Он и поделился старыми тайнами ведомства.
Денис с тоской посмотрел в боковое окно. Какие неожиданные секреты всплывают. Иногда лучше не знать… Да, Семага был в курсе истории с Рогозиным. Денис сдуру болтанул.
— А я его вчера домой отправил… Лось сохатый…
— Не переживай… А Кривцов где сейчас?
— В порту, вроде. В транспортной милиции. Его Блоха выпер. Сказал, или посажу, или сам вали по хорошему.
— Да, порт — место богатое… Про вчерашнее убийство постового слыхал?
— На Лиговке? Слыхал.
— Прикинь, у него на кармане пять тонн зелени нашли, два техпаспорта на тачки и мобильник. Мужики наши говорят, свои разборки, в смысле, ментовские…Ладно, давай. Времени маловато, потом потреплемся.
— Про Генку не сболтни. Подставим, — еще раз напомнил Денис.
Пожав Угарову руку, он покинул салон. Постоял немного под дождем, тупо глядя на отражавшееся в огромной луже грязное октябрьское небо, затем махнул рукой и вернулся в джип.
…Да, порой лучше и не знать…
В коридоре райуправления Дениса остановил Литвиненко.
— Ты вчера, зачем драку затеял?
— Какую еще драку?
— Одуванчиком не прикидывайся. В «Устрице». Устроил и свалил! А эти быки широколобые на нас с претензиями поперли… Егорову нос сломали, сейчас в больнице.
— Жалко нос. Красивый был, толстый.
— Пришлось подмогу вызывать. Ты, вообще, контролируй себя, если нажрался. Иди вон теперь, ставь статую на место.
— Какую статую?
— Ну, этого, мужика с трезубцем. В холле. Ее, вернее, его, пока махались, своротил кто-то.
— Славно, видно, помахались. Вы, надеюсь, не пострадали? — заботливым голосом уточнил Денис.
Литвиненко грозно сдвинул брови, сам став похожим на Посейдона. Только вместо трезубца рука сжимала мобильник.
— Не пострадал… Я вот цифры посмотрел… Что-то по твоей линии у нас полная задница. На пять процентов в октябре упали. Это как понимать?
— Ошибка в расчетах, — пожал плечами Денис, — в штабе считать не умеют. Калькуляторов, наверно, со склада не выписали.
— Боюсь, в другом ошибка… С твоим назначением. В ноябре не поднимемся, будем решать вопрос. Имей в виду…
Через день Денис вновь пересекся с Угаровым на том же месте. Тот был несколько расстроен.
— В общем, так, — Андрей вытащил блокнот, — хорошего мало. Мобилу наш псковский друг отключил. Скорей всего, у него их несколько. Так иногда делают для безопасности.
— А на кого оформлен телефон?
— На Евдокию Никитичну Гусеву, тысяча девятьсот шестнадцатого года рождения.
— Старушка любит посплетничать по сотовой связи? Молодец, идет в ногу со временем.
— Нет, просто старушка посеяла паспорт. Либо сперли… Поэтому Фролов для нас пока недоступен. Кстати, славный юноша, как я установил. Дважды судим. Разбой и вымогалово. Прописан в Пскове, но там не живет. Вот он, полюбуйся.
Угаров извлек из блокнота цветную кодаковскую фотография, на которой крепкий короткошерстный мужик с рельефной мускулатурой позировал возле проруби, обернувшись полотенцем.
— Коллеги из убойного фотку одолжили. Подозревают этого моржа в одной заварухе и очень хотели бы с ним пообщаться. Но не могут пока найти. Под лед, наверно, ушел.
— Какая заваруха?
— Хм, — усмехнулся Андрей, — примерно, что и у нас. Пол года назад на Ржевке взорвали
