— Гриша, скажи, пусть дом оцепят, чтобы посторонние не лезли.
— Тогда здесь точно через пять минут толпа соберется. Стадное чувство. «А что случилось?»
— Все равно пусть оцепят.
— Что же делать? Дать уйти? Они все равно их убьют.
— Может рискнем? — спросил молчавший до сих пор Каразия. — Мы под Сухуми и не такие гнезда выкуривали.
— Ты не путай Сухуми с Питером.
— Кстати, слышали? — сказал Борисов. — В Москве война началась, по Белому дому палят.
— У нас тут своя война. У меня задумка одна появилась. Правда, риск огромный, — сказал Соловец. — Но способ старый, проверенный.
— Выкладывай, только быстрее.
— Андрей, вызови пожарных, соври опять — быстрее приедут. Толик, сгоняй на улицу, посмотри, куда окна выходят.
— Пожарных-то зачем?
— Вызывай, вызывай. Толян, пускай Миша, как колеса накачает, подгонит тачку. Васе скажи, чтобы УАЗик к подъезду вплотную поставил.
Раздав указания, Соловец подошел к двери и подергал за ручку. Дверь была не крепкая, стандартная, обитая черным дермантином.
— Мужики, все это, конечно, шара, но надо рисковать. Лишь бы ручка выдержала.
Соловец вернулся в квартиру напротив.
— У тебя фомич есть? — обратился он к хозяину.
— Чего?
— Ну, фомка, ломик заостренный, или гвоздодер какой-нибудь.
— Гвоздодер есть.
— Давай.
Парень принес гвоздодер.
— Пойдет. Автоматов надо побольше. Ладно, у охраны возьмем.
Вернулся Дукалис.
— В хате три окна, одно с балконом, все во двор выходят.
Послышался вой пожарной сирены.
— Эй, — раздался из-за дверей хриплый голос. — Что за шутки? Я же сказал, без фокусов. Если через десять минут тачки не будет — кончаем бабу!
— Будет тебе тачка, марамой. Что тебе от того, что ее убьешь? Что ты за спину бабскую прячешься?
— Не … мозги! Мы все сказали.
— У, волки, — зло прошептал Соловец. Он повернулся к Каразии. — Эдик, ты у нас парень геройский. На балкон сможешь залезть, только быстро?
— Высоковато, стремянку надо, тогда смогу.
— Эй, парень, ты хозяйственный мужик, раз гвоздодер есть, то и стремянка должна быть.
Тот пожал плечами, сходил в комнату и вытащил из-под кровати стремянку.
— Отлично. Эдик, возьми у Дукалиса жилет. У тебя са-мая сложная задача — войти в квартиру с балкона, только быстро и в нужный момент. Сделаешь? Можешь отказаться, дело такое.
— Ладно, попробую.
— Давай под балкон. Только по моей команде. Я махну рукой.
— А стекла?
— Стекол не будет. Ступай.
Каразия взял лестницу и спустился на первый этаж.
— Георгич, семь минут!
— Знаю, не ори.
Он быстро сбежал вниз и начал что-то объяснять капитану пожарной охраны. Тот, выслушав, принялся отдавать команды. Две машины развернулись и, заехав на газон, встали напротив окон. Из одной машины Соловцу передали трос, и он вдоль дома вернулся в подъезд. УАЗик уже стоял вплотную к дверям.
— Вася, прицепи, быстрее.
Водитель быстро приладил трос. Соловец, разматывая длинный пожарный трос, поднялся на второй этаж и примотал второй конец к ручке.
— Толян, ты мастер. Сунешь фомич и отожмешь двери, только по команде. Потом в квартиру, там — по обстановке.
Затем Соловец вновь сбежал вниз к водителю.
— Вася, давай потихоньку вперед, пока трос не натянется. Мотор не глуши.
УАЗик медленно тронулся с места, но через пять метров уже остановился. Трос натянулся, как струна.
— Рванешь, когда я махну рукой.
Водитель кивнул. Соловец вернулся в квартиру соседа.
— Парень, спрячься куда-нибудь от греха, черт его знает, как все обернется.
Затем он обратился ко всем остальным.
— Ну, мужики, с Богом. Один раз живем. Осторожнее.
— Как насчет того, чтобы считать меня коммунистом? — попытался поднять настроение Кивинов.
— Учтем. Если что, дадим рекомендацию. И бесплатные похороны за счет МВД гарантирую. Значит так, как двери откроются — ныряйте. Эдик с балкона зайдет, смотрите, его не положите. Я внизу, но сразу к вам. Ни пуха…
Соловец опять сбежал вниз. Перед дверьми на площадке остались Борисов, Кивинов, Петров и какой-то сержант охраны, имени которого никто не знал. Дукалис с фомкой стоял вплотную к двери и смотрел через окно лестничного марша за УАЗиком. Легкие бронежилеты были только на Петрове и сержанте, они встали в первый эшелон. Миша приподнял автомат и нацелил его на двери.
Расчет был только на удачу. Иногда операции, подготавливаемые неделями, с треском проваливались, а проведенные спонтанно, без всякой подготовки заканчивались блестяще. На то она и фортуна.
Соловец достал пистолет, посмотрел на Каразию, на окна, на пожарных и махнул рукой.
В ту же секунду мощная струя воды выстрелила из пожарного брандспойта и с силой ударила в окно балкона, разметав в стороны осколки стекол. Каразия, как кошка, закинув на спину автомат, вскарабкался на балкон и присел под окном.
Одновременно УАЗик рванул с места, Дукалис вставил фомку между косяком и дверью и налег на нее плечом. Трос натянулся, картонная дверь вылетела из проема, как пробка из бутылки шампанского.
И наконец еще одна струя из другой машины ударила во второе окно. Соловец рассчитал верно. Психологический эффект был великолепный. Когда в окна врываются потоки воды и при этом вылетает дверь, сориентироваться весьма сложно.
Первыми в кваритру заскочили Петров и сержант. Коридор был узким и маленьким, что затруднило передвижение. Из комнаты прогремел выстрел. Миша упал, как подкошенный. Пуля, выпущенная из винтовки, пробила жилет, как картонку, и попала в бок. Однако перезарядить ружье киллер не успел, сбитый с ног влетевшим в комнату охранником. Сержант даже не поднимал рук, а просто протаранил стрелка всей массой. Но тот, быстро опомнившись, вскочил с пола и с прикладом наперевес бросился в атаку. Правда, из этой затеи у него ничего не вышло. Он хоть и отличался отменными физическими данными, но ни секунды не смог устоять перед не менее мощным Борисовым. Вбежавший следом за ними Кивинов пальнул на всякий случай в воздух — скорее от волнения, нежели по необходимости — и, перескочив через катающийся по полу ком из Борисова и киллера, бросился во вторую комнату. В ней, под непрекращающимся напором воды, барахтаясь на полу, грызя друг друга зубами, схватились Каразия и
