Водитель опустил стекло, пассажир положил ствол винтовки на спинку кресла, прицелился, подкрутил окуляр оптического прицела и снова прицелился.
— Нормалек, Как в аптеке. Когда он возвращается?
— В девять. По крайней мере, неделю с графика не сбивался. Жена в семь приходит, он — в девять. Минут через пятнадцать подвалит. Расслабься.
Пассажир откинулся на сидение и закрыл глаза. Водитель прикрыл окно, достал бинокль и, щурясь, начал всматриваться в дом.
— Он оттуда обычно подъезжает, так что нас не заметит. Приготовься, скоро время. У него «Мерс»-300-й.
Пассажир тряхнул головой, размял пальцы и вновь положил винтовку на спинку переднего сидения.
— Вон он. Ничего у него тачка. Сзади вышибалы его. До подъезда провожают.
«Мерседес» остановился возле дома. Из него вышел полный мужчина и в сопровождении двух телохранителей направился к подъезду.
— Не промахнись. Я в замок подъезда спичку сунул. Повозиться им придется. Как открывать начнет — валяй.
Пассажир молчал. Казалось, он даже перестал дышать. Левый глаз его был прикрыт, а правым он приник к окуляру прицела.
С виду снайпер был абсолютно спокоен — его волнение выдавала лишь капелька пота, стекавшая по виску. Водитель в свой бинокль продолжал следить за толстяком.
Звук тихого щелчка был слышен только в «Жигулях». Винтовка подпрыгнула на сидении, выплюнув в окно струю пламени. Полный мужчина на секунду замер в дверном проеме, покачнулся и рухнул на асфальт.
— В яблочко, — прошептал стрелок.
Водитель уже выводил машину со двора, кол„са «Жигуленка» пронзительно взвизгнули на повороте. Охранники склонились над телом хозяина, пытаясь привести его в чувство. Потом один из них подбежал к машине и, схватив трубку радиотелефона, начал судорожно давить на кнопки. Капли дождя смешивались с кровью убитого, стекали на асфальт, вливались в поток бегущей воды и исчезали в канализационном люке.
— Московское время — 21 час, — возвестил голос диктора из включенного в машине радио. — В эфире — «Петербургский Презент».
Кивинов нажал кнопку дверного звонка одной из квартир дома 137-й серии. Дело происходило в районе новостроек санкт-петербуржского района Долгое озеро. Петров по привычке занял положение справа от двери, сунув руку в карман.
— Кто там?
— Как бы вам объяснить? Это милиция. Хотелось бы поговорить с товарищем Штофманом.
— Штофман это я, но я не вызывал милицию.
— Сема, кто там? — послышался женский голос.
— Говорят, милиция. Меня.
— А зачем?
— Не знаю.
Кивинов понял, что, если не прибегнуть к решительным мерам, они могут простоять у этой двери до второго пришествия.
— Вам письмо из Израиля. К нам случайно попало.
— Ах, вот в чем дело. Минуточку,
— И чего только не соврешь в поисках правды. Парадокс, — шепнул Кивинов Петрову.
Дверь отворилась. На пороге стоял мужчина в каком-то абсолютно не пригодном для ношения одеянии. Из-за его спины выглядывала невысокая дама такого же неопрятного вида.
Кивинов помахал удостоверением перед лицом мужчины.
— Вот мои документы. Я так понимаю, Штофман это вы? Замечательно, пройдемте на кухню, есть разговорчик.
— А письмо?
— После.
— Ну, хорошо.
Кивинов прошел на кухню, вытащил из-под стола табуретку и сел.
— Миша, поговори с хозяйкой и объясни ей заодно насчет письма. Ну-с, как говорят бабульки, поболтаем. Вы у нас Штофман, а дальше?
— Семен Борисович.
— Отлично. Вот взгляните, Семен Борисович, это ваш телефончик?
Кивинов протянул Штофману клочок бумажки.
— Ну да, номер наш.
— А каким образом этот номерок оказался на этой бумажке?
— Не знаю.
— Вот тебе раз. Право, вы меня крайне озадачили. При-деться решать задачу на Литейном. Знаете, там такой домик есть, с аннтенками?
Одно лишь упоминание Литейного почему-то оказывало на всех поистине магическое воздействие, хотя, как казалось лично Кивинову, слова «85-е отделение» звучали ничуть не хуже.
— А при чем здесь я? Да мало ли где я мог телефон записать? Попробуй сразу вспомни. За что же на Литейный?
— Не за что, а зачем. Вспоминать. Откуда в кармане застреленного мужчины оказался ваш телефончик. Слушайте, Семен Борисыч, скажите честно, это вы дяденьку одного застрелили? Вот этого.
Кивинов вытащил из кармана фотографию выловленного в речке мужчины и продемонстрировал е„ Штофману.
— О Господи, какой кошмар! А что у него с лицом?
— Рыбки объели. Он, видите ли, в речке плавал.
— Минуточку, — попристальней всмотревшись в фото, пробормотал Штофман. — Да, да.
— Что да, да? Вы хотите сказать, что это ваша работа? В таком случае примите поздравления. Вы меткий стрелок.
— Нет, нет, я хочу сказать, что мне знакома эта одежда. Эта куртка, галстук…
— Неужели? У него еще джинсы есть. Тут плохо видно.
— Да, ото он.
— Отлично. Я полон внимания. Давайте все про него. Данные, адрес, знакомые, в общем, все. Пока допустим, что это не вы его хлопнули.
— Что значит допустим? Хорошие допуски. А данных его я не знаю. Он к нам по объявлению приходил. Мы квартиру сдаем на Петроградской. Вот он и звонил. Я ему адрес дал, договорились о встрече. Он приехал, посмотрел квартиру, она ему не понравилась, он и уехал. Вот и все.
— Стоп, стоп, не гоните. Подробнее давайте. Я так понял, у вас есть еще одна квартира?
— Да, однокомнатная.
— И как давно был у вас этот мужчина?
— Ну, недели две-три назад. Я как раз за день до этого на площади Мира объявление повесил. На другой день — звонок. Так и так, хочу посмотреть комнату. Я дал адрес. Он приехал. Сказал, что из Москвы, хочет снять квартиру на длительный срок.
— Ну, и что же ему не понравилось? Цена?
— Как раз о цене разговора-то и не было. Я намекнул, что хотел бы восемьдесят долларов в месяц. Он сказал, что у него проблем с деньгами нет.
— А что ж тогда не остался?
— Видите ли, у меня там комната без мебели — одна раскладушка и табуретка. Вот он и говорит, что, мол, может и по двести баксов отстегивать, но ему нужны условия — мягкая мебель, телевизор,
