бедру.
— Приступаем к игре в бейсбол, — заявляет судья. Это приглашение судьи произносили, обращаясь к игрокам Малой лиги, на протяжении пятидесяти лет, и Дэн Бушар, кэтчер и главный подающий «Йорка», входит на площадку. Роджер занимает свою позицию и готовится бросить первый мяч в финальном матче чемпионата штата Мэн 1989 года.
Вот что произошло пятью днями раньше.
Дэйв и автор этих строк вместе с питчерами «Бангор-Уэста» поехали в Олд-Таун. Дэйву хотелось, чтобы все питчеры освоились с ощущением возвышенности, с которой они будут бросать мяч, когда начнется настоящая игра.
Поскольку Майк Пелки уехал, в состав питчеров входят Мэтт Кинни (его триумфальное выступление против «Льюистона» произойдет через четыре дня), Оуэн Кинг, Роджер Фишер и Майк Арнольд. Мы выехали поздновато, и, пока четверо парней по очереди бросают мяч, мы с Дэйвом сидим в траншее гостей и смотрим на них. Постепенно темнеет, свет уходит с летнего неба.
Стоя на возвышенности, Мэтт Кинни бросает один за другим сильные мячи Джи-Джи Фиддлеру. В траншее хозяев поля, на другой стороне ромба, три остальных питчера, уже закончивших тренировку, сидят на скамейке рядом с другими игроками, сопровождавшими их в Олд-Таун. Хотя слова доносятся до меня лишь урывками, я понимаю, что речь идет о школе — предмет разговора, возникающий все чаще в последний месяц летних каникул. Они говорят о прошлогодних учителях и тех, которые будут заниматься с ними теперь. Обмениваются анекдотами, составляющими важную часть их мальчишеской мифологии. Про учительницу, потерявшую самообладание во время последнего месяца учебного года, потому что ее сын попал в автомобильную катастрофу. Про сумасшедшего преподавателя начальной школы, про учителя, который якобы с такой силой толкнул ученика на шкаф в раздевалке, что тот потерял сознание, про учителя, помогавшего готовить домашние задания, готового платить тебе за то, чтобы ты забыл про это или, если насчет этого спросят, ответил бы, что ничего не помнишь. Все это школьные мифы, звучащие очень убедительно, и в надвигающихся сумерках они рассказывают их с огромным удовольствием. Бейсбольный мяч проносится над полем стадиона между двумя Траншеями, как белая молния. Раз за разом Мэтт посылает его в перчатку кэтчера. Ритм его бросков кажется гипнотическим — стойка, замах и бросок. Стойка, замах и бросок. Стойка, замах и бросок. Рукавица, в которую Джи-Джи принимает мощные броски Мэтта, всякий раз издает звук пистолетного выстрела.
— Что они возьмут с собой? — спрашиваю я Дэйва. — Когда все это кончится, что им это даст? Какую пользу получат они от этих игр?
Лицо Дэйва становится удивленным и одновременно задумчивым. Затем он поворачивается в сторону Мэтта и улыбается.
— Они возьмут с собой друг друга, — говорит он.
Я не ожидал такого ответа — совсем не ожидал. В сегодняшней газете — статья о Малой лиге, одна из интеллектуальных статей, обычно окруженных массой рекламных объявлений, некрологов и гороскопов. Эта статья подводила итог исследованиям социолога, который провел сезон, наблюдая за игроками Малой лиги, и затем в течение короткого времени следил за их успехами. Ему хотелось выяснить, помогает ли детский бейсбол развивать то, что, по мнению защитников Малой лиги, делает она, — передает ли следующему поколению такие традиционные американские ценности, как честная игра, напряженный труд и чувство локтя. Социолог, который провел эти исследования, пришел к выводу, что в определенной степени бейсбол Малой лиги достигает этих целей. Но он также заявил, что, по его мнению, Малая лига оказывает незначительное влияние на перемены в личной жизни игроков. Школьные хулиганы снова превращаются в школьных хулиганов, как только возобновляются занятия в сентябре; отличники остаются отличниками; клоуны, забавляющие класс своими выходками (читай — Фред Мур) и взявшие антракт на каникулы в июне и июле, чтобы принять участие в серьезных бейсбольных матчах, превращаются в клоунов сразу после Дня труда, который празднуется в первый понедельник сентября. По мнению социолога, бывают и исключения: исключительная игра иногда влечет за собой исключительные примеры. Однако в общем социолог пришел к выводу, что мальчики, возвращающиеся после сезона бейсбола, мало чем отличаются от тех, что его начинали.
Думаю, мое замешательство, связанное с ответом Дэйва, зависело от того, что я знаю его очень хорошо, — он почти фанатически предан бейсболу Малой лиги. Не сомневаюсь, что он прочитал эту статью, и потому я полагал, что он опровергнет выводы социолога, пользуясь моим вопросом как толчком в нужном направлении. Вместо этого Дэйв высказал одно из самых древних и банальных мнений спортивного мира.
Мэтт, стоящий на возвышений, продолжает бросать мяч в рукавицу Джи-Джи с еще большей силой, чем раньше. Он нашел то мистическое место на возвышении, которое питчеры называют «желобом», и, хотя это всего лишь дополнительная тренировка, целью которой является ознакомить мальчишек с полем, ему не хочется покидать его.
Я прошу Дэйва объяснить более подробно, но делаю это осторожно, полагая, что нахожусь в плену избитых штампов, о существовании которых не подозревал: совы никогда не летают днем; победители никогда не сдаются, а проигравшие никогда не выигрывают; выигрышный состав не изменяется. Или даже — Боже упаси — многозначительное «гм-м, милый».
— Посмотри на них, — произнес Дэйв, все еще продолжая улыбаться. Что-то в этой улыбке говорило, будто он читает мои мысли. — Посмотри на них повнимательней.
Я так и сделал. На скамейке сидят с полдюжины игроков, все еще смеющихся и рассказывающих друг другу анекдоты о школьных баталиях. Один из них отвлекается от анекдотов и просит Мэтта Кинни бросить мяч, летящий по Дуге. Мэтт исполняет просьбу, и брошенный им мяч описывает дугу, причем в конце неожиданно сворачивает в сторону. Мальчишки на скамейке смеются и криками поддерживают этот успех.
— Посмотри на этих двух парней, — показывает Дэйв. — Один из них вырос в хорошей семье, другой — в семье намного хуже. — Он забрасывает горсть семечек подсолнечника в рот и затем показывает, еще на одного мальчика. — Или вот этот. Он родился в одном из худших районов Бостона. Неужели ты думаешь, что он познакомился бы с парнем вроде Мэтта Кинни или Кевина Рошфора, если бы не играл в Малой лиге? Они не учились бы в одном классе в школе, не разговаривали бы друг с другом в коридорах, не имели бы ни малейшего представления о существовании друг друга.
Мэтт бросает еще один мяч, летящий по дуге, на этот раз с таким неожиданным поворотом, что Джи-Джи не успевает поймать его. Мяч катится к задней защитной сетке, а когда Джи-Джи выпрямляется и бежит за ним, парни на скамейке снова восторженно поддерживают Мэтта.
— Но игры в Малой лиге меняют все это, — продолжает Дэйв. — Эти парни играли вместе и победили в чемпионате своего дивизиона тоже вместе. Некоторые из них пришли в команду из богатых семей, а пара ребят пришла из семей, беднее которых просто не бывает. Но когда они надевают спортивную форму и выходят на поле, пересекая меловую линию, все это остается позади. Школьные отметки не могут помочь им во время игры, и общественное положение родителей тоже ничем не может помочь. То, что происходит на поле, — дело одних парней. Лишь они могут справиться с этим в силу своих способностей. Все остальное… — Дэйв делает небрежный жест рукой, словно отгоняя надоедливое насекомое. — Все остальное остается позади. И они понимают это. Если ты не веришь мне, посмотри на них, потому что доказательство прямо перед твоими глазами.
Я взглянул через поле и увидел своего сына, сидящего бок о бок с одним из тех парней, о которых говорил Дэйв. Склонив головы друг к другу, они что-то серьезно обсуждали. Затем посмотрели в изумлении один на другого и расхохотались.
— Они играли вместе, — повторяет Дэйв. — Тренировались вместе, день за днем, а это, наверное, еще более важно, чем игры. И вот теперь они играют в чемпионате штата. У них даже есть шанс победить. Не думаю, что это им удастся, но это не имеет значения. Они будут играть в финале, а этого достаточно. Даже если «Льюистон» выбьет их в первом круге, одного участия в чемпионате штата будет достаточно, потому что они добились этого совместными усилиями на поле, отделенном от остального мира меловыми линиями. Они навсегда запомнят это. Они запомнят, как чувствовали себя в этот момент.
— Между меловыми линиями, — повторил я и в это мгновение понял все. Дэйв Мэнсфилд верит в
