утром. — И, обратясь к Николасу, добавил: — До отъезда я отдам все необходимые распоряжения относительно отряда. А тебя хочу предупредить: если собираешься ночевать в замке, постарайся не наставить мне рога! — Круто повернувшись, граф быстрым шагом вышел из зала.
Даже сквозь туман, охвативший ее, Эмилин услышала в словах графа горькое недоверие к собственному сыну. Несмотря на оскорбление, Николас Хоуквуд молчал.
Эмилин взяла с доски фигуру и сжала ее в своей ладони. Алебастр был гладок и прохладен на ощупь — резкий контраст сжигавшему ее огню. Столь откровенная несправедливость короля сводила с ума. А оскорбительные указания Уайтхоука воспринимались как прямой удар в сердце.
Воспитание подсказывало принять все происходящее как голос судьбы, как женскую долю. Но годы строгой религиозной дисциплины, призванной подавить в девушке характер и достоинство, внезапно вступили в борьбу с более ранним временем — с годами свободы в родительском доме. Природная живость ума, сила духа и решительность, освещавшие ее детство, а впоследствии, так долго угнетаемые, неожиданно с новой силой разгорелись сейчас, когда Эмилин сидела в задумчивости и рассеянно теребила в руках шахматную фигуру.
С неожиданной яростью она вдруг осознала, что не сможет по доброй воле подчиниться требованиям короля. Еще не зная, что именно она будет делать, Эмилин уже абсолютно точно определила для себя главное: сопротивление — любым возможным способом. Каким бы бесполезным ни казалось противостояние королевскому приказу, оно росло в душе и требовало выхода.
Девушка поднялась, и накидка медленно сползла с ее плеч да так и осталась лежать незамеченной на полу. Тоненькая фигурка четко выделялась на фоне огня, а распущенные волосы светлым нимбом окружали голову и спускались к талии роскошными волнами. Выпрямившись и вытянувшись в струнку, Эмилин гордо подняла подбородок и взглянула прямо в глаза Николасу Хоуквуду.
— Покорность королю — долг всех его подданных, — произнесла она. — Но эта помолвка свершилась без моего согласия. Подобные браки неугодны Богу и церкви.
— Церковь еще не решила окончательно, как рассматривать подобные случаи. Но это совершенно не волнует моего отца, — ответил рыцарь, не отводя взгляда.
— А вы, сэр, станете опекуном детей против моей воли, — воли их единственного, Богом посланного воспитателя. — Эмилин глубоко вздохнула, стараясь подавить гнев, рвущийся из души. — Если существует хоть малейший способ остановить разрушение моей семьи, могу вас заверить — я найду его.
Алебастровая фигурка была крепко-накрепко зажата в кулаке. Внезапно Эмилин со злостью швырнула ее в стену, сама не зная, куда метит. Пролетев совсем близко от головы Николаса, та ударилась в полку над камином и упала на пол. Эмилин резко повернулась на каблуках и стремительно вышла из зала. Николас поднял пешку и взвесил ее в руке.
Потом небрежно бросил Уоту, и тот ловко поймал фигурку.
— Судя по всему, даже маленькой шахматной пешкой можно пробить человеку голову, — с перекошенным от ярости лицом произнес рыцарь. Уот молча кивнул, от изумления потеряв дар речи.
Хоуквуд повернулся к столу, чтобы налить себе вина.
— Если говорить искренне, сэр Уот, — произнес он, — то надо признать, что леди Эмилин — необыкновенная красавица. Моему отцу крупно повезло в этом отношении. — Он пригубил вина и на мгновение сжал губы. — Но у нее богатый темперамент. Поначалу, не скрою, я принял ее за весьма недалекую особу. И, пожалуй, это было бы лучше. Умная жена — очень опасная штука! — Рыцарь сделал еще глоток. — Во всяком случае, так считает мой отец, — тихо добавил он.
Дубовая дверь стукнулась о каменный косяк с грохотом, способным разбудить и мертвого. Эмилин стремительно мерила шагами свою небольшую спальню. Она шагала так быстро, что две толстых свечи, которые освещали комнату, чуть не гасли в потоках воздуха. Не в состоянии сдержать ярость, девушка громко проклинала ненавистных людей и жестокие обстоятельства; время от времени останавливаясь, она обращалась с горячей тирадой то к спинке кровати, то к двери, то — с особым жаром — к каменной стене.
Услышав тихий стук, девушка резко распахнула дверь, и в комнату ввалилась Тибби, едва удержавшись на ногах.
— Когда я укладывала малышей спать, пришел сам сэр Уолтер и все мне рассказал.
— Он сказал о королевском указе?
— Конечно! — Тибби подошла к комоду и, тяжело вздохнув, встала перед ним на колени, заняв юбкой почти полкомнаты. Выдвинула нижний ящик и начала копаться в его содержимом.
— Твои вещи, как всегда, в жутком беспорядке! А к свадьбе тебе ведь потребуется приличный наряд! — Она вытащила смятое платье из розовато-лилового шелка. — Ну, вот это, кажется, подойдет, если его хорошенько просушить у огня.
— Я вовсе не собираюсь наряжаться, чтобы угодить этому демону, посланному королем! — отрезала Эмилин, решительно подойдя к кровати и усевшись на нее.
— Ах, моя маленькая госпожа! Совсем не важно, в чем ты будешь одета. Но ведь эти люди хотят уже утром увезти тебя. Я постараюсь собрать тебе в дорогу как можно больше вещей! — С минуту нянька внимательно наблюдала за выражением лица Эмилин. — Видит Бог, мое сердце наполняется страданиями при мысли о том, что может сделать с тобой чужой человек, перед которым ты совсем беззащитна! Но такова жизнь! Мы должны по возможности смиряться с ней!
Эмилин промолчала. Тибби же продолжала болтать без умолку: единственное на свете место, где она согласна была немного помолчать, — так это в церкви.
— Клянусь, даже в монастыре тебя не смогли приучить держать свои вещи в порядке! — Она подняла глаза: — И все-таки ты станешь прекрасной графиней, такой же знатной дамой, как твоя мать и твоя сестра Агнесса — будущая настоятельница Росберийского аббатства.
Эмилин устало провела рукой по волосам, убирая их с лица.
— Я когда-то благодарила Пресвятую Деву за то, что сделанный Агнессой выбор освободил меня от монастырских стен. Но лучше бы я осталась там! — с тоской в голосе произнесла она.
— Слава Богу, твой отец понимал, что ты не создана для созерцательной жизни, и забрал тебя домой!
Эмилин мрачно кивнула.
— Я способна долгими часами сидеть за столом и рисовать, но не могу отдаваться молитвам, как делают это Агнесса и ее монашки.
— Лорд Роже призвал тебя домой, чтобы ты заботилась о малышах, да и вообще заняла место своей матери. — Тибби повернулась и внимательно взглянула на свою любимицу проницательным и добродушным взором. — Добрее тебя малышам никого не найти! Жестоко вырывать их из-под твоей опеки! Может быть, после свадьбы ты примешь их в свой новый дом, хотя этот Уайтхоук — прости меня Господи! — вонючий старый козел! Твой отец мечтал, чтобы ты вышла замуж по-хорошему, как полагается благородной девушке. А получилось совсем не так!
Болтая без умолку, Тибби доставала вещь за вещью, разглаживала и аккуратно сворачивала. Скоро она превратила содержимое комода в ровные стопки из шерсти и шелка: длинные платья с узкими рукавами, легкие свободные рубашки, опрятное белье. Засунув пухлую руку обратно в ящик, напоследок вытащила шелковую накидку.
— Я сегодня не лягу спать, буду собирать твои сундуки. Эти мужчины — дураки! Как можно упаковать все за одну ночь? Тебе понадобится постельное белье, мебель. А сколько вещей нужно для будущих детей! — Тибби едва смогла сдержать рыдание.
Эмилин устало коснулась рукой лба. Длинные волосы укутали ее.
— О, Тибби! Ради всех святых! Я не представляю, как пережить то, что случилось с нами: Гай, замок, дети — все пропало! — Она резко, с шумом вздохнула, пытаясь подавить слезы. — А я должна выйти замуж за старика!
Тибби медленно и печально покачала головой.
— Это все сделано из-за денег. Наш король ничем не лучше самого последнего грабителя! Да простит меня Бог за такие слова, — добавила она, подняв глаза. — Но подожди убиваться! Многие девушки выходят замуж за пожилых мужчин и не жалеют об этом! — Нянька проговорила это настолько искренне,
