— Ну как, управилась?
— Опять не получилось, — рассеянно ответила я. — Наверное…
— Нечего дурачить меня, — в гневе закричал Ричард. — Я не настолько глуп. Полагаешь, я поверю тому, что ты провела с ним
Не помню, что он наговорил мне потом. Помню лишь собственный ужас, когда он в гневе начал подступать ко мне. Я решила, что он намеревается ударить меня, и съежилась. По щекам потекли слезы. Ричард по-всякому обзывал меня, дошло и до расистских намеков. Он словно обезумел. А когда занес руку для удара, я выскочила из коридора и бросилась к лестнице, уводящей в Нью-Йорк. Я чуть не сбила с ног малютку Кэти, проснувшуюся от шума и теперь с недоуменным видом стоявшую в дверях детской.
На Раме было светло. Час, должно быть, я проходила наверху, то и дело заливаясь слезами. Ричард взбесил меня, но и удовлетворения собой я не чувствовала. В гневе Ричард выпалил, что я свихнулась на этой идее, придумав «хитроумный предлог», чтобы иметь возможность переспать с Майклом и сделаться «царицей улья». Я не отвечала на обвинения. Но что, если в них все-таки была кроха истины? И мой энтузиазм отчасти объяснялся возможностью вступить в сношения с Майклом?
Я убедила себя, что действовала из правильных побуждений, однако с самого начала проявила невероятную глупость. Мне самой в первую очередь следовало понять, что так поступать нельзя. И после первой реакции Ричарда, а потом и Майкла я должна была немедленно отказаться от этой мысли. Быть может, Ричард был кое в чем прав. Быть может, я проявила излишнее упрямство в своем навязчивом стремлении добиться максимального генетического разнообразия среди наших отпрысков. Уверена я была только в одном: затеяла все это не ради того, чтобы заняться любовью с Майклом.
Когда я вернулась, в комнате было темно. Переодевшись в пижаму, я устало плюхнулась на матрас. Буквально через секунду Ричард подкатился ко мне со словами: «Николь, родная моя, прости, если можешь» и отчаянно обнял меня.
С тех пор я не слыхала его голоса. Вот уже шесть дней, как Ричард исчез. В ту ночь я крепко уснула и не слышала, как он собирался и составлял записку. Утром в семь часов раздался звонок будильника. Весь черный экран заполняла записка: «ТОЛЬКО ДЛЯ НИКОЛЬ ДЕ ЖАРДЕН — нажми „К“, чтобы прочесть». Дети еще спали, и я нажала клавишу.
«Дорогая, самая дорогая моя Николь, — начиналось послание, — более трудного письма мне еще не приходилось писать. На время я покидаю вас, тебя и семью. Я знаю, что этим создаю дополнительные трудности тебе, Майклу и девочкам, но, поверь мне, иначе нельзя. Прошлой ночью я понял, что другого пути нет.
Дорогая моя, я люблю тебя всем сердцем и
Ревность — страшная вещь. «Она смеется над плотью, которой кормится» — это еще пустяки. Ревность поглощает, не знает рассудка, лишает ума. И самого умного человека она может превратить в свирепое животное.
Николь, дорогая моя, я не все тебе сказал относительно того, как закончилась наша совместная жизнь с Сарой. Я несколько месяцев подозревал, что, оставаясь в Лондоне, она встречается с мужчинами. Тому было много свидетельств — неровный интерес к сексу, новые платья, надевавшиеся явно не для меня, внезапный интерес к новым позам во время близости, телефонные звонки, когда трубка оставалась безмолвной… но я так любил ее и не сомневался в том, что, если я выражу протест, наш брак будет расторгнут. Словом, я не предпринимал ничего, пока ревность не захлестнула меня.
И оставаясь в Кембридже, я ложился в постель и представлял себе Сару в объятиях другого мужчины… Наконец ревность настолько сильно охватывала меня, что уснуть я мог, лишь пожелав Саре смерти. После звонка миссис Синклер я больше не верил в добродетель Сары и отправился в Лондон, чтобы убить и жену, и ее любовника.
К счастью, у меня не было пистолета, а увидев их рядом, я забыл о ноже, который положил в карман пальто. Но я и
Ты, вероятно, спрашиваешь, какое все это имеет к тебе отношение? Видишь ли, родная моя, у каждого из нас формируется собственное поведение в любви. Я успел приобрести наклонность к безумной ревности еще до знакомства с тобой. Оба раза, когда ты пыталась вступить в интимную связь с Майклом, я все время вспоминал о Саре. Я знаю, ты не Сара, ты не обманываешь меня, но чувства возвращаются совершенно неожиданным, не зависящим от меня образом. Это очень странно, так как я не могу представить себе, что ты могла предать меня, но когда ты была с Майклом, мне было много хуже,
Надеюсь, что ты поймешь меня. Я ухожу потому, что не в силах справиться с ревностью, хотя и сам считаю ее нерациональной. Я не хочу уподобиться отцу: спиться с горя, погубить всех, кто меня окружает. Полагаю, что тем или иным путем ты добьешься зачатия, и предпочитаю избавить тебя от созерцания моего скверного поведения.
Надеюсь скоро вернуться, если только непредвиденные опасности не помешают моим исследованиям. Но когда это будет — не знаю. Мне нужно исцелиться, чтобы вновь стать надежным членом семьи. Скажи девочкам, что я отправился в путешествие. Будь ласкова с ними, особенно с Кэти — она станет скучать по мне больше всех.
Николь, я люблю тебя. Я знаю, тебе трудно будет осознать причины моего ухода, но все же постарайся понять меня.
Ричард.»
13 мая 2205 года
Сегодня я провела наверху пять часов — искала Ричарда. Обследовала ямы, сети, все три площади. По периметру обошла весь город. Подергала решетку на логове октопауков, спустилась ненадолго в обиталище птиц. И повсюду выкликала его имя. Я вспомнила, как пять лет назад Ричард отыскал меня по маяку, встроенному в принца Хэла. Если бы у меня был такой!
Ричард нигде не оставил следов. Наверное, он вообще покинул остров. Ричард — великолепный пловец, он легко мог переплыть море до берегов Северного полуцилиндра… Однако как быть с жуткими тварями, населяющими море? Или они не тронули его?
Вернись, Ричард. Ты мне нужен. Я люблю тебя.
Он явно рассчитывал пробыть без нас несколько дней. Скорректировал каталог обращений к раманам, чтобы по возможности облегчить нам с Майклом общение с хозяевами здешних мест. Взял самый большой из мешков и лучшего друга МБ, но беккетовских роботов оставил.
После ухода Ричарда в семье наступил разлад. Кэти вечно сердится. Она хочет знать, когда наконец вернется папочка и почему он так долго отсутствует. Майкл с Симоной скорбят вместе. Связь между ними крепнет — похоже, общение утешает обоих. Что касается меня, то я стараюсь уделять Кэти побольше внимания, однако обожаемого папочку заменить ей не в состоянии.
Ночи ужасны. Я не могу заснуть. Вновь и вновь переживаю все отношения с Ричардом за последние два месяца… вспоминаю собственные ошибки. Многое мне объяснило только его прощальное письмо. Я и не думала, что прежние отношения с Сарой могут сказаться на нашей совместной жизни, однако теперь я поняла, что он имел в виду, говоря о «привычках».
Они свойственны и мне самой. Ранняя кончина матери — мне было только десять — наделила меня страхом одиночества. Опасение потерять ближнего мешало мне завязывать интимные отношения. После матери я потеряла Женевьеву, отца, а теперь, пусть и на время, Ричарда. Каждая новая потеря пробуждает всех чудищ предыдущей. Выплакавшись, прежде чем уснуть, две ночи назад, я осознала, как не
