Говоривший сделал шаг вперед, и Николай узнал Адама Милбэнка.
Ошеломленный, не понимая, что происходит, Николай уставился на него немигающими глазами:
– Какого черта вам надо?
Милбэнк взмахнул рукой, в которой оказался зажат пистолет с длинным дулом.
– Я хочу мщения, и этим я его добуду! Вы позавидовали тому, что было у меня с Эммой, и забрали ее себе. Думаете, вы лучше меня? Так вот, Ангеловский, между нами нет почти никакой разницы. Мы оба недостойны ее! – Адам тщательно прицелился и начал большим пальцем отводить курок. – Это пистолет Стоукхерста. Я застрелю вас и брошу его здесь… во владениях герцога. Вы с ним сговорились против меня. Теперь настала пора возмездия.
– Вы глупец, – почти ласково проговорил Николай, не сводя глаз с пистолета, который прыгал в руке Милбэнка, выдавая его безумное возбуждение. – Никто не поверит, что это сделал Стоукхерст.
– По крайней мере это бросит тень на славное имя, которым он так гордится. А мир станет лучше и чище без тебя, себялюбивый русский ублюдок!
– Как вы думаете, что произойдет потом? – осведомился Николай, переводя взгляд с оружия на вспотевшее лицо Милбэнка. – Вы кончите петлей палача. Эмма вам все равно не достанется. Она не хочет иметь с вами ничего общего.
– Она хотела меня, пока вы зверски нас не разлучили! – Пистолет дернулся, и в ответ невольно дернулся Николай. Адам хрипло засмеялся. – Вы правы, Ангеловский, вам следует бояться. Я действительно собираюсь это сделать. Я убью вас без малейшего сожаления, как муху. Но сперва станьте на колени. – И когда Николай заколебался, ярость Милбэнка, казалось, удвоилась. – На колени! На колени! Немедленно! Хоть раз я увижу вас униженным.
Николай медленно опустился на колени, неотрывно глядя на противника, хотя его трясло от гнева и протеста.
– Я начал обдумывать этот план, когда услышал, что вы женились на Эмме, – продолжал Адам. – С того момента ваша жизнь не стоила и шиллинга.
Николай облизнул пересохшие губы:
– Вы пожертвуете своей жизнью ради мести? А как же ваша жена?
– Моя жена? – повторил Адам и горько рассмеялся. – Толстая жалкая курица, которая вечно клюет всех вокруг. Каждый раз, глядя на Шарлотту, я вспоминаю, что по вашей вине оказался с ней. А вам досталась Эмма, вам, который заслуживает ее меньше всех на свете!
– Этого я не отрицаю, – тихо произнес Николай.
– Эмма будет благодарить меня до конца дней своих за то, что я собираюсь сделать.
– Нет, Адам, – раздался с порога голос, ошеломив обоих мужчин. Они были так поглощены спором, что ни один из них не заметил тонкую фигурку, проскользнувшую в приоткрытую дверь.
Эмма стояла перед ними. Подол ее юбки отсырел от мокрой земли, белеющее в полумраке лицо казалось осунувшимся и угловатым. Николай никогда не видел у нее такого пронзительно сверкающего взгляда, словно она находилась в гипнотическом трансе. Она шагнула вперед, держа в руке пистолет, притом гораздо тверже, чем Адам.
– Это безумие. Перестаньте наставлять эту штуку на Николая. Если тронете хоть волос на его голове, я вас пристрелю.
– Эмма, убирайся отсюда! – рявкнул Николай, похолодев от ужаса. Его жена, его ребенок! С ними не должно произойти ничего плохого, что бы ни случилось с ним самим.
Адам едва глянул на Эмму.
– Я не хочу убивать его у вас на глазах. Но сделаю это, если придется.
– Ради Бога, зачем вам это? – напряженно спросила Эмма. – Вы что, пытаетесь напугать Николая? Что ж, вы преуспели в этом: нагнали страха на нас обоих. А теперь уберите пистолет.
Адам становился все более хмурым и встревоженным. Пистолет качнулся в его руках.
– Вы должны быть мне благодарны за то, что я собираюсь избавить вас от него. Разве вы не этого хотите, Эмма? Вы не можете любить это чудовище, вы хотите освободиться от него!
– Нет, не хочу. – У нее заметно задрожал подбородок. – Немедленно прекратите ломать комедию, Адам!
– Проклятие, Эмма! Уходи, пожалуйста, – в отчаянии взмолился Николай. Господи милосердный, неужели судьба снова разлучит их? После всех мук, через которые он прошел, после всего, что узнал, неужели он окончательно ее потеряет? Из прошлого донесся до него горестный шепот Емелии: «Я никогда больше не увижу тебя. Это правда?» – «В этой жизни – нет».
– Эмма, убирайся отсюда! – резко повторил он.
– Ни слова больше! Молчите! – прокричал Адам, глаза его горели ненавистью. Лихорадочный взгляд вернулся к Эмме. – Я не понимал, какие чувства к вам испытывал, пока не потерял вас. И я должен это сделать. Не могу допустить, чтобы он выиграл. Если я позволю ему уйти безнаказанным, то больше никогда не буду чувствовать себя мужчиной. Никто и никогда не верил, что я любил вас, Эмма, даже вы сами. Только таким образом я смогу это доказать. Тогда вы поймете.
– Не надо ничего доказывать, – промолвила Эмма. – Я вам верю. – Она почувствовала жжение слез, выступивших в уголках глаз. А внутренний голос ее вопил в ужасе: «Только не тронь его, пожалуйста!» Она сморгнула слезы, продолжая твердо направлять пистолет на Адама. – Но я не люблю вас, Адам. Я была одинокой, неуверенной в себе, а вы льстили мне и заставляли ощущать себя нужной, желанной. По своей незрелости я приняла это за любовь.
– Он обманул вас, и вы поверили его лживым измышлениям, – горячо настаивал Адам.
– Мы с вами были друзьями, которые испытывали друг к другу нежность. Это совсем не то что любовь. Теперь мы оба устроили свои жизни с другими. Вам не стоит разрушать их. Этим вы ничего не добьетесь. Так что положите пистолет, и мы уйдем. Я пойду с вами куда-нибудь, и мы спокойно поговорим.
– Нет, – быстро произнес Николай.
– Не вам решать, – насмешливо фыркнул Адам. – Здесь я командую, а не вы. Понятно?
– Положите пистолет, Адам, – требовательно повторила Эмма. – Я не шучу.
– Не могу, – последовал упрямый ответ.
– Сейчас же!
Адам, казалось, не слышал ее, глаза его были устремлены на Николая.
– Слишком поздно.
До конца своих дней не забудет Эмма того, что последовало далее. События разворачивались в каком-то своем, особом времени: секунды превратились в часы, все движения замедлились, растянулись до бесконечности, распались на миллион составляющих. Николай прочел в глазах Адама свой приговор: твердую решимость сейчас же убить его. Он повернул голову к Эмме, чтобы взглянуть на нее в последний раз. Глаза его стали пронзительно прозрачными.
И тогда она спустила курок пистолета.
Оглушительно прогремел выстрел, многократно отразившись эхом в ее мозгу. Раздался тонкий, высокий крик:
– Коленька!
Только гораздо позже она поняла, что кричала сама. Ударом пули Адама развернуло, правое плечо его будто взорвалось алыми брызгами. Пистолет его выстрелил, но уже не в цель. Пуля попала в стену позади Николая.
Николай не пошевелился, когда Адам упал к его ногам. Он оцепенел, мозг его замер в ожидании смерти. Он странным образом ослеп и оглох, затерялся в темной пустоте. Постепенно чувства его проснулись, и он понял, что стоит на коленях, а Эмма присела около него на корточки. Руки ее сжимают его лицо, а теплое дыхание согревает кожу.
– Ник, – прошептала она. Синие глаза ее блестели слезами. – Господи, я люблю тебя! – Она целовала его глаза, щеки, губы. – Посмотри на меня, – повторяла она, заливаясь слезами. – Я не могу тебя потерять. Никогда! Понимаешь? Я люблю тебя!
Николай обвил ее руками, гул крови в ушах постепенно стихал. Он посмотрел на лежавшего
