– Все. Уходи.
– Где я завтра увижу тебя?
– Алеша, ты действительно еще хочешь видеть меня? Я тебе не надоела?
– Что ты говоришь?! – замахал я на нее руками. – Как только в голову-то тебе это пришло?
– Давай встретимся в Лагерном саду, – сказала моя жена. – Завтра суббота. Леночка уйдет во вторую смену в школу. Давай в двенадцать.
– Спасибо, милая.
– Ну а теперь иди. Тебя, наверное, дома ждут... Иди, иди...
Она убежала, и я снова вышел на улицу и направился к табачному магазину. Но на этот раз он был уже закрыт.
Прохожие удивленно смотрели на меня. А мне и самому сейчас казалось, что я похож на ходячий эталон счастья.
Я выключил изменитель внешности и открыл дверь квартиры. Тишина. Леночка уже спала. Я включил свет. Из кухни вышла Вероника. В стареньком халатике, какая-то маленькая, с заплаканными глазами.
– Ты где это бродишь до полуночи? – спросила она меня.
Вот она какая спокойная. А ведь только что целовала меня в подъезде. Нет. Любить мужа, очевидно, нет смысла. Меня как обухом по голове стукнули. Ведь она и целовала и любила не меня, а того, другого Алешку. На меня она и взглянуть ласково не хочет. Я почувствовал, как снова ссутулилась моя спина, и я стал серым-серым, скучным-прескучным.
Я нехотя сказал:
– На работе задержался. Испытания заели...
– Испытания заели! – вдруг крикнула жена. – А на лице у тебя тоже испытания?!
– Что, что у меня на лице? – испугался я.
– Посмотрись в зеркало!
Я так и сделал. Все лицо у меня было покрыто следами губной помады. Да-а... Исцеловали меня крепко.
– Господи, ну что же делать? – Вероника чуть не плакала. – Ну зачем ты говоришь, что был на работе? У тебя ведь женщина есть! Зачем ты так?
Все ясно. Все эти три дня она, конечно, не узнавала меня, теперь мне не оправдаться. И я взорвался:
– Послушай, дорогая. Ведь это же твоя помада! Ты не узнала меня, потому что я купил изменитель внешности. Ты меня не любишь. Это я, я тебя люблю! Три дня счастья – это, наверное, очень много для меня.
– Какой еще изменитель внешности? – удивленно спросила она.
– Вот такой. – Я достал из кармана пластмассовую коробочку. – Вот я перед тобой обычный, давно надоевший, скучный, некрасивый. А вот я нажимаю кнопку и становлюсь красавцем, которого ты сегодня и целовала в подъезде. Теперь поняла?
– Поняла, – засмеялась она. – Ты посмотрись в зеркало.
– Нечего мне смотреться. Все и так известно.
Но она все-таки настояла, и я взглянул в зеркало. На меня смотрело все то же лицо, мое собственное. Изменитель внешности был неисправен.
– И ты все время знала, что я – это я?
– Конечно, знала. Удивилась только сначала, что это с тобой произошло... Алешка, так, значит, счастье еще будет?
– Будет, Вероника. Есть уже.
– Ага! Значит, сначала вы ходите весь вечер где-то, а потом целуетесь! – Это Ленка появилась в дверях спальной комнаты. Она была в ночной рубашке и босиком.
– Лена, марш спать! – скомандовал я.
– Ага! Я спать, а вы тут целоваться будете!
– Ну ладно, – сдался я. – Давайте пить чай. А потом устроим танцы.
Мы занялись приготовлением чая. И всем было хорошо и весело.
– Кого это мы спугнули в подъезде? – спросил я у Вероники.
– Они целовались? – строго спросила Леночка.
– Кажется, да, – замялся я.
– Тогда это были Медведевы.
– Медведевы? – удивилась Вероника. Да и я не поверил:
– Им же ведь уже по сорок лет!
– Ну и что же, – сказала Леночка. – Если они любят друг друга.
Мы с Вероникой понимающе переглянулись.
А на другой день я вскрыл злополучный изменитель внешности. Этого можно было и не делать, достаточно было взглянуть на паспорт приборчика. Он был выпущен тридцатого ноября. А уж я-то знал, что выпускают некоторые заводы тридцатого ноября.
Потом Леночка ушла в школу, а мы с Вероникой отправились в Лагерный сад. Мы очень спешили на свидание друг с другом.
