наплевать. Мне важно было другое: что конкретно есть у них по «делу Худокормова»?
Оказалось, как я и предполагал, что нет совсем ничего.
— Глухарек, — сказал Петренко. — Классический глухарек. Свидетелей нет, нападавшего режиссер не видел, следов никаких…
Что вы хотите?
— Вы, Петр Василич, сказали, что нападавшего режиссер не видел. Вы уже допросили потерпевшего?
— Придет в сознание — допросим, — небрежно ответил Петренко.
— Он пришел в сознание еще вчера, — довольно язвительно сказал я.
Капитана Петренко мое заявление, кажется, несколько смутило. Он закашлялся, выплюнул в пепельницу комочек розовой резинки и сказал, глядя мимо меня:
— И что — видел ваш режиссер нападавшего?
— Нет, не видел.
— Ну вот видите, — обрадовался оперуполномоченный. — Я так и знал. У нас уже было два аналогичных нападения…
— Три, — поправил я.
— Три?.. Да, действительно. Я из отпуска второй день, могу чего-то и не знать. У нас четыре нападения, и ни разу никто из потерпевших преступника не видел. А что вы хотите?
А чего, действительно, я хочу? Чего я здесь сижу и отрываю занятого человека от дела?.. О, я хочу совсем немного: чтобы опер Петренко нормально делал свою работу. Чтобы люди могли спокойно ходить по улицам. Чтобы любой подонок с кастетом (молотком, ножом, обрезком трубы) знал, что опер Петренко не ест, не спит — работает. И обязательно найдет его, подонка, и защелкнет на нем наручники… Вот этого я хочу. По-моему, не так уж и много. Я мог бы сказать это капитану Петренко, но вместо этого я сказал:
— Помогите мне, капитан, пустячным делом.
— В чем проблема? — поинтересовался опер.
— Мне нужны сводки по городу за август.
— Зачем?
— Нужно… Это что — сильно секретный документ?
— Да, в общем-то, нет. Сделаем.
От капитана Петренко я ушел с толстой пачкой распечаток.
В Агентстве без киношников было непривычно тихо. Радоваться бы надо, да какая, к черту, радость? Передо мной стояло бледное лицо Худокормова с черными кругами под глазами. И его голос: «Не убили — и то слава Богу…»
Я позвал Зудинцева и растолковал ситуацию. Михалыч — мужик опытный и сыскарь толковый. Но даже он поморщился, когда я закончил свой рассказ:
— Дохлое дело, Андрей, — сказал он. — Глухарек.
— Ну почему же глухарек? А вдруг?
— Пустая трата времени, Андрей. Сам посуди: ни следов, ни свидетелей.
— А вещи, что отобрали у Худокормова? — возразил я.
— Э-э, ерунда. Вещи они уже давно скинули. Но даже если ты бы прихватил их с вещами в кармане — это еще не доказательство. Скажут: нашли. Или купили… И хрен ты чего когда докажешь. Если, конечно, сами не сознаются.
Я отлично понимал, что Зудинцев прав: правосудие у нас нынче такое, что даже если взять убийцу с оружием в руках возле трупа — это еще не гарантирует осуждение преступника. Адвокаты в пять минут научат, что и как нужно говорить: шел мимо, увидел труп, подошел. Вижу — лежит пистолет. Ну мне стало интересно, и я его поднял… И если не удастся уличить злодея экспертизами и косвенными, то, скорее всего, он будет отпущен с богом.
…Я понимал, что Зудинцев прав. Дело-то — глухарек. И, вероятно, я не смогу вычислить злодеев… А даже если смогу, то «доказов» на них не будет.
И, конечно, я бы не взялся за это дело… Если б был уверен, что за него взялся капитан Петренко.
Я сел отрабатывать сводки. Та еще, доложу вам, работенка… Оперативная сводка по городу — это ба-а-алыпущая такая портянка, в которую входят все более-менее значительные преступные проявления, имевшие место в Санкт-Петербурге за сутки. Человеку неподготовленному читать ее просто-напросто вредно. Почитает и решит, что в городе жить невозможно: ежечасно и ежедневно в Питере убивают, грабят, воруют, угоняют автомобили, кидают, избивают и режут. При этом следует иметь в виду, что часть преступлений (десятая? пятая? половина?) в сводки не попадает.
Потому что граждане не всегда спешат в милицию с заявлениями — «а-а, чего там?
Все равно не найдут…» Надобно заметить, что есть в этом доля «сермяжной правды».
Но не совсем и не всегда. И не только пофигизмом милиции объясняется качество ее, милиции, работы. Есть десятки объективных и субъективных причин, которые не дают ментам работать нормально…
Итак, я сел корпеть над сводками. Никакого особого «сыщицкого таланта» для этого не надо. Нужно сидеть с карандашом в руке и вычленять ограбления и разбои.
«…02.08. Около 23 часов в подъезде дома № 17 по Лесному проспекту двое неизвестных под угрозой предмета, похожего на пистолет, отобрали сумочку и золотые украшения у гр. Тихоновой Е. А. С места преступления скрылись…
…07.08. Приблизительно в 18.30 неизвестный мужчина с кавказскими чертами лица, угрожая ножом студенткам университета Мухиной Т. Е. и Шинель И. И., отобрал у них деньги, сотовые телефоны и кольцо с бриллиантом… Скрылся…
…08.08. На пр. Шаумяна, возле дома № 8, корп. 2, преступник, нанеся удар в лицо несовершеннолетнему Шварцу Игорю… отобрал у потерпевшего сотовый телефон, бумажник и бутылку пива «Балтика №3»… По горячим следам преступник задержан…
…08.08. Приблизительно в 15 час. безработный Колесов С. П., 1960 г. р. в подъезде дома № 26 по ул. Подводника Кузьмина совершил разбойное нападение на пенсионерку Лазареву О. П., нанес ей удар кулаком по голове и пытался скрыться, вырвав хозяйственную сумку с продуктами… Задержан нарядом У ВО…
…08.08. Двое мужчин кавказской внешности около 22 час. во дворе дома № 100 по ул. Белы Куна нанесли удар куском водопроводной трубы по голове гр. Кузовкина А. С., вырвали из рук Кузовкина барсетку с крупной суммой денег… Скрылись…»
Не то, все не то. Меня совершенно не интересуют орлы, которые шастают по городу с ножами или с предметами, «похожими на пистолет»… Почерк не тот. Меня не интересуют те, кого задержали…
…А вот, пожалуй, тот почерк:
«…09.08. В 22.15 в подъезде дома №41 по Наличной улице неустановленным лицом совершено разбойное нападение на преподавателя Гуманитарного университета гр. Мудюк К. С. Преступник нанес удар по голове гр. Мудюк сзади тяжелым предметом, похитил портфель с документами, сотовый телефон и бумажник, в котором находилось около 1000 рублей…»
Так, так, так… Очень даже может статься, что это «неустановленное лицо» и есть мой «клиент». А может быть, и нет. По городу нынче ходят толпы шакалов — по одиночке, парами, стаями. Как правило, это наркоманы. Как правило, наркотики уже наполовину сожрали их мозг и стали единственной целью в жизни. И за эту дрянь они готовы разменивать чужую жизнь…
Я изучал листы сводок, и передо мной разворачивалась картинка Большого Насилия.
