- А он-то! - опять возмутился Коптилка, но неуверенно. - Он-то разве нам объявлял?!
Минька Порох молчал и хлопал белыми ресницами. По правде говоря, ему нравилось то, что сделал находчивый Коптилка. И зачем каждый раз объявлять этому коварному Рыкко войну, если она и так идет давным-давно? И нападение со спины (и с пятки) на войне дело обычное и справедливое. Но… вот Кирилка сказал: «Мы-то не
А Локки сидел на спинке стула, как мартышка, и ничего не понимал. Его государство Цтаанатаиннакоа-ката и соседние страны никогда не объявляли войну своим врагам. Наоборот, считалось великой доблестью напасть на другой народ неожиданно, уничтожить врагов, пока те не успели взяться за мечи, а уцелевших обратить в рабов… Но, с другой стороны, Локки понимал: он в здешней компании самый маленький и не самый умный. Лучше помолчать.
Минька наконец пришел к определенному мнению:
- Ты, Коптилка вообще-то молодец. Только надо было сначала крикнуть в пространство: «Ну, погоди, Рыкко, мы тебе это припомним! Берегись!» И тогда уж…
- Подумаешь, прижгли ящерице пятку, - буркнул Коптилка. - Что мне теперь, колотиться башкой о самый большой астероид?
- Не надо колотиться, - сказал Кирилка. - Ты слетай опять к Рыкко да извинись.
- Че-во-о-о?! - Коптилка вытаращил глаза.
- Вот тебе и «чего», - подвел итог Голован. - Кирилка прав. Извинись. Чтобы, так сказать, стабилизировать межзвездную обстановку и не нарушать гармонию Великого Кристалла.
- Ненормальные, да? - жалобно спросил Коптилка.
- Не упрямься, - сказал Доня Маккейчик. - Ты же всё понимаешь.
- Ничего я не понимаю! Привязались…
Но он уже понимал: никуда не денешься. А ребята понимали Коптилку: конечно, извиняться всегда неловко, особенно перед врагом, которому прижег пятку.
- Что мне теперь? Канючить как перед завучем в интернате: «Простите, я больше не буду»? - В сердцах Коптилка даже вспомнил прежнюю жизнь, но сейчас на это не обратили внимания.
- Можно использовать и другие выражения, - посоветовал Доня Маккейчик. - Не терять достоинства.
- Ага, не терять! Он обещал, что, если кого схватит, уши надерет!
Здесь наконец вмешался Локки:
- Как же он схватит? Надень скафандр из скользящих полей!
Коптилка посопел:
- Будто не знаете. Когда извиняешься, скользящие поля не действуют… А еще он обещал взгреть своим хвостом. Помните, какой у него хвост…
Хвост помнили. Толстый и могучий в начале, он к концу сужался до толщины (вернее, до тонкости) обычного прута, и были на нем зубчики.
- Ты ведь можешь сделать то место нечувствительным, - посоветовал Минька.
- Да-а… а душу-то не сделаешь нечувствительной. На ней все равно останется рана. Душевная…
- Уж будто ты не извернешься, - сказал Голован. - Хватит тебе хныкать, извинись и дело с концом. Скажи, что мы, мол, все сожалеем…
- Я не сожалею, - вставила Сырая Веранда.
- Скажи: «Мы почти все сожалеем»…
Коптилке что делать? Против общества не попрешь. Можно, конечно, плюнуть и запереться в своем кирпичном, похожем на старую котельную доме на долго-долго, да только себе дороже. Глядишь, Серая Печаль тут как тут…
- Давят, понимаете, целым коллективом, - пробурчал Коптилка. - Все на одного. - И приготовился умчаться сквозь пространства для объяснений с «этой зловредной ящерицей».
- Постой, - велела Аленка. - Неприлично извиняться в таком виде.
- В каком еще виде!
- Стой, говорю… - Она сжала губы, сморщила конопатый нос, уперлась в Коптилку строгими глазами. У того исчезла с ушей космическая пыль и сажа. Волосы сделались как после парикмахерской. Полосатые трусы превратились в черные отглаженные брючки, а майка - в белую рубашку с синим галстучком. На босых ногах появились синие носки и плетеные сандалетки.
Коптилка глянул на себя со стороны как в зеркало, и содрогнулся:
- С ума сошла!
- Иди, иди, - тихо велела Аленка.
Голован хмыкнул и тоже сказал:
- Иди уж…
Коптилка плюнул с досады и улетел.
А в пространствах все еще было слышно, как постанывает и кряхтит «черный и многолапый» Рыкко Аккабалдо. Конечно, уже не от боли. Боль-то он слизнул и успокоил в одну секунду. Но обидно же…
5
Рыкко Аккабалдо был странное существо. Вернее, «существо-вещество-естество» - так он сам называл себя. Существо - потому что живая мыслящая личность. Вещество - потому что он, Рыкко, состоял (по его словам) из всех веществ, которые только есть во Вселенной. А естество - это его натура, его характер. Какой именно характер - вы и сами уже поняли.
Рыкко Аккабалдо мог принимать любой облик - ну, прямо как людоед в сказке про Кота в сапогах. Мог превратиться в межпланетного оранжевого комара, а мог в гигантского осьминога или в змею длиною в сто пространств. Но больше всего он любил быть чудовищем, похожим на громадного крокодила с сотней лап, зубастой пастью и чешуйчатой спиной. На спине сквозь чешую торчали рога и зубья и росла кустами рыжая шерсть.
Голован говорил, что Рыкко, скорее всего обычный сторожевой дракон из пространства Черных Пирамид. Такие драконы там охраняют вход в спиральную воронку, ведущую в Абсолютное Ничто. Какое это пространство, зачем там непонятные пирамиды и что такое Абсолютное Ничто, Голован не знал. Когда-то, еще на Земле, он читал про такие вещи в книгах из серии «Загадки странных миров», но во всех загадках разобраться не успел. Однажды он с такой книжкой шел из библиотеки. Четверо «крутых» спросили, есть ли у него деньги. Денег не было. Четверо спихнули Голована с моста в речку Волчанку, в ледяную воду. Из речки Голован выбрался и даже раскисшую книжку не потерял. Но с навалившейся после этого простудой справиться не смог…
И теперь здесь, на астероидах, Голован часто рассуждал о разных космических проблемах.
Насчет Рыкко он «выдвинул гипотезу», что «этот тип» по вредности характера не ужился с другими драконами, и его выгнали из пространства Черных Пирамид.
- Или сам ушел в другие миры. Потому что индивидуалист. Отыскал во Вселенной такое пространство, где никого похожих на него нет, и объявил себя единственным и неповторимым…
В самом деле, Рыкко Аккабалдо заявлял не раз, что он единственное в Мироздании такое вот черное и бесконечно громадное существо-вещество-естество. Мало того! Он объявил себя носителем Мирового Зла.
- Потому что, - рычал он, - Зло так же необходимо, как Добро. Для равновесия Вселенной. Без такого равновесия она рассыплется и наступит конец света.
Тут он, разумеется, загибал. Как ни раздувайся, а для носителя Мирового Зла он был мелковат. Да и не в драконах Мировое Зло. Оно, к сожалению, рассеяно по всему свету (как и Добро, конечно),
