езжай! Ищет с утра!..»
Короткий взгляд вниз с обрыва над морем – у причала виллы покачивается на волнах одна яхточка. А где вторая?! Опять Феликс катается?! Бедный генерал. Феликс опять будет уставшим и придется Казмо самому жарить яичницу на завтрак.
Ступеньки, ступеньки, ступеньки… Отшлифованные, скользкие, сглаженные тысячами и сотнями тысяч ног. Ведь им сколько лет, этим ступенькам? Где здесь археологи? Где историки? Расскажите мне!
А вот и чудный черный мостик! Топ-топ-топ и ты на острове!
Точнее – я на острове.
Без стука зашел, поднялся по лестнице из красного дерева.
(Обычно красное дерево идет на мебель, а здесь какой шик – целая лестница!)
Я уже поднялся на третий этаж и стоял на ковре, постеленном поверх камня, когда дерево лестницы скрипнуло последний раз.
Сначала выглянул на террасу, но там было пусто.
Потом, услышав угрюмый звук двигаемой мебели, постучал в дверь, ведущую на кухню.
– Да! – рявкнул оттуда знакомый голос.
Я зашел.
Генерал действительно пытался поменять интерьер – задвигал зачем-то в угол с виду тяжелую кухонную тумбу.
– Я тебя с утра ищу! – раздраженно заговорил он, увидев меня.
Эти слова я уже знал.
– Сейчас же возьмешь в холодильнике два куска мяса и отвезешь… Ты знаешь, где здесь ботанический сад?
– Заброшенный?! – переспросил я.
– Да.
– Знаю.
– Значит, не сворачивая поедешь по центральной дорожке сада, пока не упрешься в ворота старого зоопарка. Там свернешь направо и будешь ехать, пока не увидишь в одной из больших клеток двух волков. Бросишь им мясо и вернешься сюда! Эти идиоты их уже три дня не кормили!
– Разрешите исполнять?! – спросил я.
– Стой ты! Иди сюда!
Я подошел.
Генерал открыл холодильник и вытащил оттуда сначала один здоровый кусок мяса – фунтов пятнадцать – и положил на подставленные мною руки, потом достал второй такой же кусок.
– А ты что такой зеленый?! – вдруг спросил он, уставившись мне в лицо.
– Из-за бессонницы, – признался я. – Что-то с нервами…
– И у тебя?! – голос генерала зазвучал мягче. – Постой минутку!
И Казмо, наклонившись, выдвинул нижний ящик одного из кухонных шкафчиков и вытащил оттуда упаковку каких-то таблеток.
– Вот! – протянул он мне эту упаковку. – Полтаблетки – и двенадцать часов сна гарантировано. На себе испытал. Держи!
Конечно, заботливость генерала меня тронула, но если бы я протянул руку, то оба куска мяса шлепнулись бы на пол.
– А, да, извини, – генерал понял, в чем дело, и сам сунул таблетки в кармашек моих спортивных штанов. – А теперь иди!
Я спускался по лестнице, уже не слушая ее скрип.
Приходилось идти, немного отклоняясь назад – если нижний кусок мяса я кое-как поддерживал ладонями, то верхний кусок лежал на нижнем и на моей груди, и холод, неприятный влажный холод от этой ноши проникал сквозь быстро пропитавшуюся оттаивавшей на ходу кровью спортивную куртку.
Пока я дошел до каменных ступенек, верхняя часть моих штанов тоже пропиталась неприятной кровянистой влагой. Это было похоже на пытку – я видел как с мяса капает мне под ноги, я едва удерживал равновесие, поднимаясь вверх, и нервы мои снова были на пределе. Если бы я поскользнулся и покатился вниз, больше бы мне не встать.
Но последняя, верхняя ступенька приближалась и я уже был уверен, что преодолею ее.
Уже остановившись у машины, я бросил мясо на землю и открыл заднюю дверцу.
Спортивная куртка прилипла к коже и я стащил ее с себя.
Кожа на животе и груди была липкой и мерзкой. Я дотронулся до нее пальцем и брезгливое ощущение заставило меня скривить губы. Я словно сам стал жабой. Страшно захотелось броситься в воду, отмыться, но до воды было далеко. До воды надо было возвращаться тем же путем по тропинке, потом по ступенькам. И чувство усталости победило.
Я переложил мясо на резиновый коврик между задними и передними сидениями и сел за руль.
Снова зашипела под колесами дорога.
Машина ехала медленно.
В воздухе пахло морем.
Впереди показался заброшенный ботанический сад и я, предчувствуя его краски и ароматы, успокаивался и пытался ни о чем не думать.
И вот я снова в зеленом царстве заброшенной, а если точнее – то наконец оставленной в покое природы.
Аллея бежит прямой линией, но теперь это уже не аллея, а центральная дорожка сада. Она узковата – грузовик бы здесь не проехал, но джипу это удается, хотя мне и кажется каждую минуту, что вот-вот я соскользну на землю правыми или левыми колесами.
Здесь ничего не меняется. Здесь все так же прекрасно. Здесь легко уживаются вместе естественная жизнь и естественная смерть. И никто не плачет по умершим птицам и засохшим цветам. И нет здесь ничего лишнего.
Когда-нибудь, наверно, этот диковинный сад-лес разрастется и обовьет своими лианами деревья, которые вырастут и среди ржавых вольеров.
И главное – чтобы заросли тропинки, чтобы никто из тех, кто ходит по ним, не смог больше приходить в эти места.
А вот и воззвание, достойное нашего века.
«Животных не кормить!»
Въехав в ворота зоопарка, я повернул направо.
Плавно проплывали по обе стороны дорожки ржавые решетки вольеров.
В царстве белых костей только шум мотора нарушал тишину.
Но и этот шум скоро умолк. Я остановил джип перед знакомой клеткой и спрыгнул на землю.
Волки встретили меня негромким рычанием. Они стояли посередине клетки и голод легко читался в блеске их глаз.
Я подошел вплотную к решетке и смотрел на них.
А они рычали все громче и в их рычании слышалось требование мяса. Они словно знали, что я привез им еду.
Самец приблизился ко мне и я услышал его дыхание.
Я сделал шаг назад.
– Сейчас, сейчас вы получите свою порцию… – шептал я, наблюдая за волками.
И уже перед тем, как повернуться к машине, опустил на мгновение свой взгляд вниз и тут же застыл на месте. Я еще не понимал, что я вижу, но нервная дрожь уже охватывала меня, и горечь подкатывала к горлу.
Внутри клетки под самой решеткой валялись клочки рыжей шерсти, оскаленная мордочка Эсмеральды с замершим тупым взглядом в никуда, и рядом, отдельно, обглоданные до костей четыре лапки, связанные капроновым шнуром.
Я все еще стоял без движения и пялился на этот шнур. Это было похоже на страшную мученическую казнь никому не мешавшей собачонки. Я просто не мог представить себе, чьи руки могли завязать этот
