не помог. Тут Боствик внезапно вспомнил, что и они хотели сделать заявку на участок в том же самом Скво-Спрингс. Так стоит ли ему выручать их из беды и так уж лезть из кожи вон?
Он резко остановился. А кто, собственно, сказал, что он обязан это делать? Какое ему вообще дело до этих совершенно чужих людей? К тому же из-за них очень легко схлопотать пулю. Да и потом, стоит им выпутаться из этой истории, как они тут же займут тот участок, который он облюбовал для себя!
О, это был замечательный участок! Ручей с кристально чистой ледяной водой, и земля на многие мили кругом, хоть пшеницу на ней сей, хоть скот разводи. Если руки на месте, так на этой земле можно развести райский сад. Такие участки он видел только на Восточном побережье.
Пеннок, правда, тоже зарится на примеченную им землю, а от него так просто не избавишься.
Закончив есть, Кэп Пеннок встал из-за стола и вышел на улицу, намеренно игнорируя Боствика. Он прислонился к стене у окна и принялся ковырять в зубах висевшей у него на цепочке изящной зубочисткой из слоновой кости. Время от времени он поглядывал на колченогий крытый фургон, что и вывело Боствика из себя и решило дело. «Сначала разберусь с этим негодяем, — решил он, — а потом будет видно».
— Не связывайся ты с Пенноком, — посоветовал Харбридж. — Он самый настоящий убийца. А уж теперь он на все пойдет, чтобы так или иначе достать тебя. Наверное, опять начнет копаться в городских законах, чтобы подобрать такой, который позволит ему заставить тебя уехать.
У Боствика в голове молнией сверкнула мысль.
— А где бы найти и почитать эти законы? Может быть, у кого-нибудь в городе есть копия?
— По-моему, у меня была, — с ноткой сомнения в голосе сказала Кэти. — Моего старика когда-то избирали мэром нашего городка. Только давно это случилось, еще при старательском буме. Кажется, у меня где-то завалялся один экземпляр.
— Поищите его, будьте добры, а я пока поговорю с девушкой.
В глазах Кэти он заметил тревогу.
— Будь осторожен, парень! С Пенноком шутки плохи!
— Конечно, конечно, — постарался он успокоить ее. — Я и не собирался с ним шутить. Мне неприятности ни к чему. К тому же я сам положил глаз на тот участок у Скво-Крик.
Он перебежал через дорогу, где по-прежнему стоял покосившийся крытый фургон, и взобрался на подножку. Сгущались сумерки, но Боствик мог бы поклясться — на лице Руфь страх сменился облегчением, как только она узнала его.
— Скажите, мэм, сколько требует Пеннок, чтобы вернуть вам лошадей?
— Пятьдесят долларов.
— Понятно. А как себя чувствует ваш дед?
— Боюсь, что не очень хорошо, — мягко ответила она. — Честно говоря, я волнуюсь за него.
— Может, лучше отвести его в дом Кэти? Здесь ведь, наверное, сыро и холодно.
— Боже мой, мы не можем этого сделать! Если мы оставим пустой фургон, Пеннок тут же его заберет!
— Знаете, — предложил Боствик, — займитесь-ка вашим дедом, а Пеннока предоставьте мне.
Когда он посвятил Кэти в свой план, она немедленно согласилась помочь ему, но потом в ее глазах Боствик уловил тень сомнения.
— А что будет с фургоном? — спросила она с тревогой.
— Постараюсь придумать, как с ним быть, — неуверенно пообещал он.
— Кстати, я отыскала книгу городских законов, — вдруг вспомнила Кэти и с сомнением покачала головой. — Надеюсь, парень, ты знаешь, что делаешь.
Книгой это трудно было назвать, все городское законодательство Йеллоуджекет уместилось на нескольких потрепанных листах бумаги, исписанных чьим-то корявым почерком. На первом листе гордо значилось «Городские законы».
Боствику редко доводилось помногу читать, но сейчас он тяжело вздохнул и углубился в работу: лежащие перед ним с полудюжины растрепанных страниц вмещали все законы, составленные давным- давно и обязательные для каждого жителя Йеллоуджекета.
Несколькими часами позже, благополучно водворив старика в комнату, где когда-то жил муж Кэти, он долго о чем-то беседовал с ней самой.
— Клянусь, сделаю все, как ты сказал! Я буду не я, если не помогу тебе провернуть такое дельце! — пообещала сообразительная ирландка, подводя итог их разговору.
Спустя несколько минут Джим выбрался на улицу через конюшню и, крадучись, пробрался в фургон. Стояла непроглядная темень. Изо всех сил стараясь не шуметь, он тем не менее то и дело натыкался то на угол кровати, то на какой-то шкафчик и тихонько шипел от боли сквозь стиснутые зубы. Скорчившись наконец за спинкой сиденья, ковбой стал ждать развития событий. Ему пришлось пробыть внутри совсем недолго, когда он услышал снаружи негромкое цоканье подков, шлепанье чьих-то ног по лужам и позвякиванье цепи. Как и предполагал Боствик, Пенноку немедленно стало известно, что дед девушки перебрался к Кэти в гостиницу, но, конечно, он и вообразить не мог, что этот проклятый нахал, невесть откуда взявшийся, засел в фургоне, который шериф, воспользовавшись отсутствием старика, решил забрать.
Вскоре Джим почувствовал, как повозку приподняли и поставили на место передние колеса, потом запрягли лошадей.
Дождь по-прежнему лил как из ведра, и, взбираясь по шатким ступенькам фургона, Пеннок внимательно смотрел себе под ноги. Именно поэтому он и не замечал ничего подозрительного до тех пор, пока чья-то рука не выхватила у него поводья и мощный удар ногой в грудь не выбросил его на мостовую.
Подняться Пенноку удалось не сразу. Наконец, постанывая и потирая ушибленную грудь, он с трудом встал, едва успев заметить исчезавший за плотной пеленой дождя фургон.
Откинувшись на спинку сиденья и прищелкивая языком, Боствик гнал лошадей, которых «любезно» оставил ему шериф. Вслед ему неслись проклятия и яростные крики. Обернувшись, он увидел своего противника. Тот стоял посреди дороги, потрясая могучими кулаками.
Джим мчался не менее получаса, прежде чем ему удалось наконец обнаружить то, что он искал: заброшенную ферму, где еще сохранились стойла для лошадей. Въехав во двор, он тщательно закрыл за собой ворота, закатил фургон в старый сарай и завел лошадей в конюшню. К его радости, конюшней, судя по всему, кто-то недавно пользовался, и в яслях осталось сено. Расседлав лошадей, он подвел их к кормушке, а затем вышел во двор, чтобы уничтожить следы своего пребывания здесь. Дождь, надеялся он, довершит остальное.
Убедившись, что ему удалось надежно спрятать фургон, ковбой вернулся в город верхом на одной из лошадей, ведя другую на поводу. Подъехав к гостинице, он поставил их в конюшню и обтер досуха, а потом подкрался к освещенному окну. Как и предвидела Кэти, салун ломился от посетителей, казалось, здесь собрался весь город.
Когда Боствик вошел, Кэп Пеннок уже намеревался уходить, но, заметив, что Боствик снял с плеча винтовку и уже держит палец на спусковом крючке, медленно опустился на стул.
— Так это ты увел фургон?
— Я, и, прошу заметить, имел на это полное право.
От удивления Пеннок на минуту потерял дар речи.
— Как ты сказал, — переспросил он, — полное право? Я не ослышался?!
— Нет, ты все правильно понял, Пеннок. Просто ты не совсем в курсе событий. — Боствик повернулся и бросил взгляд на Кэти: — Прошу вас, судья, если вы не против, приступим.
— Судья? — Пеннок с силой грохнул об стол огромными кулаками. Он напоминал разъяренного быка, который обводит арену налитыми кровью глазами. — Что здесь происходит, черт вас возьми?
Не обращая на него никакого внимания, Кэти подняла молоточек и стукнула по столу, призывая всех к молчанию.
— Заседание суда объявляю открытым!
По-прежнему ничего не понимая, шериф переводил ошеломленный взгляд с одного лица на другое.
— Что за дурацкие шутки?! — взревел он наконец.
