— Поласкай меня, — требовательно и в то же время нежно, произнес Радхаур.
Она привстала и провела рукой по волосатой груди его. Он твердо перехватил ее руку и уверенно подвел к низу своего живота, возложил ее нежную ладонь с тонкими пальцами на отдыхающий сейчас фаллос.
— Губами поласкай его, — произнес Радхаур.
Она удивленно посмотрела на Радхаура. Предложить ей такое, как он… Но тут же поняла, что никогда в жизни этого не пробовала, и ей очень хочется попробовать. И вспомнила пьяняще-обжигающие движения его губ и языка у себя меж ног. Она неумело губами коснулась мужской гордости нового мужа, задрав крайнюю плоть, столь непривычную для ее восточного взгляда. В этот момент она искренне любила этого странного европейца и желала провести с ним все последующие в ее жизни ночи — никто, никто другой ей больше не нужен! Только он — ее любимый Радхаур, граф Маридунский! Надо же — запомнила его имя. Теперь — на всю жизнь!
Дельарам задыхалась, но чувствовала себя превосходно, еще не разобравшись в новых ощущениях, уже почти ничего не соображая в любовном экстазе.
— Я хочу тебя, — с трудом выдохнул Радхаур. — Хочу всю тебя. Немедленно твою. Я… я твой. — Он застонал и расслабленно вытянулся на постели. Он хотел Рогнеду. Он грезил ею, он почти забыл, как выглядит его законная жена. И сейчас он представлял, что перед ним именно она — Рогнеда. Сила органа Алвисида переполнила его, затмив разум, — он был уверен, что перед ним именно Рогнеда. Он любил ее.
Дельарам почувствовала во рту вязкую горячую жидкость и стала яростно втягивать ее в себя, не желая упустить ни грамма драгоценного вещества, — она тоже хотела его всего вобрать в себя без остатка. Но могучая мужская гордость ее принца начала стремительно съеживаться в ее руках. Она на мгновение растерялась — неужели эта безумно-волшебная ночь кончается, ведь…
Но Радхаур был расслаблен не больше мгновения. Он собрался, схватил прекрасную сарацинку за точеные плечи, кинул с силой и страстью на постель и начал покрывать жаркими поцелуями все тело, руками не давая остынуть ласке ни на бедрах, ни на груди, ни на ягодицах чувственных, ни на плечах и тонкой прекрасной шее. Ей казалось, что жизненные силы окончательно покидают ее.
Безумно долго продолжались обжигающие ласки, ей снова хотелось его и, найдя рукой вожделенный орган, она в восхищении поняла, что он вновь боеспособен.
— Я хочу тебя, любимый, — нежно выдохнула она.
Он властным движением развернул ее вниз животом и поставил на четвереньки. Она вывернулась.
— Нет, так нельзя. Шериат велит, чтобы я видела в этот момент твои глаза — в них должно отражаться священное небо.
Радхаур усмехнулся, ничего не ответил, провел рукой по влажным губам потаенным и вновь приник к ним губами — жадно, уверенно. Дельарам вновь задрожала.
— Глаза твои закрыты, — услышала она голос возлюбленного, — и ты не можешь увидеть в моих никакого отражения.
У нее не осталось сил сопротивляться, она решила быть покорной ему во всем, доверясь его опыту и чувствам. Он раздвинул ее ягодицы и вошел. Она уткнула голову в мягкие подушки и сладострастно застонала. Новые ощущения всегда доминируют над старыми — она приближалась к девятой сфере внеземного наслаждения.
« Женщиной надо обладать сзади, чтобы не забывала, что она произошла от коровы «, — вдруг всплыли в голове Радхаура язвительные слова старого Хамрая. Он подивился тонкому и подвижному стану своенравной восточной царицы, покорной ему сейчас, провел нежно пальцем, не прекращая стремительного движения, по ложбинке меж ягодицами и вложил всю полученную мощь органа в Алвисида в последние рывки. Дельарам закричала от внезапного нахлынувшего наслаждения, сцепила судорожно руки пред головой, ломая в исступлении свои длинные прекрасные ногти.
Подождав мгновение неподвижно, словно концентрируя силы, он возобновил резкие беспощадные движения. Царица лишь стонала, как загнанное раненое животное. Наконец он оторвался от нее, и она, изможденная, распласталась на роскошной постели. Он встал, поцеловал ее нежно в выпирающую лопатку и направился к черному постаменту с хрустальным колпаком на нем. По дороге сполоснул свою мужскую гордость в серебряном тазике с розовой водой.
— Подари мне это, любимая, — сказал Радхаур, приподнимая хрустальный купол.
— Я твоя, — прошептала она и пыталась приподняться на локте, но он подломился, и она вновь упала на подушки. — Все, что у меня есть, — принадлежит тебе.
Радхаур бережно снял с золотой подставки часть Алвисида и направился к своей одежде. Положив найденное в сумку, он принялся одеваться.
— Куда ты, любимый? Иди ко мне! — произнесла утомленная Дельарам. Ноги ее были широко раздвинуты, меж них полыхало все адским пламенем, она еще чувствовала в себе Радхаура.
— Мне надо уезжать, — ответил Радхаур, надевая сапоги. — Дома меня ждет жена, я должен спасти ее от колдовских чар.
— Нет!!! — вознесся и заметался под расписным потолком ее безумный крик. — Ты мой, мой! Не отпущу!!! Стража!!!
В уютный зал, арену страстной любви, ворвались личные телохранители царицы, готовые снести своими смертоносными саблями голову любому, посмевшему вызвать неудовольствие их великой госпожи.
— Схватить его! Связать! В темницу! Только не повредить ему ничего — голову сниму!!! — кричала обманутая и оскорбленная в лучших чувствах восточная красавица.
Стражники бросились к рыцарю, но верный Гурондоль уже взметнулся ввысь. Что строят жалкие янычарские сабли, способные разить лишь беззащитных, пред гордым металлом благородного Гурондоля?! Два рассеченных охранника повалились на ковер, не успев даже всхрипнуть.
— Стража!!! Стража!! Схватить его, — исходила на крик обессиленная и разъяренная Дельарам.
Из коридора послышались торопливые шаги. Радхаур натянул на себя камзол и направился к дверям с обнаженным мечом в руках. У дверей он обернулся и послал царице воздушный поцелуй.
— Я действительно любил тебя сегодня ночью. Но рыцарский долг зовет меня вперед, — сказал он без тени иронии и решительно вышел из зала.
Дельарам без сил откинулась на подушки. Тело все пылало страстью и счастьем, вперемешку с безумным гневом и одурением. Она задыхалась. Багровая завеса ярости и отчаяния заволокла ей глаза, и она провалилась в бездонную черноту беспамятства.
4
Очнулась Дельарам, когда солнце было высоко. Как разъяренная тигрица металась она по своему покою, разбрасывая ногой мягкие подушки и остатки вчерашнего стола. Вино кровавой лужицей скопилось на ковре.
Затем царица вызвала начальника личной охраны и велела узнать, через какие ворота покинул город Радхаур, и собрать двадцать лучших воинов. И приготовить любимого ее скакуна.
« Я догоню его, — размышляла она. — Он не мог уехать дальше чем на два-три фарсанга, я обязательно догоню его. Я уговорю его остаться со мной. Нет жизни для меня без него. А если не согласится — верну силой и буду, как хищного зверя, приводить его ко мне на ночь на крепкой цепи…»
Радхаур ехал не торопясь, настраиваясь на долгий и очень утомительный путь к прекрасной Рогнеде, к которой стремилось его сердце. Еще одно путешествие, и он навсегда соединится с ней. Как много выпало ему за годы разлуки с ней. Как он изменился за эти годы — примет ли она его теперь? Она — чистая, юная, красивая, его — заматерелого, покрытого шрамами и цинизмом, с въевшейся в кожу вечной пылью бесконечных дорог, его, который обрел странные и пугающие волшебные способности,
