— Вот как… — протянула Татьяна.
Значит, Андрей Федорович решил заняться самодеятельностью. Поиграть в инспектора Лестрейда (на Холмса или даже на Ватсона шеф, при всей его красоте и деловой хватке, на Танин взгляд, не тянул). Что ж, он — начальник, имеет право. Но только чего Теплицын добился? Судя по ледяному взгляду, которым он наградил Татьяну на входе в агентство, никаких отрадных результатов достичь не удалось и поиски похитителя не продвинулись ни на дюйм. Зато теперь, как верно заметила Наталья, только глухой не знает, что из сейфа «Пятой власти» пропадают строго конфиденциальные документы. И весьма вероятно, что сия нелицеприятная новость скоро выплеснется из «аквариума» их агентства, пойдет гулять по всей столичной рекламной тусовке. Как бы до самого Брячихина и его команды не дошло…
— И о чем же вас шеф спрашивал? — Таня постаралась, чтобы вопрос звучал словно бы между делом, будто они продолжают о туфельках говорить.
— А, ерунда. В комиссара полиции играл! — отмахнулась Наталья. — Во сколько ушли, во сколько пришли, чего подозрительного видели…
— Ну а вы что?
— А что мы? Мы потом все обсудили. Никто ничего не видел, идей, подозрений, конструктивных мыслей не имеется.
Наташка, кажется, приготовилась рассказывать: кто в ту злосчастную пятницу (последний день, когда документ еще точно лежал в Танином сейфе) уходил с работы последним. Но… Садовникова знала от отчима еще одно правило допросов: постоянно и неожиданно менять темы, — поэтому спросила совсем о другом:
— Слушай, а как у Полинки с ее ненаглядным? Все наладилось?
— Ой, вы знаете?! — опешила Наташа. Таня небрежно пожала плечами:
— Конечно.
На самом деле она не знала ничего. Просто однажды, когда меняла в туалетной кабинке «поехавшие» колготки, случайно услышала, как всегда сдержанная Полина яростно шипит — судя по всему, в трубку мобильника: «Чмо! Куроед! Слизень!» Таня тогда еще оценила богатый словарный запас подчиненной, а одно из словечек даже использовала в рекламном девизе для кошачьего корма: «Я — котенок-куроед, „Муркас“ — лучший мой обед».
— Так помирились они? — уточнила Татьяна.
— Не-а. Разбежались, — вздохнула Наташка. И, хотя Таня больше ни о чем и не спрашивала, уточнила: — Хахаль Полинкин — сволочь еще та. Хотел, чтобы она квартиру свою заложила. Бизнес ему, видите ли, приспичило открывать, стартовый капитал понадобился.
— Ну а что Полинка? — живо поинтересовалась Татьяна.
— Полинка — молодец, — похвалила Наталья. — Сказала, чтоб искал капитал в другом месте. — И с легким, чисто женским злорадством добавила: — Ну, он и ушел от нее. Другую ищет. Может, и нашел уже. А Полина плачет и антидепрессанты пьет. Ой, Татьяна Валерьевна, только это между нами!
— А что плохого в антидепрессантах? — пожала плечами Таня. — Вон вся Америка на них сидит.
Она уже с неделю как подметила, что соображать Полинка стала гораздо туже, однако списала ее мозговой застой на творческий кризис, у любого рекламиста бывает. А причина, оказывается, в личной драме и сильнодействующих таблетках…
— Я ей предложу в отпуск съездить, — пообещала Таня. — Пусть махнет куда-нибудь… в Испанию или на острова.
— Она хотела в какую-то хипповскую деревню смотаться. Где-то в Голландии, что ли… — сообщила Наталья.
— В общем, пусть едет, куда захочет, — подвела итог Садовникова.
И, пользуясь тем, что Наташка смотрит на нее влюбленными глазами (типа: «клевая у меня шефиня, все понимает и реагирует как надо!»), задала следующий, опять неожиданный вопрос:
— Слушай, а вы, когда все обсуждали… не выяснили: кто-нибудь из наших в выходные на работу выходил?
Наташка сразу помрачнела, пробурчала:
— Тоже, значит, допрашиваете, Татьяна Валерьевна…
— Наташ, да не допрашиваю я тебя! — Тане сроду не приходилось разговаривать с собственной секретаршей столь заискивающим тоном. — Просто вора хочу найти! И шкуру свою спасти: документ-то — на мне висит!
— Ну, допустим, кое-кто в воскресенье на работу и выходил! — с вызовом сказала Наталья. — И что теперь? Сразу в преступники записывать?!
— Да никто никуда никого не записывает, — успокаивающе сказала Таня. — И ничего это, по большому счету, не значит. Просто так спрашиваю, чтобы полная картина была…
— Я в субботу приходила, — буркнула Наташка. — С двенадцати двадцати до четырнадцати ноль- ноль, на посту охраны все отмечено.
— Решила наконец разобрать письменный стол? — попыталась пошутить Таня.
Над Натальиным столом, в котором можно было найти и конфеты, и косметику, и открытки, но никогда — скрепок или бумажных стикеров, давно уже потешалось все агентство.
— Нет, до стола пока руки не дошли, — серьезно ответила секретарша. — Как обычно: в Интернете нужно было полазить, вы же знаете — дома у меня компьютера нет…
— В моем кабинете лазила? — уточнила Татьяна.
— А где же еще? — удивилась Наташка. — У вас кресло самое удобное.
— Нашла, что искала? — спокойно спросила Таня.
— В смысле? — не поняла Наталья.
— То, что в Интернете искала, нашла? — повторила Садовникова.
— Да… нет… — засмущалась Наташка. Жалобно взглянула на Таню и пропищала: — Я… это… просто по сайтам бродила. Ну, так… Поболтать с кем-нибудь, познакомиться… — И выпалила последний аргумент: — Я и Андрею Федоровичу об этом рассказала. Он мне последнее китайское предупреждение сделал. Чтобы не использовала служебное оборудование в личных целях. Я больше не буду, честно!
Вот и слезы уже на глазах выступили, и носик зашмыгал и покраснел…
— Детский сад, Наталья, — поморщилась Таня и поднялась с кресла. — Ладно, иди. И ни с кем, кроме Теплицына, меня не соединяй.
Едва секретарша вышла, Таня подключилась к Интернету. Она точно помнила, что в пятницу, перед тем как уйти с работы, она ходила на сайт «parter.ru» — заказывала билеты в Большой театр. Как давно это было — мирная пятница, шикарное, уже «отдыхательное» настроение, вежливое подтверждение сетевого администратора: «Два билета на „Жизель“ в первый ряд ложи бенуара для вас забронированы»…
Таня кликнула по списку посещений сайтов. Нет, Наташка не обманула: в последний раз с ее компьютера выходили вовсе не на театральный сайт, а на сплошь несерьезные «narod.ru», «tusovka.ru», «wedding.ru». И соединения, как и сказала секретарша, проходили в субботу, с половины первого до без пяти минут два…
Да, похоже, тщательно продуманный и выстроенный допрос Наташки никакой полезной информации не дал. Или она, Таня, этот допрос просто продумала плохо? И выстроила неумело? Ловушки неправильные придумала? Но разве много она понимает в допросах и ловушках? Не зря же отчим несколько раз повторил: «Никуда не лезь, ничего не предпринимай!»
— Да ладно, что я особенного предприняла-то? — пробормотала Татьяна. — Хуже-то всяко не будет… Зато теперь я знаю наверняка: с Наташкой, похоже, все в порядке. Она, конечно, полная дура, но не преступница.
Однако вызывать в кабинет Родиона — а пока ехала в офис, Таня придумала вопросы и для него — она не стала. Снова открыла ежедневник, вздохнула и с видимым отвращением сосредоточилась на работе. Вечером у нее очередная презентация по колбасам, и дел еще невпроворот.
Родя Щапов, дизайнер рекламного агентства «Пятая власть», был счастлив: ему удалось отбиться
