Cемь суббот на неделе

существо за обезьяну.

Но толстуха не унималась. Она наклонилась к зверьку и спросила:

– Как тебя, деточка, зовут?

Господин Пепперминт по-прежнему ничего не мог разглядеть. Но зато он кое-что услышал. Звонкий, пронзительный голосок ответил толстухе громко и четко:

– Никакая я не деточка, мадам! Бе-е-е! Люди, стоящие вокруг, разинули рты от изумления.

– Подумать только, оно умеет говорить! – воскликнул кто-то из мужчин.

– Да еще человеческим языком! – удивленно пробормотала какая-то дама.

– Говорила же я вам: это ребенок! – гордо заявила толстуха и снова наклонилась к загадочному существу: – Скажи мне что-нибудь, детка! – попросила она.

– Толстуха! Толстуха! – прокричал тот же пронзительный голосок.

– Это ты меня так называешь? – побагровев от обиды, спросила толстуха.

Некоторые из стоявших рядом людей захихикали. А пронзительный голосок вдруг запел:

Жила-была толстуха.
Вот как-то раз она
Совком копала ямку
И вырыла слона.

Нахальная толстуха
Уселась на него:
“Хоть я и не пушинка,
Но это ничего!”

Заплакал слон от боли:
“Найди себе коня!
Ведь слон я, а не лошадь!
Раздавишь ты меня!”

Нахальная толстуха
Не слушала слона –
Болтала, стрекотала,
Хихикала она.

Надулся слон, как глыба,
Взревел что было сил
И лопнул с громким треском –
Толстухе отомстил!

– Какая наглость! – прошипела толстуха, повернулась и ушла.

Господин Пепперминт не стал терять времени даром. Он ринулся в открывшуюся брешь, протиснулся вперед и очутился перед загадочным существом, которое сидело на тротуаре, во все горло распевая песню.

Теперь господин Пепперминт понял, почему люди не знали, как назвать это существо. И впрямь нелегко было бы описать его: конечно, не человек, но вроде бы и не зверь!

Взять хотя бы голову: два умных, нахальных глаза; огромный рот – такой огромный, что хочется назвать его пастью; вместо носа – хоботок с круглым пятачком; светло-зеленая кожа усыпана большими синими крапинками; из-под густых рыжих волос, торчащих, как колючки у ежа, выглядывают два оттопыренных уха. А туловище? Прежде всего бросается в глаза живот – огромный, зеленый, круглый и тугой, как барабан. Ручки, ладошки существа – как у обыкновенного ребенка, зато ножки очень смахивают на лягушечьи лапки. Грудка зеленая, гладкая, а спинка покрыта рыжей шерстью, как у молодого орангутанга.

Загадочное существо допело свою песенку. Оно спокойно сидело на тротуаре, нахально оглядывая столпившихся вокруг него прохожих.

– Одно ясно: это не зверь, – сказал мужчина из толпы. – Звери не умеют говорить.

– Может, по-вашему, это ребенок? – спросил другой мужчина.

– Нет, не ребенок.

– Так что же это такое?

– Может, пришелец с Марса? Марсианин!

– Перестаньте молоть вздор! – вмешался в разговор строгого вида господин. – Данное существо не имеет никакого отношения к Марсу. Можете мне поверить. Я знаю, что говорю. Ведь я учитель – старший преподаватель Стуккенкрик!

“Данное существо” при этих словах пустилось в пляс. Притопывая ножкой, оно запело:

Самый старший наш учитель,
Наш губитель и мучитель,
Наш гонитель Стуккенкрик
Спрятал лысину в парик!

Затем существо плюхнулось на тротуар, сложило лапки на брюшке и снова принялось нахально оглядывать толпу.

– Прекрати это дурацкое пение! – возмущенно крикнул старший преподаватель.

Вместо ответа существо показало ему длинный желтый язык.

– Сейчас же скажи нам, как тебя зовут! – приказал старший преподаватель.

Загадочное существо расхохоталось. И тут же снова пустилось в пляс, горланя во все горло:

Все вы просто дураки, дураки!
Вместо лысин – парики, парики!

Старший преподаватель был вне себя от ярости.

– Прекрасно! Значит, все мы дураки! А умней тебя не сыщешь! – закричал он. – А не соблаговолишь ли ты объяснить, почему все мы, на твой взгляд, дураки?

– Потому что я знаю, кто ты, а ты не знаешь, кто я, – засмеялось неведомое существо. И сново запело:

Сколько вас тут дураков, дураков!
Я спою – и был таков, был таков!