– Что ж, человек, с которым я имел дело, был штиптаром, даже миридитом.
Он недоверчиво покачал головой и продолжил:
– Раз тебе удалось отбить его чекан, значит, он остался без оружия и ты справился с ним?
– Разумеется. Я мог сделать с ним, что угодно, но я подарил ему жизнь. Он дал мне за это топор – тот, что торчит у меня за поясом.
– Я уже давно украдкой им восхищаюсь: чекан очень красивый. Я думал, ты купил его где-то, чтобы выглядеть боевитее. Но ведь тебе нет пользы от него; ты не умеешь бросать чекан. Или ты уже упражнялся в этом искусстве?
– Бросать чекан я никогда не пробовал, а вот другие топоры – да.
– Где это было?
– Далеко отсюда, в Америке, где живут дикие племена; любимое оружие у них – топор. Там я научился с ним обращаться, а называют его «томагавком».
– Но дикаря не сравнить с миридитом!
– Наоборот. Я не думаю, что штиптар умеет бросать топор так ловко, как индеец свой томагавк. Ведь чекан летит по прямой траектории, а томагавк – по дуге.
– Неужели и впрямь кто-то умеет так владеть топором?
– Любой краснокожий воин способен на это, да и я тоже.
Его щеки зарумянились, а глаза засветились. Он остановил лошадь, повернул ее, перегородив мне путь, и промолвил:
– Эфенди, прости, что я так назойлив. Что я по сравнению с тобой! И все же мне трудно поверить твоим словам. Я признаюсь тебе, что умею бросать чекан и в этом могу помериться силой с другими. Поэтому я знаю, сколько лет пройдет, пока не овладеешь этим оружием. Жаль только, что я не захватил свой топор.
– Конечно, я еще никогда не бросал чекан, – прозвучал мой ответ, – но думаю, если раз или два промахнусь, то с третьего раза точно попаду в цель.
– Ох, ох, господин, и не мечтай!
– Я думаю так, и к тому же я бросаю топор искуснее тебя.
– Как это так?
– Когда я бросаю топор, он вначале летит какое-то время у самой земли, потом поднимается, описывает дугу, опускается и попадает точно туда, куда я и намеревался попасть.
– Ну это же невозможно!
– Это именно так.
– Эфенди, ловлю тебя на слове. Если бы у меня было много денег, я бы вызвал тебя на спор.
Он спрыгнул с лошади. Им овладел такой азарт, что я в душе даже развеселился.
– Бедняга! – сказал Халеф, горделиво поведя руками.
– Кого ты имеешь в виду? – спросил его Исрад.
– Тебя, естественно.
– Ты думаешь, твой эфенди выиграл бы спор?
– Разумеется.
– Ты видел, чтобы он когда-нибудь бросал чекан?
– Нет, но чего он захочет, добьется. Сиди, я советую тебе поспорить с этим молодым человеком. Ему придется платить и просить тебя о прощении.
Собственно говоря, было вообще-то глупо соглашаться на предложение Исрада. Если мы остановились бы из-за этого баловства, то потеряли бы время. И все же на несколько минут стоило отвлечься, тем более что мне самому было интересно, удастся ли мне управиться с чеканом так же ловко, как с томагавком. Этот опыт был вовсе не лишним, ведь в любой момент, возможно, и впрямь пришлось бы взяться за топор. Хорошо бы понять, умею ли я с ним обращаться. Потому я спросил проводника:
– Так сколько денег у тебя с собой?
– Всего пять или шесть пиастров.
– Я ставлю против них сто пиастров. На каких условиях сговоримся?
– Гм! – задумчиво ответил он. – Ты еще никогда не бросал чекан, а я не привык к твоему. Есть смысл сделать по несколько предварительных бросков, например, по три броска?
– Согласен.
– Но потом каждый из нас совершит всего по одному-единственному броску в цель, которую мы выберем, – предложил он.
– Это слишком сурово. Вдруг из-за какой-то случайности именно этот бросок не удастся.
– Ладно, значит каждый совершит по три броска. Тот, кто лучше всех бросает топор, получит деньги. Бросать его будем в ближайшее дерево – в тот дуб. В его стволе топор непременно застрянет.
Мы остановились невдалеке от реки. По-видимому, это была та самая стекавшая в долину речушка, которую мы миновали перед тем, как совершить вылазку на крестьянское подворье. У края воды стояло несколько деревьев. Это были дубы, ольха и старые, суковатые ивы, на верхушках которых пробивался новый лозняк. Ближе всего к нам рос дуб; он был примерно в семидесяти шагах от нас.
Я спрыгнул на землю и дал Исраду чекан. Он широко расставил ноги, чтобы покрепче держаться на них, затем взял в руки топор и совершил бросок. Топор пролетел рядом с дубом, так и не коснувшись его.
– Этот чекан тяжелее моего, – извинился он, пока Халеф отправился за топором. – Во второй раз я попаду.
Со следующей попытки он попал в цель, но не лезвием топора, а всего лишь рукояткой. Третий пробный бросок удался ему лучше, ведь топор угодил в ствол, хотя и не вонзился в него.
– Это пустяки, – поправился он. – Это всего лишь пробные попытки. Теперь я точно попаду в цель, я уже привык к топору. Ладно, давай ты, эфенди!
Не говоря ни слова я выбрал другую цель: я метился не в дуб, а в росшую далеко позади него старую, дуплистую иву с одним-единственным суком, вздымавшимся вверх; сук ветвился и образовывал над ивой небольшую купу.
Сперва я подержал чекан в руке, чтобы привыкнуть к его весу; после этого метнул топор на то же расстояние, что и Исрад. Я вовсе не собирался попасть точно в иву, а лишь хотел бросить топор в определенном направлении, поэтому тот пролетел левее дуба и воткнулся в землю.
– О господи! – улыбнулся наш проводник. – Ты хочешь выиграть спор, эфенди?
– Да, – серьезно ответил я.
Тем не менее оба следующих моих броска выглядели еще хуже первого. Я дал Исраду вволю посмеяться надо мной, ведь теперь я был уверен, что в нужную минуту не промахнусь.
Халеф, Омар и Оско не смеялись – они втихомолку злились, что я затеял этот спор, не рассчитывая наверняка выиграть его.
– Проба состоялась, – промолвил Исрад. – Теперь поборемся всерьез. Кто бросает первым?
– Ты, конечно.
– Тогда давай сперва выложим деньги, чтобы потом не произошло никакого недоразумения. Пусть Оско возьмет их.
Стало быть, этот бравый малый подозревал, что я откажусь выплатить ему сто пиастров. Значит, он был совершенно уверен, что выиграет пари. Я дал Оско деньги. Мой соперник выложил свои несколько пиастров и взялся за топор.
Он и в самом деле ловко умел обращаться с чеканом. Все три раза топор ударился о ствол, но лишь с последней попытки застрял в нем.
– Ни одного промаха, – восторженно молвил Исрад. – А один раз чекан даже вонзился в ствол. Попробуй-ка это повторить, эфенди!
Сейчас мне следовало бросать топор на индейский манер, если я хотел попасть в цель. Я размахнулся и раскрутил чекан над головой. Вращаясь вокруг своей оси, он полетел над землей, потом взмыл вверх и, неожиданно опустившись, вонзился в дуб.
Мои спутники ликовали. Однако Исрад промолвил, покачав головой:
– Какая случайность, эфенди! Трудно в это поверить.
