мексиканкой.
Во всяком случае, заниматься дальше подслушиванием я не мог. Неблагородство этого стало для меня очевидно с той минуты, как мое сердце успокоилось и перестало нуждаться в каком-либо лекарстве.
Я должен был или войти в палатку или удалиться. Я решился войти.
Но, прежде чем сделать это, я поправил фуражку, тщательно пригладил растрепавшиеся волосы и закрутил усы.
Конечно, это была слабость с моей стороны. Я придавал слишком большое значение внешности. Слова «красивый молодой офицер», произнесенные девушкой, которую я любил, казались мне слаще меда Гиметта note 2 . Я готов был на все, чтобы оказаться достойным столь лестного отзыва.
Войдя в палатку и увидев свою дорогую Лолу, я почувствовал себя страшно смущенным. Присутствие Калроса только увеличило это смущение.
Удивляйтесь, сколько вам угодно. Впрочем, понять мое тогдашнее состояние нетрудно. Я вошел в палатку с мыслями, которые трудно назвать безупречными. Глядя на них обоих — на брата и сестру, — я испытывал некоторые укоры совести. К стыду своему должен признаться, что мне хотелось только поиграть любовью прекрасной Лолы. Я прекрасно понимал это, хотя и старался заглушить голос совести.
Правда, сделать это было еще легко: он звучал слабо, еле слышно. Я не обращал на него внимания, увлеченный порывом сильной страсти, предметом которой была Лола Вергара. Я надеялся, что эта страсть захватит и ее.
Ведь она, по всей вероятности, уже посвящена в тайны Купидона. Женщины ее племени редко достигают зрелого возраста, не познакомившись с любовью. Лола нравилась мне. С таким соблазном бороться было трудно.
Да я и не пытался противиться искушению. Наоборот, я дал себе слово покорить сердце девушки и приступил к этому предприятию с рвением, достойным лучшей участи.
Я хотел завоевать ее сердце. Хотел этого потому, что мое было уже покорено ею. Иные, более дерзкие мысли даже не приходили мне в голову. Иных, более бесчестных намерений у меня не было. Но и ту цель, которую я поставил себе, трудно назвать благородной. Ведь я не собирался предложить Лоле свою руку.
Я хотел только ее любви. Но, конечно, мне было хорошо известно, что, покорив сердце девушки, от нее легко добиться и всего остального.
В то время эта истина казалась мне непреложной. Я много раз повторял ее на своем опыте. И я готов был еще раз проверить ее на своем романе с Лолой Вергара.
Впоследствии мне стало ясно, что мои тогдашние убеждения были не только ошибочны, но и наблагородны.
Я вошел в палатку. Девушка, сердце которой было для меня лишь прелестной игрушкой, поднялась со стула и скромно приветствовала меня. В ее скромности мне почудился укор. Она подняла на меня взгляд, светящийся благодарностью. Как мало я заслуживал ее!
— Сеньор, — сказала она, ответив на несколько моих вопросов о состоянии раненого, — надеюсь, вы не сердитесь на меня за то, что я немного резко говорила с вами? Теперь мне самой странно, что я могла так ошибиться. Увидев вас около моего брата, я решила, что это вы убили его. О сеньор, простите ли вы меня?
— Мне нечего прощать вам, прекрасная Лола. Ваша ошибка кажется мне вполне естественной. К счастью, никому не удалось убить вашего брата. Я рад, что пуля американского стрелка не оказалась для него роковой.
— Ах, сеньор, — воскликнул Калрос, — если бы не вы, я получил бы другую, смертельную рану! Лола только что рассказала мне все. Это мачете, — он показал на окровавленное оружие, валявшееся на земле, — вонзилось бы я мое сердце. Я знаю это. Я в этом уверен. Он хотел убить меня. О, проклятый!
— Вы говорите о Рамоне Райасе?
— Разумеется! Откуда вы узнали его имя?
— Из ваших собственных уст, Калрос Вергара. А ваше имя я узнал из уст Райаса. И оба вы назвали третье имя, наиболее приятное для моего слуха.
Я взглянул на Лолу. Она ответила на мой взгляд приветливой улыбкой.
Калрос недоумевающе смотрел на меня. Очевидно, он не понял моих слов.
— Вы забываете, — объяснил я, — что в разговоре, происходившем между вами и Рамоном Райасом, вы называли друг друга по именам, а также упоминали о третьем лице, с которым я имел удовольствие познакомиться позднее. Я говорю о вашей сестре. Ведь это ваша сестра?
— Да, сеньор капитан. Лола — моя сестра.
— Она достойна быть вашей сестрой, сеньор Калрос. Девушка, следующая за братом на поле битвы, разыскивающая его между ранеными, рискующая жизнью ради облегчения его страданий, заслуживает называться сестрой солдата. Ах, почему у меня нет такой сестры!
Произнося эти слова, я взглянул на лицо девушки. Взгляд мой был очень нежен. Мне показалось, что и она смотрит на меня далеко не равнодушно. Но только проницательность, свойственная влюбленным, помогла мне угадать это.
В течение одного короткого мгновения были устремлены на меня глаза Лолы. Потом длинные ресницы снова опустились, делая невидимыми их нежное мерцание.
Когда я окончил свою речь, Лола выпрямилась.
— Простите, сеньор, — сказала она и, не поднимая взора, быстро скользнула к выходу.
На пороге она остановилась и объяснила, что идет за каким-то лекарством для брата.
Если бы не это, я мог бы подумать, что моя нежность показалась ей оскорбительной. Но попросить у нее прощения я все равно не успел бы; она поспешно скрылась.
Глава Х. БЕСПОЩАДНОЕ ПРЕСЛЕДОВАНИЕ
На глазах моих развертывались события, остававшиеся для меня в значительной мере непонятными.
Я нашел на поле битвы раненого, почти мальчика, ни по костюму, ни по манерам, ни по лицу не похожего на простого солдата, но вместе с тем лишенного всех отличительных знаков, которые позволили бы мне судить о его принадлежности к командному составу.
В ту минуту, когда я впервые увидел его, он разговаривал со своим врагом, и этот враг, бывший его соотечественником и даже школьным товарищем, грозил ему тем, что не удалось осуществить американскому стрелку, — грозил лишить его жизни, которую я спас только благодаря чистой случайности.
Почти тотчас же вслед за этим подле него появилась женщина. Она нисколько не походила на тех отвратительных мегер, которые бродят по опустевшим полям сражений, обкрадывают мертвецов и подобно коршунам набрасываются на неподвижные тела. Нет, это была молодая девушка со звенящим голосом и неотразимо привлекательным личиком, представлявшая собою полный контраст всей окружающей обстановке. Появление ее казалось таким неожиданным, таким странным, что я готов был принять ее не за человеческое существо, сотворенное из крови и плоти, а за доброго гения, явившегося с целью облегчить те страдания, которые причиняли друг другу обезумевшие от взаимной ненависти люди.
И это восхитительное создание оказалось сестрой, а не возлюбленной того человека, жалобные крики которого подняли меня с походной кровати!
Я не мог прийти в себя от изумления. Мне случалось встречать на полях битв любовниц раненых или убитых солдат. Но сестры, насколько это было мне известно, не имеют обыкновения рисковать жизнью ради своих братьев.
Появление Лолы удивило бы меня еще больше, если бы утром того же самого дня мне не пришлось быть свидетелем необыкновенного зрелища. На поле, прилегавшем к одной из деревень, расположенных в
