— Пусть вам расскажет об этом Лэна-Пра! — сказал он.
— Решительно нечего рассказывать! — испуганно возразила девушка, краснея до корней волос. — Просто мною овладело странное беспокойство, когда доктор ушёл: я не находила себе места, мне что-то говорило о близкой беде, и вот…
— И она настояла, чтобы мы шли разыскивать вас! — закончил Лакон-Тай. — Она бежала, а не шла, она каким-то чутьём угадывала дорогу, не обращая ни на что внимания, и, как видите, мы поспели вовремя!
— Лэна убила слона? — спросил доктор.
— Нет. Убили его, собственно, вы сами: на его теле было несколько ран, причинённых пулями ваших карабинов, и он мог прожить только несколько минут, потому что истекал кровью. Но, само собой разумеется, если бы Лэна не перерубила ему сухожилий на задней ноге, у лесного великана хватило бы сил, умирая, покончить с вами. Но я возвращаюсь к тому же вопросу о Копоме. Дело в том, что когда мы спешили к вам на помощь, мы обнаружили присутствие маленького отряда весьма подозрительных субъектов, по-видимому, выслеживавших именно вас и издали наблюдавших, чем кончится ваше столкновение со слоном. Правда, это было только одно мгновенье, но мне показалось, что среди них я видел именно Копому. При нашем появлении эти люди ринулись в бегство, я послал им вдогонку пару выстрелов, и, кажется, двое оказались подстреленными, но остальные уволокли их, и мне было не до погони за ними…
Но если Копома, явившийся, как ни в чём не бывало, в лагерь, и в самом деле не был с этими людьми, то всё же их появление и их поведение внушают самые серьёзные опасения: они идут по нашим следам, и это не мирные люди, а какие-то бродяги, может быть, лесные разбойники… Ну, да там будет видно, что нам следует предпринять для того, чтобы не попасть в какую-нибудь ловушку. И за Копомою я буду следить теперь неусыпно, хотя начинаю сомневаться, действительно ли он сыграл в этом деле какую- либо роль…
В течение последующих пяти или шести дней караван ходко подвигался вперёд, пробираясь по лесным дебрям, но скоро маленькие, на диво крепкие косматые сиамские лошадёнки стали поддаваться усталости, и Лакон-Тай счёл себя вынужденным дать им снова заслуженный отдых.
Как-то утром странники открыли следы какого-то зверя, бродившего вокруг их лагеря всю ночь. Осмотрев эти следы, Лакон-Тай засмеялся.
— Ту-вак! — сказал он.
— Что это за зверь? — осведомился Роберто.
— Обезьяна-борец. Слышали ли вы что-нибудь об этом странном животном? Рассказывают о нём так много странного, что я не знаю, можно ли этим россказням верить…
— Но что именно? — заинтересовался естествоиспытатель.
— Говорят, ту-вак очень мирное животное, по крайней мере, по отношению к человеку. Но… но ту- вак бродит по лесу, ищет себе компаньона для… для борьбы. Повторяю, может быть, это только сказка, но, говорят, встретив человека, ту-вак вызывает его на единоборство, разминая мускулы, делая гримасы и хохоча. Если человек не нанесёт зверю раны, то встреча кончается обыкновенно тем, что ту-вак, непомерно сильный, сваливает человека и швыряет его на землю, а потом с торжествующим хохотом уходит в лес.
— Но ведь такие эксперименты эта курьёзная обезьяна могла бы проделывать только с безоружными людьми! Наткнись она, например, на наш караван…
— Вы, европейцы, иногда чересчур легко относитесь к окружающему! — возразил, улыбаясь, Лакон-Тай. — Судите сами, дорогой друг! Ведь ту-вак описывается страшным гигантом. При этом он удивительно ловок и увёртлив. Уложить его одним выстрелом или одним ударом ятагана, топора и так далее — вещь почти что абсолютно невозможная. А раз ту-вак ранен, горе его врагам! Тогда речь идёт не о безопасной, шуточной борьбе, а о поединке не на жизнь, а на смерть. Ту-вак душит человека, свёртывая ему горло, как цыплёнку, в мгновение ока. Он разбрасывает целую толпу сильных людей, как ребятишек, и не оставит ни одного из них, покуда не переломает ему рёбер… Но, повторяю, всё это довольно фантастические рассказы, вероятнее всего, просто легенды. Они сами зарождаются в этих дебрях.
— Хотел бы я хоть посмотреть на этого таинственного зверя! Было бы интересно! — сказал доктор.
Его желанию было суждено исполниться гораздо скорее, чем он этого ожидал: не более как через полчаса в непосредственной близости лагеря раздалось свирепое, яростное рычанье, какое-то хриплое улюлюканье, треск ветвей, топот ног. Наши странники, вооружившись, направились к тому месту, откуда неслись эти звуки, и скоро увидели фантастическую картину: велико лепный королевский тигр катался по земле, борясь с охватившим его странным человекообразным животным, четвероруким, в котором Лакон- Тай признал ту-вака.
Борьба была ужасна: тигр наносил обезьяне страшные удары ещё свободною правою лапою, срывая с тела ту-вака целые пласты кровавого мяса, но обезьяна одолевала, потому что она буквально крошила кости попавшего в её объятия тигра своими могучими руками. Ещё минута, и бой был бы закончен победою, правда, тоже сильно поплатившегося ту-вака, но неожиданно из-за кустов в воздухе взвилась какая-то рыжая масса и упала на борющихся с яростным рёвом: это была тигрица, пришедшая на помощь к своему полузадушенному супругу. Вдвоём они, конечно, легче справились с обессилевшею обезьяною и разодрали её на клочки почти моментально, но недёшево досталась им победа: тигр уже не мог уйти с поля сражения, а катался по земле, тщетно пытаясь приподняться: у него были переломаны чуть ли не все рёбра. Град пуль из карабинов наших знакомцев прекратил мученья зверя и отнял одновременно жизнь у его царственной подруги.
Злополучный ту-вак лежал тут же грудою кровавого мяса и размозжённых костей. И тучи пёстрых кровожадных мух уже вились над изуродованными трупами, наполняя воздух жужжанием, — победили и пировали именно они…
Прошло ещё несколько дней, и, наконец, странники добрались до обетованной земли, до берегов священного озера Тули-Сап. До Города Прокажённых оставалось ещё несколько десятков миль, но цель путешествия была близка, и ничто не предвещало никаких бедствий или даже неудач. Теперь, естественно, все разговоры в лагере шли только о том, чтобы поскорее разыскать Город Прокажённых, а в нём, в его полуразвалившихся храмах, древнюю реликвию, изумрудный скипетр последнего короля Прокажённых.
Однако необходимость дать отдых людям и животным принудила Лакон-Тая остановиться на сутки у берегов Тули-Сапа, и вот тут-то произошло нечто, перевернувшее все планы Лакон-Тая: доктор Роберто Галэно, спавший в одной палатке с Фэнгом, ночью исчез неведомо куда, оставив в палатке свою одежду и оружие, словно убоявшись трудностей дальнейшего путешествия, позорно покинул своих спутников. Но многочисленные следы вокруг палатки явно указывали, что тут речь скорее шла о нападении каких-то неуловимых, невидимых врагов на лагерь и о похищении европейца…
Фэнг спал в той же палатке мёртвым сном, и тщетны были все усилия Лакон-Тая разбудить утром верного оруженосца: явно было, что Фэнг опоен или отравлен каким-то зельем…
Но что же случилось с молодым естествоиспытателем?
Это выяснилось только впоследствии.
Он же лично ничего не знал, ничего не понимал.
В роковой вечер он заснул в лагере. Сквозь сон он как будто слышал, что кто-то приблизился к нему, но подумал, что это Фэнг. Впрочем, ему мерещилось, что это не Фэнг, а Копома, лоцман и проводник. Потом доктор услышал лёгкий укол в плечо, словно один из бесчисленных москитов спустился на плечо и принялся за свою работу. Потом все исчезло. А когда доктор очнулся, он с изумлением увидел себя на речном просторе, в лодке, наполненной вооружёнными дикарями, в которых он по описаниям узнал представителей одного рода племени стиэнгов, обитающих в окрестностях озера Тули-Сапа. И, схватившись за пояс, европеец убедился, что он совершенно безоружен и беззащитен. А лодка, подгоняемая ударами вёсел, быстро мчалась в неведомые дали и кругом доктора сидели странные люди с бронзовыми лицами, блестящими глазами и курчавыми волосами. Они переговаривались между собою на непонятном европейцу наречии, по временам хохотали, кривлялись, потом делались серьёзными и как будто испуганно оглядывались назад, туда, откуда они приплыли, словно опасаясь погони и нападения.
Все попытки доктора сговориться с похитителями оказались тщетными: вождь дикарей твердил одно, что он получил от какого-то «великого вождя» спящего врача с поручением, не причиняя ему
