— Следи за своим языком, старая карга . а не то. — Снова устроите скандал? У вас уже снова помутилось в голове, милорд? Вы дрожите?
Николас смотрел на свою руку — та заметно дрожала.
— Это уже случалось, да, милорд? Интересно, кого ваша рука поразит на этот раз? И когда? Думаю, это случится скоро. Готова держать пари. Вы ведь ночами не спите…
— Заткнись!
— Я же слышу, как вы бродите ночами, как шагаете из угла в угол. Я нашла полотна, которые, как вы воображали, уничтожены. Это отражение вашего безумия. Вы безумны и когда-нибудь заплатите за то, что сделали с Джейн.
Николас сделал шаг назад, и по тому, как он сжимал и разжимал руки, было ясно, что ему очень хотелось стиснуть ими ее морщинистую шею. Я чувствовала, какой душевной борьбы ему стоило сдержаться, и внутренне рукоплескала ему, когда он овладел собой и ответил Би ровным голосом:
— Я вас предупредил. Если что-нибудь случится с моим сыном, вы будете за это в ответе. А теперь выметайтесь. Вон отсюда!
Подхватив свою бесформенную черную юбку, женщина растворилась, как призрак, в темной глубине коридора. Николас долго смотрел ей вслед, потом уставился на свои руки, вытянув их прямо перед собой и дожидаясь, пока их дрожь утихнет.
Потом он бросил взгляд на дверь, за которой притаилась я. Улыбнувшись, он сказал:
— Как мне надоела эта глупая, выжившая из ума старая курица. Клянусь, я и сам не знаю, почему до сих пор не выгнал ее… Можете выйти из-за двери, мисс Рашдон.
Я повиновалась, но осталась стоять возле стены.
Глубоко вздохнув, Николас завел руки за спину и оглядел детскую своего сына, потом перевел взгляд на меня.
— Вы уже слишком взрослая, чтобы играть в куклы, верно? — спросил он.
— Но это такая красивая кукла, — сказала я, проводя пальцами по волнистым светлым волосам и фарфоровому личику игрушки, потом нерешительно подняла глаза и встретилась взглядом с серыми глазами Уиндхэма.
Лицо его было холодным, не выражавшим ни гнева, ни сарказма, которым прежде отличался его голос. Но глаза его… от их немигающего неподвижного взгляда я содрогнулась.
— Ну что, убедились? — спросил он меня насмешливо, будто эта издевка в его тоне относилась к нему самому, и это меня смущало и одновременно будоражило. Николас все еще сердился и никак не мог успокоиться. Возможно, его смущало то, что я подслушала перепалку между ним и Би.
— Убедилась в чем?
Забытая кукла свисала из моей руки. Он обезоруживающе улыбнулся, именно такую улыбку я сотни раз видела в своих фантазиях и снах. Потом Николас откинул свою темноволосую голову назад и искренне рассмеялся.
— Мисс Рашдон, вы никак не похожи на простушку. И до этой минуты не вели себя как простушка. Я горжусь своим умением распознавать человеческие характеры, неважно, хороши они или плохи, и я подозреваю, что, кроме красоты, у вас есть еще и… мозги.
Он медленно приблизился ко мне. Ник скинул сюртук, свободная белая рубашка была расстегнута до середины груди. Его близость необыкновенно взволновала меня. Я никогда не считала себя робкой, а в этот момент почувствовала, что дрожу. Свободной рукой я пошарила за спиной, ища опоры. Прислонившись к стене, я молила Бога о том, чтобы он ниспослал мне мужества, и оно пришло.
— Я не простушка, — ответила я.
— Отлично. Судя по всему, у вас есть уши, а значит, вы слышали мою беседу с Би. Кажется, мы говорили с ней о безумии и убийстве.
Я кивнула.
— Она убеждена, что я убил свою жену.
— А вы ее действительно убили?
Он повернулся ко мне. Не двигаясь с места, Николас как-то странно смотрел на меня, а губы его кривились в полуулыбке.
— Было бы крайне трудно заставить меня сознаться в этом преступлении.
— Ну, если отбросить в сторону совесть, — сказала я.
— Благодарю вас за заботу о моей совести, но она меня не беспокоит. А вот с чем я не смог бы примириться, так это если бы меня заставили болтаться на виселице в Лидсе. Это весьма грязное дело, и я никогда бы не согласился подвергнуть себя этой процедуре, если бы это только было в моих силах.
Тон его был небрежным, и в моей памяти всплыли долгие и многочисленные ночи, когда я тайком слушала его препирательства с друзьями в гостинице «Петух и бутылка».
И улыбнулась этим воспоминаниям.
— Да Винчи немедленно запечатлел бы на полотне такую улыбку, — сказал он спокойно, — А я упускаю такой шанс.
Я снова уставилась на куклу, так и висевшую у меня на руке, смущенная пристальностью его насмешливого взгляда. Когда-то я видела в нем волшебное очарование, да, возможно, так оно и было. Нет, если бы он владел чарами, то излечил бы себя сам и не было бы больше толков о безумии и убийстве. Тот Николас Уиндхэм, которого я знала, не мог совершить убийства. Но этот Николас Уиндхэм был для меня загадкой.
— Что вы здесь делаете? — спросил он меня, вторгаясь в мои мысли.
Я не ответила, и он продолжал:
— Ну вот, теперь вам известны мои тайны. Думаю, было бы справедливо, если бы я узнал ваши.
— Я просто полюбопытствовала, милорд. Ничего более.
Ничего не ответив, он приблизился к куклам-марионеткам. Когда он обернулся, улыбающиеся раскрашенные лица подчеркивали мрачность и суровость его собственного лица. Глаза Николаса, похожие на кусочки остывшего угля, казались странно невыразительными в этой комнате, освещенной ярким блеском свечей. И не в первый уже раз я спросила себя, правильно ли я поступила, появившись здесь.
— Вы любите детей? — неожиданно спросил он.
— Да.
— Вы хорошо обошлись с Кевином.
— Он красивый ребенок, сэр.
Между нами повисло молчание. Я положила куклу на постель, откуда раньше взяла ее, потом повернулась к двери. После успокоительного тепла детской коридор, продуваемый сквозняком, показался мне особенно холодным, и я зябко передернула плечами. Не оглядываясь, я поспешила в свою комнату, стараясь скрыться от любопытного взгляда Николаса, стремясь отгородиться от него. Однако уединения не нашла, потому что Николас последовал за мной.
Когда я потянулась к дверной ручке, оказалось, что он стоит за моей спиной. С минуту он не произносил ни слова, потом сунул руку в карман и извлек ключ. Ключ был старым, отполированным временем и тускло поблескивал в скудном освещении коридора.
— Матильда забыла отдать вам ключ от комнаты, мисс Рашдон.
Тяжелый ключ, согретый теплом его руки, скользнул мне на ладонь. Ник продолжал держаться за дверь, пока я не посмотрела ему прямо в лицо.
— Этот ключ от вашей комнаты — единственный, — сказал он тихо. — Держите его всегда при себе. Когда уходите из комнаты, запирайте дверь. Когда будете внутри, тоже запирайте ее. Особенно по ночам. Если внезапно у меня возникнет прилив вдохновения, я постучу три раза. Если постучат дважды, не отпирайте. Если я постучу четырежды, тоже не обращайте внимания. Вы меня поняли, Ариэль?
Хоть я ничего и не поняла, но все-таки машинально кивнула.
Тут Уиндхэм повернулся и, не глядя на меня, направился в свою комнату и закрыл за собой дверь.
