Но — не им.
Эти роскошные самки принадлежали отвратным, самодовольным, жирным и старым богачам. По той простой причине, что у них есть деньги. Наворованные. Те самые деньги, которые никак не даются Феде в руки. Как и красивые, дорого упакованные, вернее распакованные, услужливые девочки.
И от этого хотелось выть. Это было в высшей степени несправедливо.
Это было еще обидней, чем неоцененные таланты.
Именно тогда он произнес фразу, предопределившую его дальнейшую жизнь: «Это несправедливо, — сказал Федя, — что красивые девочки трахаются со старыми богатыми уродами. Красивые девочки должны трахаться с красивыми мальчиками. Такими, как мы. Правда, мужики?»
И в блеске ответных взглядов троих верных щенков загорелась заря его новой жизни.
— От скуки, значит… — Алексей решил, что пришла пора подытожить разговор. — Итак, Антон, у тебя есть два варианта, — либо ты мне веришь и делаешь так, как я сказал, либо — ты мне не веришь и бежишь бегом меня закладывать своим. Только запомни: в этом случае ты не доживешь и до вечера.
Теперь выбирай.
— А чего это ты такой добрый? Чего это ты пришел мою жизнь спасать?
— Слушай, малец, ко взрослым надо на «вы» обращаться… А ты, значит, думаешь, что всем на всех наплевать, как тебе? Ты думаешь, что мир вот так именно устроен: каждый за себя, а остальных можно в штабеля складывать и по ним идти вперед, к своим паскудным деньгам, которые ты потом прокутишь в один день с девками? Или девки тебя уже не интересуют, перетрахался? Что ж тебя интересует, безмозглый ты мой?
— Деньги. Деньги — это власть, — серьезно ответил Нахаленок.
— Власть над швейцаром, который тебя пустит туда, куда не пускает других? Власть над официантом, который тебе жрать принесет и туфлю оближет заодно? Власть над продажными девками, которые тебе все остальное оближут за деньги? Шмотки купить? Машину? Что еще? На острова съездить? Ладно. А дальше?
Вот, представь, у тебя все это есть: жрачка, шмотки, машины, цепь в пять кило золота на шее, красивые девки, острова, пальмы, дача-крепость под Москвой… Ну и с кем ты на даче жить будешь? Со шлюхами? Да они тебе обрыднут через месяц. С кем на острова поедешь? С друзьями? Да нет у тебя друзей, мальчик, у тебя есть только подельники, которые готовы тебя разменять при первой же игре! Чем душу заполнишь? Чем жить будешь? Своим отражением в зеркале с цепью до пупа и прикидом от Версаче? И сколько ты так протянешь, онанируя и кончая от своих «денег» и своей «власти»? Чего я такой добрый, спрашиваешь? Проще пареной репы: жаль мне тебя. Тебя твоя мать жалеет? Уж наверняка. Жалеет, потому что любит.
Вывод простой: не все деньгами меряется.
— Вы что ль, тоже меня любите? — ухмыльнулся Нахаленок.
— Вот дурень… Я тебе объясняю то, чего твои куцые мозги никак освоят: не все деньгами и шкурными интересами меряется. Впрочем, как хочешь. Я тебе сказал: у тебя два варианта. Выбирай.
— Есть еще третий…
— И какой же?
— Сбежать, — Антон тоскливо посмотрел в окно.
— Беги. Уже придумал, куда?
— Нет… Но можно спрятаться где-то, потом за границу…
— Ну-ну. Тебя мама до сих пор супчиком кормит, куда же это ты собрался? Один, без языка, без денег? Что-то у тебя, конечно есть, но ты быстро потратишь. А дальше? Работать ты не умеешь, образования у тебя нет, никто тебе не поможет, и никому ты там не нужен. Ни родителей, ни друзей — никого. Оно тебе надо?
— Ага, лучше в тюрьме сидеть! Да вы знаете, сколько мне дадут?
— Это как повернется. За помощь в поимке опасных преступников тебе могут сильно скостить… В общем, Антон, тебе решать. Я все сказал, можешь вытряхиваться из машины. Встретимся на месте, если решишься. Не забудь, как и что делать. Главное, сразу падай!
Нахаленок выползал из машины нерешительно, как будто что-то хотел еще спросить, или что-то хотел получше понять, в чем-то удостовериться… Но, так и не сказав ни слова, закрыл за собой дверцу «Нивы» и ушел к подъезду, не обернувшись.
Кис проводил его взглядом, качая головой. Он сильно рискнул, пустившись в откровения с мальчишкой, но выбора у Алексея не было: ему одному не уберечь пацана, если тот сам себе не поможет. А уберечь хотелось: в его глупой и озорной беспечности было что-то симпатичное, что-то от шалопая Ваньки… Теперь, если Нахаленок его заложит Артисту, весь план Киса провален.
Но Кис был уверен, что не заложит. Не оттого, конечно, что просветлился, слушая Кисову проповедь, но просто сдрейфит: Кис ведь пообещал, что малец до вечера не доживет, если наябедничает… И, кстати, так оно и будет. И парнишка должен почувствовать своим хитрованским нутром, что детектив не блефует…
Друг молодежи
Помнится, в годы его юности ходила такая тупая шутка : «темнота — друг молодежи». Кис уже давно не молодежь, но темнота нынче ему действительно будет другом.
Он еще раз посмотрелся в зеркало: ну, на Стасика он, конечно, никак не похож, но ведь бандиты нисколько не сомневаются в том, что на этой даче прячется Стасик, следовательно, ничего не подозревают и в темноте не разберутся, а крепко приклеенная бородка свою роль сыграет.
Кис погасил свет. Полвторого ночи. Пора. Он открыл ставни двух окон, пустив в комнату немного ночного света от луны и отдаленного фонаря: чтобы у бандитов не возникло соблазна зажечь верхний свет.
«Ну что, мужики, все путем?» — спросил он в пространство. И, получив из пространства утвердительный ответ, сообщил: «Тогда я отправляюсь в койку».
Лежать пришлось долго. Нахаленок сказал: в два. Но в два их все еще не было.
Кис вспоминал услышанный от Антона рассказ и представлял себе Артиста, Федю Горика, «берущего партию»…
В этом он наверняка поднаторел. Формирование банды — это опыт, после которого можно что хочешь сформировать — хоть политическую партию, хоть секту, хоть террористическую группировку. Главное — найти, против кого объединиться. В природе не существует более мощной объединяющей силы, чем ненависть. Придумай врага, вызови к нему ненависть, кинь, как кость, мало-мальски складное идеологическое обоснование — и пожалуйста, у тебя под рукой послушная армия, готовая броситься по в нужном направлении только потому, что ты, якобы, увидел там врага. А с идеологическим обоснованием у Феди все в порядке: немножко демагогии и бери дураков тепленькими…
… Они появились около трех, когда Кис уже изнемогал от бессмысленного лежания и философских размышлений. Сначала были слышны тихие, аккуратные шаги нескольких пар ног, сделавшие проверочный круг по саду. Кто-то сошел с дорожки и неосторожно чавкнул башмаком в оттаивающей земле. Затем легонько скрипнули ступени крыльца. Небольшая пауза, и замок тихо щелкнул. В прихожей снова зависла пауза: собирались, прислушивались, привыкали глазами к темноте.
Спустя пару минут первый силуэт возник на пороге, за ним второй.
Огляделись. И две черные тени одновременно и безмолвно заскользили в сторону дивана, на котором лежал, укрывшись по уши, Кис.
Его сдернули резко, в две пары рук, и потащили на середину комнаты.
Кис висел в крепких руках и бормотал что-то неразборчивое испуганно и сонно.
