— Ха-ха! Они просто подумают, что у меня астма. Тебе не кажется, Джо, что я поступаю великодушно, жертвуя своей девичьей репутацией?
— Какой еще репутацией?
— Подойди-ка поближе, чтобы я могла надрать тебе уши!
Даже комнаты для слуг поражали роскошью. Купол был мечтой сибарита. Всю его территорию, кроме того места, где стоял дом миссис Кейтли, занимал прекрасный сад. Напротив него, через маленькое озерцо — естественно, единственное озеро на Луне — располагалась постройка для схемы и радиореле, управляющих земным триггером, она была замаскирована под маленький греческий, храм.
Купол светился пятнадцать часов в сутки, высвечивая черное небо с яркими звездами. «Ночью» освещение постепенно угасало.
Мак-Гинти работал садовником и, по всей вероятности, наслаждался своей работой. Гэйл установила с ним контакт и извлекла из него то немногое, что он знал. Джо не общался с ним, если не считать служебных контактов.
В штате обслуги было более двухсот человек, поэтому в нем существовала своя социальная иерархия, от инженеров, обслуживающих купол и оборудование, личного пилота миссис Кейтли и до помощников садовника. Джо и Гэйл, будучи внутренними слугами дома, находились на середине этой лестницы. Гэйл снискала популярность, занимаясь безобидным флиртом и разыгрывая роль всегда услужливой и внимательной жены при кротком престарелом муже. Как выяснилось, она была великолепной горничной, или оператором комнат, еще до того как «вышла замуж», и к тому же владела искусством массажа спины и шеи, что облегчало головные боли и помогало заснуть. Она всегда готова была продемонстрировать свое умение.
Однако ей никак не удавалось установить тесный контакт с хозяйкой. Джо тем временем получил задание выносить все горшки с растениями «на воздух»: миссис Кейтли верила Джеймсу, дворецкому, что растениям по «ночам» лучше находиться вне дома. Таким образом, Джо по роду своих обязанностей имел возможность выходить из дома, когда купол погружался во тьму; он уже вступил в такие отношения с ночной охраной греческого храма, что стражник иной раз просил Джо «постоять» за него, пока он сам выкуривал запретную сигаретку…
Мак-Гинти смог сообщить еще один важный факт: в добавление к охране, запорам и бронированному покрытию самого здания, схема была заминирована. Даже если устройство не приведет в действие «звездную» бомбу на Земле, оно само по себе взорвется, если его тронуть. Гэйл и Джо обсудили это в своей комнате. Гэйл сидела у него на коленях, как горячо любимая жена, ее губы приблизились к его левому уху.
— Может, ты сможешь уничтожить, не отходя от двери, и сам не взорвешься?
— Я должен действовать наверняка. Есть же какой-то способ отключить эту штуку. Не могла же она не предусмотреть возможности ремонта или замены деталей.
— Где же это может быть?
— Есть только одно местечко, которое согласуется со всеми остальными ее планами. Прямо у нее под рукой, рядом с выключателем и триггером. — Джо потер другое ухо: в нем находился коротковолновый приемник, соединенный с Мак-Гинти, и оно иногда чесалось.
— Гм-м… тогда можно сделать только одно: перед тем как убить старуху, я должна вытрясти из нее эти сведения.
— Поглядим.
Перед самым обедом на следующий «вечер» Гэйл нашла Джо в их комнате.
— Сработало, Джо, сработало!
— Что сработало?
— Старуха клюнула на приманку. Она услышала от своего секретаря о том, как я искусно делаю массаж, и мне приказано продемонстрировать свое умение сегодня же вечером. Я получила строжайший приказ явиться к ней и массировать ее так, чтобы она уснула.
— Значит, сегодня ночью.
Мак-Гинти ждал в своей комнате за запертой дверью. Джо слонялся в заднем холле, рассказывая мистеру Джеймсу бесконечную скучную историю.
Голос сообщил ему в ухо:
— Она уже в ее комнате.
— … и вот так мой брат женился сразу на двух женщинах, — заключил Джо. — Вот уж не повезло! Пожалуй мне нужно вынести эти растения из дому, пока хозяйка не спохватилась…
— Конечно. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, мистер Джеймс. — Он взял два горшка с растениями и заковылял наружу. За дверью Джо поставил их и услышал:
— Она говорит, что уже начала массировать. Заметила выключатель от радио: он на поясе, который старуха кладет на стол, перед кроватью, когда его снимает.
— Скажи ей — пусть убьет и возьмет его.
— Она говорит — хочет сначала заставить старуху рассказать, как отключается минное устройство.
— Передай ей, чтобы не тянула.
Внезапно, в его голове, возник голос Гэйл, чистый и звонкий, как колокольчик, с ее настоящей разговорной интонацией.
— Джо, я тебя слышу, ты слышишь меня?
— да, да! — И добавил вслух: — Все-таки, стой у микрофона, Мак.
— это не займет много времени. Она испытывает сильную боль и скоро расколется.
— сделай ей побольней! — Он побежал к храму. — Гэйл, ты все еще охотишься за мужем?
— я его уже нашла,
— выходи за меня, и я тебя буду бить каждую субботу.
— не родился еще тот мужчина, который будет меня бить.
— а я таки попробую, — он замедлил шаги, приблизившись к охраннику. — Эй, Джим!
— договорились.
— А-а, я не я, если это не славный Джо! Есть спичка?
— Вот. — Он протянул руку, а когда охранник обмяк, опустил его на землю и убедился, что тот без сознания. — Гэйл! Пора!
В ее «голосе» зазвучал ужас:
— Джо! Она была слишком выносливая, так и не раскололась. Она умерла.
— хорошо! Возьми пояс, разомкни зарядное устройство, посмотри, может, еще что найдешь. Я намерен вломиться внутрь.
Он уже приближался к двери храма.
— оно разомкнуто, Джо. Тут что-то еще. Часовой механизм взведен. Больше ничего не могу сказать, другие детали не помечены и все похожи одна на другую.
Джо вытащил из кармана маленький предмет, которым заботливо снабдил его Болдуин.
— вытащи все проводки, не перекрути. Может быть, получится.
— о Джо, надеюсь!
Он поместил предмет рядом с замком, металл вокруг покраснел и начал плавиться. Где-то завыла сирена тревоги.
В голову Джо ворвался голос Гэйл, в нем звучало напряжение, но не страх:
— Джо! Они ломятся в дверь. Я в ловушке.
— Мак-Гинти! Будь нашим свидетелем. — Джо продолжал: — Я, Джозеф, беру тебя, Гэйл, и называю законной венчанной женой…
Она спокойно ответила:
— я, Гэйл. беру тебя, Джозеф, а называю законным венчанным мужем…
— чтобы заботиться о тебе… — продолжал он.
— чтобы заботиться о тебе, мой любимый!
— чтобы делить пополам горе и радость…
