– Может, вы уже знаете, кто его убил?
– При чем тут этот тип в красной рубашке? – возмутилась Зося.
– Пока не знаем, – ответила я одновременно Зосе и Павлу. – Может, вам что-нибудь придет в голову?
– Меня это вообще не касается! – вспылила Зося. – Меня тошнит от убийств!
Алиция вдруг очнулась.
– Тип в красной рубашке ничего не значит, – заявила она решительно. – Мало ли с кем Эдек мог спьяну ездить на угольном фургоне! Все это бесполезно. Не знаю, зачем завтра устраивать этот ад. Никто ничего не помнит. А кстати, мне готовят такой же ужин? В холодильнике – ни крошки?
– Может, он надеется, что убийца хлопнется в обморок и тем себя обнаружит? – предположил Павел.
– Чушь! – сердито сказала Зося. – Обойдутся! Пусть наедаются дома!
– Кофе, – предложила я Алиции. – В крайнем случае – остатки водки.
– Водку жалко...
– Ну, без водки. Пиво. Вечер по-датски, с одним пивом. Эва, может быть, привезет апельсиновый сок...
Про апельсиновый сок Эва, конечно, забыла. Была слишком взволнована и расстроена необходимостью снова приехать в Аллеред в том самом наряде, что и накануне. Два раза кряду появиться в одном и том же платье, да еще в присутствии тех же людей – с этим могла смириться далеко не каждая женщина.
Бардак, устроенный на этот раз, был вне конкуренции. Сидевший на месте Эдека полицейский (он должен был в надлежащий момент крикнуть что-нибудь и стукнуть стаканом по ящику) от усердия постоянно издавал дикие рыки. Посланный в машину за соком Рой принес банку смазочного масла. На журнальных столиках стояло с полтонны сахара, муки и соли в разнообразных сосудах. Пива оказалось мало. Точнее, мало закрытых бутылок, которые Павел должен был открывать. Содержимого открытых бутылок хватило бы еще недели на две. Датская полиция во главе с г-ном Мульгором наблюдала за нами с легкой паникой. Какой-то элемент покоя вносили Лешек и Хенрик, сразу занявшие свои места и погрузившиеся в продолжение вчерашней беседы.
– Я ставлю на мужчину, – заявила Анита, наблюдая за Роем, плутавшим в темноте с банкой. – Нужно иметь немалую силу в руке, чтобы так запросто это проделать...
– Тебе хорошо говорить, – раздраженно сказала Эва. – У Хенрика алиби. А Рой шатался за его плечами целый вечер...
– Ну, дорогая моя, муж-убийца – это же так интересно!
По заметному даже в темноте блеску глаз я поняла, что вряд ли отношение Эвы к Аните будет в дальнейшем особенно нежным. Анита же купалась в сенсации, как саламандра в огне.
Веселый вечер наконец подошел к концу. Г-н Мульгор, тысячу раз извинившись, сообщил нам, что никому нельзя покидать Аллеред без его согласия. Эве, Рою и Аните разрешалось жить дома, не выезжая за границы Роскилля и Копенгагена. Полной свободой пользовались лишь Лешек и Хенрик.
– Мне очень жаль, дорогая, что вынужден бросить тебя в такой идиотской ситуации, – печально сказал Лешек. – Но я должен отплыть. Да и вряд ли от меня был бы толк. Чем меньше здесь будет гостей, тем лучше для тебя.
Алиция меланхолично кивнула.
– Приезжай, когда все это кончится, – сказала она со вздохом.
Г-н Мульгор собирал свою команду. Я стояла на пороге террасы и видела, как в кухонном проеме Эльжбета задержала Алицию и что-то сказала ей. Алиция оживилась, но на полуслове их прервали: уезжали представители власти. Пройдя мимо меня, Алиция вышла на террасу. Эльжбета скрылась на кухне.
Я сделала шаг, чтобы тоже выйти, но вдруг услышала в прихожей какой-то шорох. Было совсем темно, и я лишь уловила, как дверь скрипнула и кто-то тихо вышел наружу...
Я обошла дом и вышла на дорожку. Там стояли Рой и Эва, Анита и Хенрик, Лешек, Зося, Алиция и Павел. Полицейские как раз уезжали.
Я задержалась у калитки, поглядела на них и ощутила беспричинную тревогу. Кто же из них минуту назад вышел из темной передней так таинственно и так осторожно?
В понедельник Алиция сочла за лучшее пойти на службу. Домашний арест никто особенно близко к сердцу не принял, и все собрались ехать в Копенгаген. Зося должна была встретиться там с Алицией и вместе с ней вернуться домой. Мы с Павлом хотели посетить Тиволи. Эльжбета намеревалась пойти к приятелям и вернуться позже. Г-н Мульгор на все дал согласие...
В доме не было ни крошки съестного. Мы с Зосей обошли магазины и среди прочего купили виноград – любимое лакомство Алиции. Вымыли его, красиво уложили в миску, поставили на низкий стол у дивана. И вышли из дома...
Я стояла вместе с Павлом у рулеточного стола в Тиволи и думала об убийстве. Эта история все больше мне не нравилась.
– Павел, скажи правду! – потребовала я, решив поставить вопрос ребром. – Переждем тринадцать... Не ты убил Эдека?
– Почему я? – возмутился Павел, не отрывая глаз от крутящегося круга. – Переждем девятку...
Моя страсть к азартным играм всегда была неукротима.
– Который раз? – спросила я с интересом.
– Сейчас будет восьмой.
– Будь внимателен. Может скоро выйти... Не знаю, почему ты. Если окажется, что это ты, тогда и начну удивляться. А сейчас я спрашиваю: ты?
– Нет, – рассеянно ответил Павел. – Зачем мне его убивать? И никакого стилета у меня никогда не было. Смотри, смотри – тринадцать!..
Он кинул дикий взгляд на номер в обводе круга.
– Нет, проскочило! Сейчас, слава богу, тоже не будет! Послушай меня, оставь на девятке.
– Сейчас?
– Да. Точно не ты?
– Честное слово! Ну?.. Есть!
– Девять. Четыре кроны, – сказал крупье.
– Ставь еще раз. Должно выйти. Слушай, если это не ты...
– Это мое? – оживился Павел, показывая на жетоны.
– Твое. Забирай. Слушай, если не ты...
– Девять. Восемь крон, – сказал крупье.
– О!.. – утешился Павел и сгреб следующую кучу железок. – Ну, теперь опять переждем. Теперь должно быть тринадцать.
– Не будет, но поставь. Слушай, если не ты...
– Пять и девять. Четыре кроны, – сказал крупье.
– Я же говорила, чтобы держался девятки. Ставлю на тринадцать. Или нет, переждем. Послушай в конце концов, что я говорю! Если это не ты, то скажи мне, где ты был, когда все помчались провожать полицейских?
– Там же. Помчался провожать.
– Каким путем? Вокруг дома?
– Ага. Я теперь пережду четверку.
– А перед этим ты был на террасе?
– Ага.
– Разорюсь на этом идиотском тринадцатом... А еще там кто был?
– Все. Сейчас поставить?.. Нет, еще пережду.
