— Как это ни странно, да, сожалею. Как вы думаете, кем я себя считаю?
— Не знаю, Джонни.
— Сукиным сыном, Долорес, и иногда я сам себе противен.
— Вы никогда не можете быть противным, Джонни, совсем наоборот — вы всегда обаятельны.
Она налила ему стакан виски и подала, говоря:
— Тогда и я сукина дочь?
— Так я считаю. Выпьем по этому поводу. После долгого молчания он спросил:
— Много ли денег оставил вам муж? Я полагаю, что вы полностью обеспечены.
— Да, Джо был всегда аккуратен в денежных делах. Когда он оставил службу в Разведывательном отделе американской армии, он получил крупную сумму денег, которую так и не тронул. Его контора тоже давала хороший доход, так что, я думаю, что буду полностью обеспечена. А как вы, Джонни?
— А я всегда был обеспечен.
— Что с вами случилось, дорогой? Это смерть Джо так повлияла на вас? Но мы ведь все ожидали этого. Его врач сказал еще шесть недель тому назад, что этого можно ожидать в любую минуту. Да и он сам, пожалуй, не возражал. Он уже прожил свою жизнь и прожил хорошо.
— Да, и очень любил вас.
— Да, но у нас все было в порядке. И я, право, не понимаю. Джонни, отчего вы устраиваете из всего этого целую драму.
— Я и сам не знаю. Но мужчина всегда сохраняет благодарность к другому мужчине, который спас ему жизнь, даже если он настолько подл, что живет с его женой.
— Это что, проповедь?
— Нет, но я сегодня был бы очень счастлив, если бы не смерть Джо. Послушайте, однажды я встретил в Китае девушку, в которую безумно влюбился. Но Джо послал меня в Тинтзин по очень важному делу. Там меня тяжело ранили, после чего я несколько месяцев проболел. Когда я вышел из госпиталя, я не мог найти свою девушку, она исчезла.
Долорес потянулась как кошка и изящно зевнула:
— Ну в чем же дело? Девушки приходят и уходят. Их нужно любить, а затем бросать, разве не так?
— Возможно она наслушалась разных сплетен обо мне и поэтому не захотела меня дождаться.
— А она тоже была влюблена в вас?
— Нет, она любила меня. И тут есть разница, Долорес.
— Ну и что же случилось?
— Сегодня я совершенно случайно нашел ее и из-за этого не пошел в контору. А Джо ждал меня, я был ему очень нужен, он просил меня прийти “пока еще не поздно”.
Она взяла его пустой стакан и хотела наполнить.
— На этот раз налейте немножко. Она взглянула на него через плечо и улыбнулась злой улыбкой.
— Хотите отвыкнуть от алкоголя, Джонни?
— Да, и от женщин тоже.
— Вы так говорите потому, что отыскали девушку, которую любите. Вы начинаете новую страницу жизни, а что будет дальше еще вовсе неизвестно. — Она близко подошла к нему, и он снова почувствовал запах ее чересчур крепких тяжелых духов. — А я ведь нравилась вам прежде, Джонни.
— Вы мне нравитесь и сейчас. Но вот и все. Идите и садитесь на свой стул. Что вы собираетесь делать с конторой, Долорес?
— Собираюсь продать ее. Джо говорил мне три недели назад, что ему сделано выгодное предложение международным сыскным агентством. Я получу хорошие деньги и после этого покину Англию.
— Куда же вы поедете?
— В Южную Америку. Там тепло и люди умеют наслаждаться жизнью. — Она улыбнулась, показав красивые зубы. — Поедем, Джонни.
— Благодарю вас, нет. Когда именно вы собираетесь ехать?
— Надеюсь, через пару недель. Продажу конторы я поручу вам, Джонни, и уплачу вам десять процентов с полученной суммы.
— Хорошо.
— Через месяц меня здесь уже не будет, — продолжала она.
Вэллон ответил:
— Нет.
Она подняла одну бровь, как она это умела делать и спросила:
— Вы хотите, чтобы я осталась здесь, дорогой?
— Нет, я вовсе не хочу, чтобы вы оставались здесь и тем не менее вам придется остаться.
— Что вы хотите этим сказать?
— Послушайте, вы думаете, что Джо умер сегодня естественной смертью? Это не так — он был убит кем-то. Он сидел за письменным столом, и когда с ним случился сердечный припадок, он упал лицом на стол. В этот момент он курил сигаретой докурил ее, по своему обыкновению, до самого конца. Горячий окурок упал ему на жилет в складку над животом и прожег в жилете дыру. Я собрал пепел с жилета в бумажку и убедился, что это был пепел английской сигареты “Виржиния”. Но вы ведь прекрасно знаете, что он никогда в жизни не курил английских сигарет, а употреблял только “Олдамерикен”, которые выписывал пачками по десять тысяч штук.
— Что вы хотите доказать, Джонни?
— Кто-то насыпал пепел на его жилет уже после того как он был мертв. Кто-то пришел сегодня днем к нему в контору и угрожал ему чем-то. Вот почему он написал на клочке газеты: “Вэллон… Вэллон… Вэллон… Джонни… Джонни… Джонни…” и до последней минуты ждал, что я приду ему на помощь. Тот, кто угрожал ему, знал, что Джо тяжело болен и использовал это, испугав его до смерти. Он вынул мелкокалиберный автоматический пистолет с глушителем и выстрелил в Джо холостым патроном. Этот выстрел прожег лишь дырку в жилете, а умер Джо от шока, так как думал, что его застрелили. Чтобы скрыть эту дырку, убийца засыпал ее пеплом, а сам спокойно вышел через заднюю дверь кабинета на улицу. Вы поняли?
— Я все поняла, Джонни, и это все, конечно, ужасно неприятно, но…
— Что “но”? — спросил он.
— Все это расследование не принесет никому никакой пользы, а лишь наделает массу хлопот. А результат? Мы ведь не можем вернуть Джо к жизни?
— Что, — спросил Вэллон, — вы согласны' на все, лишь бы скорее уехать в Южную Америку?
— Не будьте дураком, Джонни! — И голос ее прозвучал резко, — еще через минуту вы, пожалуй, скажете, что Джо убила я. Но я не выходила сегодня из дому и, кроме того, любила Джо, хоть и изменила ему один или два раза. Но я не вижу смысла поднимать целое дело, раз Джо все равно уже не вернуть назад.
— Отлично, — сказал Вэллон. — А как насчет убийцы? Он выйдет сухим из воды, несмотря на всю свою подлость.
— Я о нем и не думаю. Что же вы хотите делать, Джонни?
— Сейчас я вам все объясню: я буду продолжать вести дела. конторы Шенно, как вел их до сих пор. И это, заметьте, по вашей просьбе. Я буду искать преступника и найду его.
— Ну, раз вы так хотите!
— Благодарю, Долорес. Все будет идти, как при Джо, и я буду получать такое же жалование. Я только буду сидеть в его кабинете, в его кресле и вести дела еще некоторое время.
— Странный вы человек, Джонни. Иногда вы кажетесь мне необыкновенно тонким и умным, а иногда совсем глупым.
— Может быть во мне есть и то, и другое — всего понемногу, как и у большинства людей. До свидания, Долорес.
— И вы уходите, даже не поцеловав меня? Он пожал плечами:
