— Изгнанник! Теперь я буду помнить. Когда я могу вас видеть, если вы мне понадобитесь?
— Когда пожелаете.
— Где же?
— Где хотите.
— Гм! Мне это не совсем понятно, — проговорила графиня де Малеваль.
— Я не могу отвечать иначе.
— Однако, живете же вы ведь где-нибудь в лесу?
— Очень возможно.
— Где же вы живете?
— Этого я не могу сказать… не могу и не хочу.
— А почему?
— Потому что не хочу, чтобы ко мне ходили.
— Однако, как же увидеть вас, когда вы будете нужны?
— Меня можно найти.
— Но где же найти вас?
— Везде!
— Мы играем с вами в загадки.
— Ничуть. Скажите мне, где и когда вы желаете меня видеть, и я буду находиться в условленный час в указанном месте.
— Хорошо! Будьте здесь, где мы сейчас находимся, завтра в полдень.
— Хорошо! В полдень я буду ждать вас здесь.
— Вы сообщите мне, как будет чувствовать себя этот несчастный.
— Это решено.
— Но как же вы дотащите его, ведь вы пешком.
— Об этом не беспокойтесь, я его увезу.
— Однако…
— Вы хотите это знать?
— Да.
— Тогда подождите.
Незнакомец свистнул как-то особенно.
Через две или три минуты послышался лошадиный галоп, кусты раздвинулись, и почти тотчас же на прогалину выскочила великолепная лошадь и стала тереть свою изящную и умную голову о плечо Изгнанника.
— Вот, — сказал последний, — вы теперь довольны?
— Совершенно!
— В таком случае, милейший, — сказал он, обращаясь к Андрэ, — передайте мне раненого, он ничего не потеряет от этой перемены.
Последний повиновался.
Изгнанник прыгнул в седло и поместил капитана перед собою.
— Готово, — сказал он.
— Завтра в полдень, — напомнила ему маркиза.
— Я приду.
— Прощайте!
Затем трое всадников удалились с прогалины, и звук копыт их лошадей скоро замер в отдалении.
Изгнанник оставался неподвижно на месте, устремив глаза в ту сторону, где исчезли путешественники.
Когда он, наконец, уверился, что он один, выражение его лица мгновенно изменилось.
Бедняжка! — сказал он, — я как раз вовремя явился к нему на помощь. Еще несколько минут, и он погиб бы! Это человек, и было время, когда он оказал мне услугу. Я не мог оставить его умирать как собаку.
Затем он тронулся в путь.
— Кто эти женщины? Что им надо? — продолжал он через минуту. — Несмотря на их переодевание, я сразу узнал, что они важные дамы! Тут есть тайна, и я открою ее!
В эту минуту он пробирался вдоль берегов Огио.
— Ах! Это золото, — прошептал он, — не знаю почему, но мне кажется, что оно жжет? Освободимся от него!
И он, который перед маркизой и ее приятельницей так хорошо разыграл корыстолюбивого человека, вынул из кармана кошелек, данный ему маркизой, и швырнул его в реку.
Минуту спустя этот странный бандит свернул на узкую тропинку, вившуюся змейкой между деревьями, и углубился в лес.
Едва он исчез, увозя свою ношу, как два человека вступили на прогалину, где произошло столько событий в такое короткое время.
Эти два человека были граф де Виллье и барон де Гриньи.
Идя из форта Дюкэна, они все время следовали вдоль берега реки.
Благодаря этому они и не встретили ни переодетых женщин в сопровождении слуги, ни Изгнанника, и не узнали, какая судьба постигла раненого капитана.
Глава IV. ЗМЕЯ
Изгнанник, которого мы будем продолжать называть этим именем до того дня, когда нам удастся открыть его тайну, увез на своем коне знатного испанского идальго дона Паламэда и Карпио.
Старик своим появлением, по всей вероятности, избавил благородного идальго от смерти: или от удара кинжалом в сердце, или же от купанья в бурливых водах Огио.
Проехав около десяти минут вдоль опушки леса, Изгнанник, вместо того, чтобы повернуть на дорогу, которая вела к его хижине, свернул вправо и направился по едва заметной тропинке, бесчисленные излучины которой, казалось, шли все по одному и тому же месту, — до такой степени они перепутывались между собой. Всадник не жалел шпор, и лошадь неслась быстрым галопом; раненый, казалось, не чувствовал толчков и не открывал глаз; лицо его было все такое же бледное и так же мертвенно- неподвижное. И только нервные судороги, которые по временам пробегали по всему его телу и заставляли его подскакивать, одни лишь они служили доказательством, что жизнь еще теплилась в этом теле.
Изгнанник довольно часто глядел на него со смесью грусти, жалости и иронии. При этом он ворчал себе. под нос:
— Бедняга! Какая это шпага могла нанести ему такие жестокие удары? Если мне удастся его спасти, он будет иметь право хвалиться, что видел смерть очень близко. Я спасу его, — добавил он через минуту, — так надо! Он будет служить нам, сам того не сознавая!
При этом лицо его принимало выражение непреклонной решимости, которая, наверное, заставила бы порядком призадуматься французских дам, если бы они могли его видеть.
После довольно продолжительной езды по лесам, продолжавшейся не меньше часа, Изгнанник достиг, наконец, такого места, где лесная чаща была до такой степени густа и запутана лианами, растениями и кустарником, что становилось положительно невозможным продвигаться дальше верхом; даже пешеходу и тому удалось бы продолжить путь сквозь эту непроходимую чащу лишь ценой невероятных усилии.
Над этим местом, мрачным и таинственным, которое, казалось, могло служить только логовищем хищным животным, следы которых виднелись на каждом шагу, возвышался гигантский magney; дерево это казалось просто огромным по сравнению с другими деревьями и, простирая могучие ветви по всем направлениям, оно покрывало своею тенью значительное пространство.
