переменили платья, в которых нисколько не отличаются от наших охотников.
— Тем лучше. Для нас очень полезно, чтобы их присутствие не было пока никем замечено.
— Что вы думаете о Кильде, или о Брауне, как вы его называете? Кажется, его положение очень плохо в настоящую минуту?
— Да, я тоже так думаю, но это тонкий плут! Не успеют его схватить, как уж он успеет найти средства освободиться; этот человек живуч, как кошка, которая всегда падает на лапы, как бы вы ее ни бросали. Теперь его шайка, наверно, находится в совершенном беспорядке после страшного ночного поражения, но если дать ей время оправиться, то через несколько дней она снова соберется и сделается еще многочисленнее против прежнего, приняв к себе новых бандитов, в которых нет недостатка в пустыне и которые с удовольствием примут участие в разбоях и грабежах, получая при этом жалованье.
— Что же вы намерены теперь делать?
— Действовать как можно решительнее и начать с того, что постараться немедленно открыть их сборное место, тем более что главное дело сделано. Приобретенная нынешней ночью добыча откроет нам путь к давно желанному результату. Задержание этого человека я считаю единственным средством доказать честным людям, что мы никогда не были соучастниками этих мерзавцев, и восстановить прежнее о себе мнение в их глазах.
— Берегитесь, мой друг! Этот человек не задумается открыть, что вы покупали у него невольников, имея в виду если не оправдаться этим, то по крайней мере запутать дело.
— Так что же? Разве вы не слышали вчера моего разговора с Ионафаном Мобертом? Эта продажа, или, скорее, покупка, была ничего более как ловушка, которую я ему приготовил. Я принял все предосторожности, чтобы не было возможности заподозрить меня в подобной мерзости.
— Как так?
— Да разве вы забыли о том, что я написал обо всем этом Бриггаму Юнгу и что письмо это уже вручено ему?
— В самом деле вы отправили нарочного к Бриггаму Юнгу?
— Конечно, разве вы сомневаетесь в этом?
— Признаться, да.
— Значит, вы находите меня способным решиться на эту отвратительную покупку? От души благодарю вас за подобное обо мне мнение; однако вы, как видно, очень хорошо знаете меня.
— Конечно, я знаю и люблю вас, мой друг; но тем не менее я не мог не подумать, что вы не совсем со мною откровенны.
— Но как же мог я иначе поступить?
— Я думал, что вы просто забыли отправить нарочного, что было бы для нас великим несчастьем.
— Конечно, но успокойтесь, нарочный отправлен. Скажу вам откровенно, что, вмешиваясь в это дело, я знал, что мне предстоит иметь дело с тонким мошенником, а потому я принял всевозможные предосторожности; понятно, что на будущее время я буду поступать не менее благоразумно. Не скрою от вас, что я намерен употребить маленькую хитрость: через три дня отряд мормонов засядет в Прыжке Лоси, и затем я выполню в точности все то, о чем говорил вчера Ионафану Моберту.
— Слава Богу! Какое-то бремя свалилось с груди моей. Я знаю, что вы страшно беспечны, мой друг, в делах, касающихся вас лично, вследствие чего я и заподозрил вас в подобной оплошности.
— Это правда, я несколько беспечен, если речь идет о моей личности, но в то же время я отношусь совершенно серьезно к делу, касающемуся моей чести, которая, благодаря Бога, осталась до сих пор неприкосновенною.
— Никому это так не известно, как мне, мой друг, — сказал Джемс Форстер, протягивая Грифитсу руку, которую тот пожал с чувством.
В это время дверь, или, скорее, плетенка хижины, приподнялась, и вошел лейтенант Маркотет.
— А, это ты, Маркотет! — сказал Грифитс. — Ну что? Какие новости?
— Все идет хорошо, капитан. Молодой человек, слуга двух дам, которых мы вчера привезли, желает говорить с вами.
— А! Хорошо, пусть войдет.
— Войдите, — сказал Маркотет, подымая плетенку, — капитан желает вас видеть.
Пелон вошел и вежливо поклонился трем офицерам.
— Это вы, дитя мое! — сказал капитан с улыбкой. — Что вам угодно? Вы, без сомнения, пришли ко мне с поручением от вашей госпожи?
— Да, капитан, — отвечал Пелон.
— Как она себя чувствует после происшествий ночи?
— Моя госпожа чувствует себя очень хорошо, капитан.
— Очень рад. Что же ей угодно?
— Она желает говорить с вами, капитан.
— Я весь к ее услугам.
— Значит, она может прийти?
— О нет! Если ваша госпожа желает что-нибудь сообщить мне, то я буду иметь честь сам прийти к ней.
— Итак, капитан, я могу сказать…
— Что через десять минут, — перебил его капитан с улыбкой, — я буду иметь честь сделать ей визит.
— Благодарю, капитан, я передам моей госпоже ваши слова.
— Ступайте, мой милый, я следую за вами.
Пелон поклонился и вышел.
— О! — воскликнул капитан, радостно потирая руки, — сама судьба сближает меня с Валентином Гиллуа.
— Что вы говорите о Валентине Гиллуа?
— Теперь я понимаю, — продолжал капитан задумчиво, — я сильно ошибался, думая, что присутствие в наших горах отряда мнимого Кильда не есть одна из важных причин, побудивших Искателя следов прибыть в эту местность; ни один раз он не бывал здесь без какой-нибудь серьезной цели. Быть может, от моей прекрасной посетительницы я узнаю многое.
— Это правда, — заметил Форстер, — вы непременно выясните себе из разговора с ней некоторые темные стороны дела. Идите, мой друг, идите! Желаю вам успеха!
— Все зависит от счастья!
Капитан Грифитс вышел и направился к хижине, занимаемой донной Розарио и ее верной мисс Гарриэтой Дюмбар.
Стоявший на пороге Пелон, увидев капитана, предупредил об этом свою госпожу и потом ввел посетителя.
Молодая женщина сидела, облокотившись на спинку кровати; все стены избушки были завешаны мехами, а толстый ковер скрывал земляной пол.
Огонь горел в камине и распространял приятную теплоту в избушке, сплетенной из сучьев и ветвей дерев.
Гарриэта Дюмбар сидела на табурете около своей госпожи.
Донна Розарио встретила капитана с очаровательной улыбкой и протянула ему руку.
Грифитс почтительно наклонился к этой маленькой, изящной ручке, слегка коснувшись ее своими губами.
— Благодарю вас, — сказала она с некоторым смущением, — благодарю за услугу, которую вы мне оказали, капитан.
— Прошу вас, сеньора, — отвечал Грифитс, — считать меня одним из самых покорных и преданнейших слуг ваших; я ожидаю от вас новых приказаний.
— Прежде чем просить вас о новой услуге, капитан, — отвечала она, — я считаю своим долгом сказать вам, кто я такая, и познакомить вас с личностью, которой вы спасли жизнь. Милая Гарриэта, подайте стул капитану.
