Меня отвели записывать в школу вместе с Леной. И я был принят по результатам собеседования! И попал в гуманитарный 1 «A», a сестренка — в математический 1 «Г».
Вот так я осознал: чтобы добиться успеха, нужно во-первых, сильно захотеть, во-вторых — так же сильно напрячься. Приложить максимум усилий.
...1 сентября я вспоминаю, как череду ярких впечатлений. Запахи и звуки праздника; вокруг — обалдевшие от происходящего мальчишки и девчонки. Я — нарядный, и как положено, с цветами. Первая линейка. До этого папа долго вез меня на раме велосипеда, а я то и дело зарывался лицом в пахучий букет...
Потом оказалось, что я попал в класс к прекраснейшей из муз — к двадцатидвухлетней Елене Николаевне Сорокиной, которая только что окончила институт. Удивительно! Лениным 1-м «Г» руководила строгая дама, а нами — трогательное и милое создание из другого мира. Я ее восторженно любил — как любят нечто недостижимое. Однажды я ей так и сказал. И мир не рухнул. Что ж, Елена Николаевна вызывала похожие чувства у многих...
Есть
Когда я учился во втором классе, к директору школы пришла Зоя Николаевна Кантор, известный в городе педагог по вокалу. Хрупкая женщина с пушистой прической и большими очками на переносице — за обманчивой внешностью крылся железный характер. Зоя Николаевна устроила среди учеников прослушивание для отбора в музыкальную школу. И я там был. Дождавшись очереди, я исполнил «Во поле береза стояла».
Педагог по вокалу сверкнула глазами из-под очков и сказала со странной интонацией:
— Спой еще разок.
Я повторил куплет. Дослушав, Зоя Николаевна воскликнула:
— Тебе срочно, слышишь, срочно нужно идти к нам! В музыкальную школу!
В моей детской душе случился взрыв счастья. Я был польщен, хотя до этого даже не задумывался, что есть такая профессия, как певец. родители моего восторга не разделили. Папа и вовсе был категорически против. Он хотел, чтобы сын выбрал в жизни что-нибудь более основательное. Желательно с техническим уклоном.
Но мне отчаянно не давались точные науки. Бесконечными вечерами мы с сестрой сидели на кухне, и папа пытался донести до меня премудрости алгебры и геометрии которая, кстати, мне очень нравилась. Многочисленные же иксы и игреки в моем восприятии ничем не отличались от китайской грамоты. Скорость велосипедиста, движущегося из точки «А» навстречу поезду, отправившемуся из точки «В», казалась совершенно бесполезной информацией. В начертательной геометрии было что-то от творчества душевнобольных. И все ближе подступала черная безнадега. Формулы были моим проклятием, от них не было спасения...
Я прекращал барахтаться и тонул в безысходности. Обрыдав тетрадь, я уступал место Лене — в ее отношениях с математикой не было такого трагизма.
Но хватит о грустном, вернемся к музыке и второму классу. Однажды на уроке я что-то увлеченно писал — и сам не заметил, как начал напевать. Вокруг воцарилась непривычная тишина. Я очнулся, умолк и огляделся. Затаивший дыхание класс прорвало гомерическим хохотом! Оказывается, я пел громко, а притихшие было одноклассники только и ждали, когда я это замечу.
Еще одна поворотная точка в моих отношениях с музыкой — импровизированный концерт в школьной столовой. Во время обеда я влез на стул и запел «Прекрасное далеко». Ученики разом перестали греметь ложками и разговаривать. В порыве вдохновения я перебрался на стол, встал в патетическую позу и завершил исполнение, сорвав бурю искренних аплодисментов.
С тех пор я пел везде — дома, на вечеринках, на утренниках... Музыка стала моей жизнью — окончательно и бесповоротно. Высоцкий, Майкл Джексон, да и вообще многая зарубежная музыка, из той, которую можно было достать...
Черт возьми, я должен был учиться в музыкальной школе! Это было о-че-вид-но!.. Однако время шло, и, если бы не усилия Зои Николаевны Кантор, я мог бы никогда там не оказаться.
Настойчивая педагог по вокалу не раз приезжала к нам на улицу Толстого. Добрая фея в облаке кудряшек проходила во двор через железные ворота, проплывала сквозь цветущий палисадник и поставленным голосом мягко выворачивала моих родителей наизнанку. Те смущались перед лицом представителя
Зоя Николаевна кивала, входила в положение и предлагала варианты. Нельзя фортепиано, тогда пусть будет хотя бы аккордеон. Он дешевле. У него есть и другие достоинства... Раз уж вы такие упорные, купите ему аккордеон на двоих с сестрой! Каждому вашему ребенку по полаккордеона!..
Фея уходила, а я превращал жизнь родителей в сплошное промывание мозгов с редкими перерывами на беспокойный сон. И мы их, наконец, дожали.
Поиски музыкального инструмента в Майском — нудная история. Важен только финал: мы его нашли. Он ждал нас в промторге, этот имевшийся в продаже аккордеон — единственный на весь город. Блестящий и звонкий «Аккорд». Дома, все еще не веря своему счастью, я впервые извлек из него несколько звуков...
Вот так случилось, что в пятом классе средней школы я был зачислен в первый класс музыкалки.
Я занимался с упоением. Да, приходилось ездить за несколько километров, но я просто садился на велосипед и ехал. Правда, не всегда удавалось получать хорошие оценки — все-таки меня связывала с музыкой неистовая любовь к пению, а не к игре на аккордеоне.
Но когда в музыкальной школе открыли вокальное отделение, меня перевели туда немедля, и отметки резко улучшились.
И вскоре весь Майский знал меня как солиста детского хора. Я впервые принял участие в конкурсе «Молодые голоса Кавказа» и сразу оправдал надежды учителей — привез в город убедительную победу. Первое место!.. Еще не раз я ездил на конкурсы, снова и снова становился лауреатом — «Молодых голосов Кавказа», «Утренней звезды» в Ставрополье...
Родители наблюдали за моим творчеством со стороны, в вокальную жизнь они не лезли. Я всюду ездил один — причем именно я на этом настаивал, поскольку рано посчитал себя взрослым. И я никогда не любил жалости и сочувствия к себе — это недостойно мужчины и личности. Поэтому в ход шла партизанская тактика: я упорно молчал как о своих проблемах, так и об успехах.
Представьте: конкурс, нервы на пределе, и держать себя в руках стоит серьезных усилий. А если к этому подключаются близкие со своей тревогой почти такого же накала... можно не выдержать, ты и без них перегружен. В подобных случаях легче быть одиночкой. Помогало то, что мне передались многие склонности отца — человека молчаливого и вдумчивого. Сегодня я понимаю его гораздо лучше. А в те
