том, что мне нечего было предложить людям Эль-Милагро. Мне было скучно, и я чувствовал себя виноватым за то, что в их сообществе был единственным бездельником.
В Эль-Милагро я провел шесть месяцев. Многое узнал о джунглях и о людях, которые пытались вести там сельское хозяйство. Хотя я не видел ягуара, но слышал его рычание, по крайней мере, восемь раз.
Шуары больше не показывались. Теофило всем рассказал про землю, которая скоро должна превратиться в глиняный горшок. Больше он не сделал ничего, чтобы попытаться остановить колонизацию. Мне кажется, он просто был слишком уверен в бесплодности подобных попыток. «Я передал послание Бога-Ягуара. Что еще я могу сделать? В конце концов, кто я такой, чтобы останавливать столь масштабную программу?»
Встречу с шуарами я никогда не забуду. Когда я переехал в Куэнку, то получил несколько недель отпуска перед началом новой работы. Бо$льшую его часть я провел, разговаривая с самыми разными людьми о встрече с шуарами. Джо не был слишком впечатлен моим рассказом о Боге-Ягуаре, но не отговаривал меня от небольшой кампании, направленной на то, чтобы убедить «Корпус Мира» и американское Агентство международного развития в необходимости пересмотра программы колонизации.
Я отправил письма в эквадорское управление обеих организаций в городе Кито. Я проделал изнурительный семнадцатичасовой путь на автобусе из Куэнки в Кито, чтобы обсудить проблему с другими американскими специалистами. Перед встречей я написал статью, в которой предложил сосредоточиться на том, чтобы помочь индейцам овладеть навыками и занятиями, которые могут быть полезны для горных жителей. Копию статьи я отправил в главный офис «Корпуса Мира» в Вашингтоне.
Мои петиции были проигнорированы. Агентство международного развития и «Корпус Мира» уже приняли официальную линию поведения в отношении колонизации джунглей. Она получила поддержку большого числа ученых, которые оценили влияние этих программ на окружающую среду. Ботаники, зоологи, геологи, агрономы и биологи — все как один заключили, что небольшие населенные пункты, такие как Сан-Мигель, не навредят экологии тропических лесов. Мне напомнили, что это было всего лишь закономерным продолжением стратегии заселения безлюдных земель, начатой североамериканскими колонистами еще в XIX веке.
Хотя несколько других волонтеров «Корпуса Мира» тоже выразили беспокойство из-за возможных экологических проблем, наши голоса никто не услышал. Нам не хватало уверенности. Мы поговорили друг с другом и пришли к выводу, что в действительности не видели никакого негативного влияния колонизации. Нас направляли не научные принципы, а интуиция и видения одного индейского шамана. А тем временем многие наши коллеги — волонтеры из Дейтона, Стейтен-Айленда и Портленда — рисковали своими жизнями в джунглях, чтобы помочь голодающим крестьянам построить новое будущее. Согласно мнению ученых, польза от колонизации должна была перевесить тот незначительный ущерб окружающей среде, который может быть нанесен даже при самом неудачном стечении обстоятельств.
Однако прошло совсем немного времени, и выяснилось, что ученые ошибались. Ботаники, геологи, агрономы и биологи допустили в своих расчетах ужасные ошибки. Предсказание Бога-Ягуара сбылось. Колонистам пришлось оставить Сан-Мигель и другие поселения. В действительности тропические леса были гораздо более хрупкими, чем всем казалось. Всем, кроме шуаров и, возможно, других «нецивилизованных» племен. После вырубки деревьев не оставалось ничего, что могло бы удержать почву. Как только тонкая сеть корней исчезла и начался сезон дождей, почва была смыта и унесена прочь во время разлива рек. Под тонким слоем почвы оказалась только глина. После того, как сезон дождей закончился, солнце обожгло глину. Там, где колонисты вырубили деревья и вырастили два-три урожая овощей, теперь была только голая глиняная площадка, единственное, что напоминало об их трудах. Там были только обожженные комья высушенной земли, твердые, как кирпичи. Пришли «грядущие солнца», о которых говорил Таньа, и земля «превратилась в глиняный горшок».
Глава 3. Дон Хосе, древние инки и путешествие «Кон-Тики»
Город Куэнка, в котором живут сто двадцать тысяч человек, расположен в горной долине к югу от экватора. Центр города был построен испанцами еще в начале XVI века. Белые, сложенные из необожженного кирпича здания украшены резными деревянными балкончиками и красными остроконечными крышами. Многие улицы мощеные. Там больше дюжины колониальных церквей, включая главный собор, отделанный итальянским мрамором.
Каждые выходные гость города может насладиться концертом или праздником, по крайней мере, на одной из двадцати площадей города. Хотя основное население Куэнки составляют индейцы, политика города контролируется потомками испанских конкистадоров, добрым народом (buena gente). Кроме того, добрый народ контролирует всю торговлю в городе.
Когда «Корпус Мира» перевел меня из района Амазонки в высокогорье Анд, было решено, что мне следует заниматься производством, а не кредитными и сберегательными учреждениями. Новая работа заключалась в том, чтобы помогать кооперативу изготовителей кирпичей наладить процесс управления и сбыт своей продукции строительным компаниям, которыми владел добрый народ.
Сами изготовители кирпичей были индейцами кечуа, живущими в Сининкэй, небольшой деревне, расположенной примерно в часе езды по ухабистым дорогам к западу от Куэнки. Теофило сказал, что кечуа знакомы с психонавигацией, и я был воодушевлен перспективой работы с людьми, принадлежащими этой древней цивилизации. Словом «кечуа» называют представителей большой этнической группы, живущих на территории Эквадора, Перу и Боливии. Хотя они происходят из разных культур, все они некогда входили в империю инков, и все говорят на одном языке.
Кооперативом управлял Хоселито Иисус Куишпе[1]. Мы с доном Хосе (так его называли члены кооператива) несколько месяцев довольно осторожно присматривались друг к другу, но затем стали друзьями. Он был потомком могучих воинов-инков, сражавшихся против конкистадоров. Он гордился своим происхождением и был польщен моим интересом к истории его народа.
Дон Хосе вставал еще до рассвета. Каждый день после завтрака с женой и четырьмя детьми он, его старший сын Маноло и дочь Мария выходили из своего маленького дома, расположенного неподалеку от Сининкэй, и шли по извилистой тропинке, огибающей крошечные участки земли, принадлежавшие кооперативу кирпичников, по направлению к автомобильной дороге. Они шли мимо мальчиков, несущих ветки эвкалипта к обжиговым печам, и девочек, старательно формующих из глины кирпичи, изредка здороваясь с отцами семейств, обжигающими кирпичи, либо несущими готовые кирпичи к грузовикам. Дон Хосе и двое его детей стояли у края пыльной дороги, пока не показывался первый грузовик. Вне зависимости от того, вез ли он кирпичи члена кооператива или одного из конкурентов, он останавливался. Члены семьи, сидящие на уложенных кирпичах, помогали дону Хосе и его детям взобраться, и грузовик продолжал свой путь в Куэнку.
Примерно через час после выхода из дома семья приезжала на склад кооператива в Куэнке. Обычно Мария и Маноло помогали отцу привести помещение в порядок, в затем шли в школу.
Склад представлял собой грязный двор, площадью примерно в пол-акра, окруженный высокой глинобитной стеной. В той части стены, которая выходила на улицу Сукре, были широкие деревянные ворота, в которые мог въехать даже самый большой грузовик. Рядом с воротами стоял деревянный сарай. Внутри сарая стояли стол, три стула, с потолка свисала лампочка. Это был офис дона Хосе.
Мои первые месяцы в кооперативе пришлись на сезон дождей. Мы с доном Хосе провели много часов в его офисе. Я обучал его бухгалтерии и складскому учету. Он рассказывал, какие трудности сопряжены с торговлей кирпичами. Иногда я пытался объяснить, как люди живут в Майами, Бостоне, Нью-Йорке, а в ответ слушал его рассказы о жизни индейцев-кечуа.
В высокогорье Анд даже во время сезона дождей солнце может палить нещадно. Когда дождь прекращается, земля быстро высыхает. Небо становится ярко-голубым. По традиции, когда ливень прекращается (пусть даже на несколько минут), люди выходит из своих домов, магазинов и офисов на улицу, заходят в любимое кафе или просто прогуливаются, болтая с соседом.
