Стихотворения, не вошедшие в сборники и ненапечатанные при жизни
Над горами — спокойные вспышки зарниц. На столе — карандаш и тетрадь. Ваши белые книги и шелест страниц, — И над ними — дрожанье косматых ресниц — Разве все это можно отдать? И пушистую прядь золотистых волос, И туманное утро в росе, И шуршанье колючих цветущих мимоз, И гортанные песни, что ветер разнес По безлюдным и гулким шоссе. Разве можно не помнить о юной тоске В истомленный, полуденный зной, О шуршании шины на мокром песке, О беззвучности лунных ночей в гамаке Под широкой, узорной листвой, Это первое лето в мечтах и слезах, И зловещее солнце в крови, И какой-то наивный, ребяческий страх — Все лежит в Вашем имени, в тихих стихах, В непонятной тоске о любви. 1926 «В Люксембургском саду у газона…»
В Люксембургском саду, у газона, Против серого зданья Сената, На часы я смотрела когда-то, Притворяясь наивно влюбленной. В Люксембургском саду, у фонтана, В жаркий август (вовек не забуду!) Я поверила в яркое чудо. Было тихо, безлюдно и рано. Зелень свежая, воздух недвижный, Воробьишек пугливая стая… – Хорошо, что все это бывает Только раз в нашей маленькой жизни. 1929 «Папоротник, тонкие березки…»
Папоротник, тонкие березки, Тихий свет, вечерний тихий свет, И колес автомобильный след На пустом и мшистом перекрестке. Ни стихов, ни боли, ни мучений, Жизнь таинственно упрощена. За спиной — лесная тишина, Нежные, взволнованные тени. Только позже, на лесной опушке Тихо дрогнула в руке рука… Я не думала, что жизнь хрупка, Как фарфоровая безделушка. 1927 Есть в лунном вечере черта, Когда кончается земное 
