двухпартийности', явившееся следствием серьезного кризиса политического центра. Вторая подряд неудача на выборах привела к распаду Альянса, а затем к расколу и фактической самоликвидации СДП. Ее 'остатки' слились с либеральной партией, которая стала именоваться партией либеральных демократов. И хотя влияние обновленной партии оказалось несколько выше, чем влияние 'старой' либеральной партии в 50-60-х годах, с претензией на роль, аналогичную роли двух главных партий, было практически покончено. В результате практически был сведен на нет один из важнейших факторов, обусловивших успех М. Тэтчер на выборах 1983 и 1987 гг., а именно глубокий раскол оппозиции. Это, естественно, делало гораздо менее предсказуемыми результаты следующих парламентских выборов и не могло не стимулировать обострения политического соперничества между главными партиями.
Продолжавшееся более полутора лет отставание консерваторов от лейбористов по уровню популярности, достигшее особенно опасной черты после введения подушного налога весной 1990 г., начало вызывать все большую тревогу в торийском истеблишменте и особенно среди парламентариев, часть которых еще в 1989 г. стала склоняться к мысли о необходимости замены Тэтчер на посту лидера. Наиболее решительно были настроены те из них, кто был избран со сравнительно небольшим перевесом голосов и кому угрожала вполне реальная опасность оказаться на следующих выборах за бортом Палаты общин. При сохранении существующего разрыва число таких парламентариев составило бы более 100 человек.
Однако главными мотивами недовольства были все же не эти 'корыстные' соображения, а убеждение в том, что партии пора если не сменить, то по крайней мере модифицировать проводимый ею курс, отказаться от политики, усиливающей социальную поляризацию и вызывающей растущее раздражение населения. Социально-экономическая и политическая стратегия тэтчеризма вступила в полосу кризиса, и нежелание Тэтчер прислушаться к критике, упорное ее стремление держаться усвоенных во второй половине 70-х - начале 80-х годов идей и подходов способствовали тому, что назревавшие подспудно разногласия готовы были при первой же возможности вырваться наружу.
3. Обострение разногласий в консервативной партии и отставка Маргарет Тэтчер
Несмотря на бытующую иногда точку зрения о том, что отставка Тэтчер являлась лишь следствием случайного стечения обстоятельств, что, к примеру, не будь рокового для нее совпадения момента выборов нового лидера и Парижского совещания глав правительств по проблемам европейской безопасности, она осталась бы лидером партии и премьер-министром, есть все основания считать эту отставку кульминационным пунктом уже давно назревшего кризиса тэтчеризма и резкого обострения внутренних разногласий в партии тори.
В свете упоминавшихся выше данных о падении популярности партии и ее лидера становилось очевидным, что консерваторы стоят перед перспективой серьезного поражения на предстоящих выборах и что, если не будут предприняты меры, способные повысить ее престиж, к власти придут либо лейбористы, либо коалиция лейбористов и либеральных демократов. Естественно, что подобная перспектива не устраивала ни Тэтчер и ее сторонников, ни тех тори, кто не был согласен с ее курсом.
Что касается самой Тэтчер, то она считала упадок популярности партии сугубо временным, конъюнктурным явлением, обычным для победившей партии в середине срока пребывания ее у власти. Расчет делался на то, что к моменту новых выборов правительство сможет восстановить доверие избирателя рядом популярных мер социально- экономического характера, и в частности снизит уровень инфляции, стимулирует экономическую активность. Тэтчер по-прежнему считала, что последовательность в проведении намеченного курса, верность принципам неолиберальной экономической политики и сильной, суверенной Британии являются ее наиболее ценимыми избирателями качествами и что в момент, когда им нужно будет уже не просто высказывать свое мнение, но решать, кому, же доверить рычаги управления страной, именно эти качества и перевесят чашу весов.
Оптимизм М. Тэтчер и ее ближайших сторонников, однако, находил с течением времени все меньший отклик в партии.
Растущее число консервативных членов парламента, включая министров, стали склоняться к мнению, что главной причиной снижения популярности партии как раз и является упорное нежелание премьер-министра модифицировать намеченный еще в 70-х годах курс, проявить гибкость, учесть прошлые ошибки и просчеты.
Естественно, что все лишь усиливало антитэтчеровские настроения, создавало условия для 'бунта' против нее.
Обострение разногласий между премьером и ее оппонентами в парламенте и в кабинете шло по многим линиям. Однако в центре их почти неизменно оказывалась политика правительства в отношении Европейского сообщества. Не в последнюю очередь это объяснялось тем, что Тэтчер была особенно чувствительна к угрозе утраты суверенитета Британии в связи с углублением европейской интеграции, и никакие рациональные доводы не могли убедить ее в том, что в интересах самой же Британии (как и Сообщества в целом) пойти на определенные уступки. Сыграло, очевидно, свою роль и то обстоятельство, что именно по вопросам отношений с ЕС ей пришлось вступить в противоборство с наиболее сильными министрами. Наконец, любое выступление на 'больную' внутреннюю тему наверняка спровоцировало бы острую дискуссию в партии и, возможно, даже глубокий раскол в ее рядах, чего не мог себе позволить ни один дорожащий своей репутацией в партии политик.
Но как бы то ни было, все без исключения случаи открытого неповиновения политике Тэтчер во второй половине 80-х годов (а вплоть до 1986 г. таких случаев вообще не было) происходили именно по вопросам 'европейской' политики. Разумеется, и здесь Тэтчер не могла не проявлять определенной гибкости и прагматизма. Будучи твердой сторонницей голлистской концепции 'Европы отечеств', она готова была идти достаточно далеко по пути либерализации экономических отношений и снятия барьеров, препятствующих функционированию ЕС как единого экономического пространства. Но она решительным образом противилась любым мерам, нацеленным на создание общей для Сообщества валютно-финансовой системы, принятие 'социальной хартии' и усиление роли политических институтов ЕС. Помимо опасений, что все эти меры подорвут суверенитет Британии и сделают 'евробюрократов' истинными хозяевами на всей территории Сообщества, Тэтчер считала также, что создание европейского 'супергосударства' почти наверняка сведет на нет все то, за что она боролась все эти годы, и вновь поставит страну на 'социал-демократический' путь. Недаром она назвала 'Социальную хартию' Сообщества 'социалистической хартией' и отчаянно сопротивлялась проектам регионального развития и другим мерам регулирования экономики на наднациональном уровне, квалифицируя их как попытки протащить изгнанный ею социал-реформизм через заднюю дверь.
Наиболее решительным оппонентом Тэтчер в этом вопросе (но и не только в нем) с самого начала выступал бывший министр ее кабинета Майкл Хезелтайн, подавший, как уже упоминалось, в 1986 г. в отставку в знак протеста против отказа Тэтчер согласиться с предлагавшимся им 'европейским' вариантом решения о будущем одной из производящих вооружение компаний страны. Как и многие другие политики и представители делового мира, Хезелтайн считал, что будущее Британии неразрывно связано с Европейским сообществом, вне или на обочине которого она обречена на изоляцию и отставание. В отличие от Тэтчер его не пугала вероятность усиления роли 'евробюрократов' и 'надгосударственного' регулирования, поскольку он считал такое вмешательство в рыночные отношения в определенных пределах не только не опасным, но и целесообразным. В этой связи уместно упомянуть и о том, что именно Хезелтайн в бытность министром окружающей среды в первом правительстве Тэтчер явился руководителем проектов по созданию корпораций городского развития, деятельность которых оценивалась позитивно даже многими противниками консерваторов.
В опубликованной в 1987 г. книге 'Там, где есть воля'[324], Хезелтайн не только поведал о своей деятельности на постах министра окружающей среды и обороны, но и изложил достаточно цельную программу изменений, которые он считал необходимым внести в социально-экономический курс правительства. В книге обосновывалась необходимость осуществления целеустремленной 'промышленной стратегии', стержнем которой являлось внедрение с помощью государства новейших достижений научно-технической революции и повышение уровня квалификации рабочей силы. В качестве одной из важнейших задач этой стратегии, равно как и всей социально-экономической политики, Хезелтайн считал преодоление упадка некогда процветавших индустриальных районов северной и центральной Британии, а также принятие более кардинальных мер по решению проблем 'внутренних городских территорий'.
Хотя в книге не содержалось прямой критики в адрес М. Тэтчер, это был открытый вызов ее политике, своего рода альтернатива тэтчеристской версии неоконсерватизма, абсолютизировавшей рынок и свободное предпринимательство. Серьезность этого вызова обусловливалась не только тем, что Хезелтайн был одним из наиболее влиятельных министров правительства и, в отличие от ряда других не согласных с его главой и уволенных ею в отставку министров, сам не пожелал сотрудничать с ней. Главное заключалось в том, что альтернатива Хезелтайна, не в пример тому, что предлагали противники Тэтчер до него, была нацелена не на возвращение вспять, к
