— Так Эдвард бросил тебя в лесу? — не унимался Чарли.
Боже, ну хватит меня мучить!.. Пытаясь избавиться от боли, я бешено мотала головой.
— Сама виновата. Он оставил меня на опушке, недалеко от дома, а я пошла за ним… Остановить пыталась…
Чарли начал что-то говорить, но я по-детски заткнула уши.
— Папа, я больше не могу это обсуждать! Хочу в свою комнату…
Прежде чем он успел ответить, я соскочила с дивана и понеслась по лестнице.
В доме кто-то был, кто-то оставил записку, чтобы Чарли знал, где меня искать. Как только я это поняла, возникло страшное подозрение. Скорее в комнату! Закрыть дверь на замок и проверить плеер!
Вроде все точно так, как было утром. От нажатия кнопки медленно поднялась крышка.
Пусто!
Альбом, который подарила Рене, на кровати, там же, где я его оставила. Дрожащими руками я открыла обложку. Листать дальше первой страницы не пришлось. Металлические уголки на месте, а вот фотография… Осталась только моя кособокая надпись: «Эдвард Каллен. Кухня Чарли, 13 сентября».
Все, больше смотреть незачем, он вряд ли что-нибудь пропустил…
«Ты сможешь жить полноценной жизнью, будто никогда меня не знала», — обещал Каллен.
Пол в моей комнате гладкий, деревянный. Касаюсь его ступнями, теперь ладонями, а теперь — виском. Милый Господи, пусть я потеряю сознание! Увы… Волны страшной боли, прежде лизавшие ноги, поднялись и накрыли с головой.
А мне и не хотелось всплывать…
ОКТЯБРЬ.
НОЯБРЬ.
ДЕКАБРЬ.
ЯНВАРЬ.
Глава четвертая
Пробуждение
Время идет. Идет вопреки всему. Даже когда любое движение секундной стрелки причиняет боль, словно пульсирующая в синяке кровь. Идет неровно: то несется галопом, то тянется, как кленовый сироп. И все же оно идет. Даже для меня.
Чарли ударил кулаком по столу:
— Все, Белла, ты едешь домой!
Я оторвала глаза от корнфлекса, который скорее изучала, чем ела, и изумленно уставилась на отца. Нить беседы давно потеряна — разве мы вообще беседуем? — и я не знала, как понимать папины слова.
— А это разве не дом? — сконфуженно пробормотала я.
— Вернешься к Рене в Джексонвилл, — пояснил он.
Кипя от гнева, папа наблюдал, как до меня доходит смысл его слов.
— Что я сделала? — Как несправедливо! Четыре месяца я вела себя просто безупречно. После пер вой недели, о которой мы тактично молчали, ни разу не пропустила школу. Отлично училась. Не наруша ла комендантский час (как же его нарушить, если вечерами сидишь дома?) и чуть ли не каждый день готовила горячий ужин.
— Ты ничего не делаешь — в этом вся беда, — нахмурился Чарли. — Никогда ничего не делаешь!
— Хочешь, чтобы у меня появились проблемы? — удивилась я. Как трудно поддерживать разговор! Я так привыкла отвлекаться от происходящего, что пробки в ушах образовывались сами собой.
— Лучше проблемы, чем… чем вечная хандра!
Обидно! Я же старалась не замыкаться в себе и не хандрить!
— Я не хандрю!
— Извини, неправильно выразился, — съязвил папа. — Даже хандра — это какая-то активность, а у тебя ею и не пахнет. Ты просто неживая… Да, Белла, именно неживая.
Обвинение попало точно в цель. Тяжело вздохнув, я попыталась ответить как можно эмоциональнее:
— Прости, папа! — Боюсь, получилось вяловато. Я-то думала, что обманываю Чарли для того, чтобы уберечь его от страданий. Тяжело сознавать, сколько усилий потрачено напрасно.
— Не надо извиняться.
— Хорошо, — вздохнула я, — тогда скажи, что делать.
— Белла, — нерешительно начал Чарли, внимательно следя за моей реакцией, — милая, ты ведь не первая, на чью долю выпадают подобные испытания…
— Да, знаю. — Моя ухмылка получилась слабой и неубедительной.
— Слушай, думаю… думаю, тебе нужна помощь.
— Помощь?
Папа заговорил не сразу, тщательно подбирая слова.
— Когда твоя мама уехала, — хмуро начал он, — и забрала тебя… Я впал в настоящую депрессию.
— Понимаю, — пробормотала я.
— Но я справился, — продолжил папа, — а вот ты не справляешься. Я ждал, надеялся, что дело пойдет на поправку. — Он взглянул на меня так, что пришлось отвести глаза. — Мы оба чувствуем: дело на поправку не идет.
— Со мной все в порядке.
Чарли не слушал.
— Может, тебе стоит с кем-нибудь поговорить? С профессионалом…
— Хочешь отправить меня к психоаналитику? — чуть резче ответила я, догадавшись, к чему клонит папа.
— Думаю, это поможет.
— А если нет?
Я не особо разбиралась в психоанализе, но понимала: не будучи честной, нельзя рассчитывать на помощь. Сказать правду? И провести остаток жизни в обитой войлоком палате?
Поняв, что я настроена решительно, Чарли изменил план действий.
— Белла, я бессилен. Вдруг мама…
— Слушай, — проговорила я бесцветным голосом, — если хочешь, я сегодня вечером пойду развлекаться. Сейчас позвоню Джесс или Анжеле.
— Я хочу вовсе не этого! — раздраженно проговорил он. — Ни разу не видел, чтобы человек так себя насиловал!
Я тупо уставилась в стол.
— Пап, я тебя не понимаю! Сначала злишься, что я ничего не делаю, потом запрещаешь гулять с подружками…
— Я хочу, чтобы ты была счастлива. Нет, даже не так: я не желаю, чтобы ты страдала, и думаю, что за пределами Форкса шансов будет больше.
В моих глазах полыхнула искра тщательно скрытого чувства.
— Я никуда не поеду.
— Почему?
— Я же школу заканчиваю, последний семестр, зачем все портить?
— Ты хорошо учишься — проблем не возникнет.
— Не хочу стеснять маму и Фила.
— Рене мечтает, чтобы ты вернулась.
— Во Флориде слишком жарко.
Папа снова треснул кулаком по столу:
— Белла, мы оба знаем, в чем тут дело! — Он на брал в грудь побольше воздуха. — За несколько месяцев ни писем, ни весточек, ни телефонных звон ков. Нельзя же вечно его ждать!
Я мрачно посмотрела на Чарли. Щеки заливал густой румянец. Давно я не краснела от избытка чувств!
— Я ничего не жду. Ничего и никого.
— Белла… — глухо начал папа.
— Мне пора в школу, — перебила я, встала и схватила со стола нетронутый завтрак. Поставив миску в раковину, даже не потрудилась ее вымыть. — Мы с Джессикой что-нибудь придумаем, — бросила я через плечо. — Может, к ужину не вернусь. — Стараясь не встречаться с папой глазами, я застегнула рюкзак. — Съездим в Порт-Анжелес, какой-нибудь фильм посмотрим.
Я бросилась вон из дома, не давая ему шанса ответить.
Сбежав от Чарли, я приехала в школу одной из первых. В результате, с одной стороны, удалось занять удобное место на стоянке, а с другой — образовалась уйма свободного времени, которого я сознательно себя лишала.
Быстро, стараясь не думать об обвинениях Чарли, я достала учебник по матанализу и, открыв новый раздел (именно его мы должны проходить сегодня), попыталась разобрать, что к чему. Читать про интегральные вычисления еще хуже, чем слушать, но я успешно боролась с отвращением. За последние
