Карл Хайнц Абжаген
Адмирал Канарис
Мои так называемые преступления — это лишь фантазия глупцов. Разве перед умным человеком когда-нибудь возникала необходимость совершать преступления? Преступление — это вспомогательное средство незадачливых политиков… У меня были слабости, может быть, и пороки, но преступления — никогда!
Предисловие
Взлет и падение «старого лиса»
Несмотря на то, что в последнее время на страницах книг, теле- и киноэкранах виртуальные шпионы и сбившиеся с ног в их поисках федеральные агенты все больше вытесняют традиционные образы разведчиков и контрразведчиков, реальная история шпионажа таит в себе еще немало загадок и тайн, с которыми архивные хранилища различных государств расстаются весьма неохотно. Свои секреты и у уходящего XX века.
Одним из подтверждений этого является данная книга. В центре повествования К. Х. Абжагена — Фридрих Вильгельм Канарис — шеф абвера (Управления разведки и контрразведки Верховного командования вооруженных сил Германии), создавший в период с 1935 по 1944 г. широкую шпионскую сеть в странах Европы, Азии, Америки и Африки. Человек-загадка, яркая неординарная личность которого притягивала и продолжает притягивать к себе внимание многочисленных биографов.
Абжаген ставит перед собой задачу разрушить образ Канариса-реакционера, созданный «левыми» партиями. Во многом это ему удается.
Особую ценность повествованию придает то, что автор лично знал своего героя, беседовал с окружавшими адмирала людьми, использовал при работе над книгой его личную переписку.
Родившийся 1 января 1887 года в Аплербеке, близ Дортмунда, сын директора сталелитейного завода, в роду которого были, главным образом, буржуа, изменил семейным традициям и избрал карьеру военного. 1 апреля 1905 года он стал кадетом императорского морского флота. (Впрочем, если принять во внимание наличие в семье Канарисов общих родственных корней с Наполеоном Бонапартом, то в этом можно усмотреть определенный знак судьбы.) Вскоре его привлекают к разведывательной деятельности, и отныне продвижение по флотской служебной лестнице идет рука об руку с карьерой профессионального разведчика.
Как и многие другие офицеры, будущий глава абвера в полной мере испытывал разочарование, вызванное поражением Германии в Первой мировой войне и заключением унизительного для нее Версальского мирного договора, Ноябрьской революцией 1918 г. и бегством кайзера за границу (с последним молодому монархисту было особенно трудно примириться).
Эти события усиливают впитанную с молоком матери антипатию к левым движениям, и Канарис отдает много сил борьбе с последними, участвует в неудавшемся Капповском путче в марте 1920 г., направленном на свержение республиканского строя и установление военной диктатуры. Позднее продолжает служить в военно-морском флоте, а вскоре после прихода к власти Гитлера, несмотря на то, что ему претят «люди с подбородком дровосека», принимает один из самых высоких постов в иерархии Третьего рейха, встав во главе абвера. Официальное вступление в новую должность пришлось на день его рождения — 1 января 1935 года. За умение принимать зрелые, глубоко продуманные решения сотрудники дали рано поседевшему шефу прозвище «Седой старец» или «Седой».
Практически с первых же дней нахождения в новой должности Канарис вынужден контактировать с Главным управлением имперской безопасности (РСХА). Преодолевая свой страх перед его начальником Рейнгардом Гейдрихом, он заключает с ним соглашение о разграничении функций, стремясь придать широко распространенному в Третьем рейхе соперничеству ведомств подобие сотрудничества. Интуиция подсказывает ему необходимость закрепить служебные контакты с шефом РСХА установлением отношений на семейном уровне.
Несмотря на это, оба остаются настороже. Гейдрих считает Канариса «старым лисом», с которым нужно держать ухо востро. Это прозвище как нельзя лучше характеризует адмирала.
Прекрасно зная о существовании в вермахте заговора с целью осуществления антинацистского государственного переворота, одним из активных участников которого был Ганс Остер — правая рука адмирала — начальник штаба абвера Канарис не изменял присущей ему осторожности, все время оставаясь за кулисами. «Он стоял рядом или позади дел, был постоянно в курсе и был готов оказать помощь, если понадобится. Но инициативу оставлял другим»[1].
Правда, кругу своих сотрудников на ежедневных совещаниях Канарис иной раз позволял себе чересчур смелые замечания о режиме, но уже на следующий день исправлял допущенную оплошность, не скупясь на лояльные высказывания.
Как и «простые смертные», адмирал был не лишен определенных человеческих слабостей и недостатков, некоторые из которых наверняка вызовут улыбку читателя. Имея рост чуть более 160 см, он не жаловал высоких людей. Испытав к кому-либо антипатию при первом знакомстве, не менял своего мнения, даже если впоследствии тот доказывал свои высокие деловые качества и порядочность. Карманы ревностно относившегося к своему здоровью адмирала всегда были набиты лекарствами[2].
Время от времени Абжаген излишне идеализирует Канариса, подчеркивая его «внутреннее отвращение к любому виду насилия»: «Только то могло рассчитывать на его одобрение и поддержку, что соответствовало общепринятым и признанным в вооруженных силах цивилизованных держав правилам ведения войны. Если приказы Гитлера или военных, действовавших по его указаниям, противоречили этой предпосылке, то они не выполнялись разведкой»[3].
Конечно, Канарису, как человеку культурному, претили геноцид против «неарийского» населения рейха и варварские методы ведения войны. Он стремился использовать имевшиеся в его распоряжении возможности для помощи отдельным евреям, которых, замаскировав под агентов разведки, переправлял за границу. Выступал он и против скандально известного гитлеровского «Указа о комиссарах» от 13 мая 1941 года, в соответствии с которым попавшие в плен комиссары Красной Армии подлежали расстрелу без суда и следствия.
Однако не следует забывать, что Канарис, пусть и по идейным мотивам, принимал участие в организации убийства Карла Либкнехта и Розы Люксембург, а возглавляя абвер, руководил разработкой операций, стоивших жизни сотням тысяч людей.
Стремление Абжагена преувеличить неосведомленность военной разведки о германских стратегических планах выглядит неосновательным.
Незадолго до покушения на Гитлера 20 июля 1944 года, ставшего кульминацией заговора, подготовленного группой офицеров вермахта, была подведена черта под соперничеством абвера и РСХА. Гиммлеру, давно ведшему под военную разведку подкоп, удалось получить данные о том, что она служит крышей для заговорщиков, и воздействовать на Гитлера в нужном для себя направлении. 14 февраля 1944 года фюрер подписал декрет о реформировании абвера, службы которого передавались различным ведомствам, в том числе РСХА. Внешняя разведка полностью переходила под контроль Шелленберга[4]. Канарис подал в отставку, но пережил абвер ненадолго.
Днем 20 июля в его доме в Шлахтензее раздался звонок. Звонил начальник штаба Резервной армии К.Ш. фон Штауффенберг, сообщивший ему о гибели фюрера в результате взрыва бомбы. Канарис, знавший, что его телефон прослушивается, и будучи верен своей привычке перестраховываться, с прекрасно разыгранным волнением прокричал в телефонную трубку: «Мертв? Ради Бога, кто это сделал? Русские?»[5].
