допускают экспроприацию капиталов, разрушение и порчу казенных зданий, железных дорог и других сооружений, казенных и частных, и ставят своею целью «разрушение правительственного, полицейского и военного аппаратов».
Отступая от классовой идеологии марксистов, большевики считали в 1906 г. необходимым организовать «советы», но не как органы исключительно рабочего пролетариата и не для одной только борьбы за свои интересы, а как основные ячейки новой власти, состоящие из представителей всей революционной демократии, «особенно крестьян, солдат и матросов». Большевики при этом подчеркивали, что при расширении деятельности и сферы влияния советов рабочих депутатов должно быть отмечаемо, что советы, если они не опираются на революционную армию и не свергаю правительственных властей (т. е. не превращаются во временные революционные правительства), неизбежно осуждены на падение.
Таковы были черты большевизма, как они определились еще в 1905-1906 гг., во время первой русской революции. Все резолюции большевиков печатались тогда в подпольном журнале «Искра» и далеко не были известны широким кругам, которые, не будучи знакомы с грандиозностью разрушительных планов революции и с безнравственностью ее тактики, относились довольно безучастно к ее развитию.
Большевики и Департамент полиции
Роковую роль в развитии большевизма сыграл, между прочим, Департамент полиции. Из опубликованных после переворота 1917 г. документов видно, что департамент предложил всем розыскным учреждениям «безотлагательно внушить подведомственным им секретным сотрудникам, чтобы они, участвуя в разного рода партийных совещаниях, неуклонно и настойчиво проводили и убедительно отстаивали идею полной невозможности какого бы то ни было организационного слияния, а в особенности объединения большевиков с меньшевиками» (циркуляр № 190, 791).
Выполняя эту инструкцию, наемные правительственные провокаторы, и в их числе депутат Государственной Думы IV созыва Малиновский, прошедший при содействии полиции от московских рабочих, деятельно агитировали в пользу большевиков, ослабляя влияние и без того не сильного меньшинства социал-демократической партии, в котором были разумные, трезвые деятели. Так, например, Малиновский, принадлежность которого к провокаторам доказал Бурцев, расколол в Государственной Думе социал-демократическую фракцию и увлек в большевизм почти всех депутатов-рабочих, а затем, незадолго до войны, скрылся за границу.
Царское правительство не понимало, что делало. Мудрые политики поступали иначе. На Урале, в одном из крупных горнозаводских округов, искусственно насаждался меньшевизм, и удары большевистской революции оказались там гораздо менее тяжкими.
Большевики и Германия
На Ленине и Троцком повисли пломбы от того вагона, в котором они проезжали Германию, пользуясь любезностью враждебного России государства в тот момент, когда всё русское население пылало ненавистью к виновникам мировой бойни.
Печать государственной измены отталкивала всех, кто честно мыслил, от вождей большевизма и их последователей, и никто не выражал сомнения в истинности тех обвинений, которые повсюду открыто раздавались по адресу большевиков, — обвинений в получении ими денег от германского Имперского банка, о существовании в Смольном комиссии офицеров немецкого генерального штаба, выполнении большевиками всех требований Берлина.
В 1918 г. Американское правительственное бюро печати опубликовало сенсационные разоблачения. Все, что раньше передавалось как слух, стало обосновано документально. В Смольном действительно были немецкие офицеры. «Соглашение» о совместных работах начинается следующими словами: «Согласно договору, заключенному в Кронштадте 6 июля месяца сего года (1917) между представителями нашего генерального штаба и руководителями русской революционной армии и демократии: Лениным, Троцким, Раскольниковым и Дыбенко, отделение нашего Генерального штаба, оперирующее в Финляндии, назначает в Петроград офицеров, которые будут состоять в распоряжении осведомительного отдела штаба».
Из «соглашения» проистекало всё остальное: перевод денег большевикам, выдача немецким офицерам в России подложных паспортов для , поездки в Англию и Францию, убийство русских патриотов, уничтожение польских легионов и т. д.
Большевики не опровергали этих обвинений, они защищались со свойственной им циничностью: «цель оправдывает средства».
Под впечатлением всех этих разоблачений Американское бюро печати сделало вывод, который многими уже забыт. «Всех находящихся в руках правительства Соединенных Штатов доказательств совершенно достаточно, чтобы уничтожить в уме каждого человека последний остаток веры в искренность большевистских вождей и в их способность сделать что-нибудь хорошее для России». (На русском языке эти разоблачения были напечатаны во Владивостоке, в типографии Приморской Областной Земской Управы в 1918 г.)
Большевики застигают русскую интеллигенцию врасплох
Революция 1917г. происходила по программе, разработанной больше нем за десять лет до этого. За время революционной передышки вожди коммунизма Ленин и Троцкий готовились к проведению своей программы в жизнь, а умеренная русская демократия, насильственно устраненная от политической жизни, утешалась одними теориями и книжностью. Естественно, что большевизм с его бессердечною, но практичною для достижения цели демагогией легко заразил массы, поднял на поверхность самые темные силы. Все, что было морально более устойчивого, с омерзением отвернулось от тех приемов и методов, которые употреблял большевизм, и от тех людей, которых он выдвинул на места комиссаров.
«Централизм», стоявший в основе тактической программы большевиков, удался им не сразу. Достаточного количества дисциплинированных и подготовленных комиссаров сразу не нашлось, и первый период истории советской федеративной республики ознаменовался децентрализацией власти.
В Сибири советы рабочих и солдатских депутатов приняли большевистский характер только к концу декабря 1917 г. В течение первых двух месяцев после октябрьского переворота большевизм в Сибири не давал себя знать.
В начале 1918 г. земства и думы почти повсеместно были разогнаны. В Томске была распущена после двух дней существования Сибирская Областная Дума. Правительственные учреждения стали перестраиваться. Большевизм начал пускать корни.
Когда в январе 1918 г. я переехал из Петрограда в Омск, рассчитывая, что Сибирь переживет большевизм и скорее и легче, я нашел, что не ошибся.
Большевизм держался в Сибири только на поверхности. Огромное море сибирского крестьянства
